Какие выводы может сделать общество из уходящего года?
Об этом размышляет депутат Государственной Думы, директор Центра исследований политической культуры России Сергей Иванович Васильцов.

«Крымнаш» и валютный обвал

В сфере внутренней политики самым значимым событием, несомненно, было возвращение Крыма.Это вещь неоспоримая. Сталин в свое время говорил, что русские цари сделали одно большое дело: создали громадное русское государство. Присоединение Крыма, кто бы что ни говорил про Путина, останется в истории.

Есть и яркий негативный момент. Это валютный кризис, который мы пережили. У нас усиливается диктат банков. И власть наша не вполне справляется с задачей контроля банковской сферы.

То есть, в 2014 году были один яркий позитив и один яркий негатив.

Невнятная политика на Украине

Прошедший год характеризовался непоследовательностью российской власти в отношении легитимизации киевского режима, установившегося после февральского переворота. Невнятица прослеживает ещё с того момента, когда в мае Владимир Путин заявил, что выборы нового президента на Украине «шаг в правильном направлении».

Это видно и на примере колебаний официальной позиции России и в отношении парламентских выборов. Сначала один представитель МИД говорил про "нечистоплотность и цинизм" украинских выборов, а потом другой - считал их состояшимися, а спискер Госдумы уже заявил готов сотрудничать с новой Радой.

Вся эта ситуация вокруг Украины показывает, что отсутствие чёткой позиции по тому или иному важному вопросу рано или поздно ведёт к двусмысленностям, а потом и – полной запутанности .Это естественный процесс. В политике так часто бывает, когда политическая линия, якобы построенная на тонком лавировании, хитроумных шагах, в конце концов, оборачивается таким образом, что и те, кто ведут данную линию, а тем более простые граждане страны очень плохо понимают, чего же мы хотим. 

У меня всё сильнее укрепляется первоначальное впечатление, что российское руководство, ещё в самом начале так называемой «Русской весны» до конца не продумало главный вопрос: а чего, собственно, Россия желает добиться, пусть даже косвенно вмешиваясь в украинский кризис. 

Сначала ещё можно было допустить, что существует некий хитроумный план. А теперь всё больше ощущения, что никакого плана нет. Между тем, Россия в какой-то степени ввязалась в долговременный военный конфликт.

В этой связи мне всё чаще приходит на ум та ситуация, в которой оказались США во Вьетнамской войне. Там всё начиналось с довольно незначительных в мировом масштабе событий. В стране третьего мира идёт гражданская война. В него вмешивается сверхдержава США и, всё больше увязая в нём, терпит сокрушительное поражение. Это провоцирует сильный политический и экономический кризис в самих Соединённых Штатах. Мы своей нерешительностью можем также дойти до того, что конфликт на Украине станет очень затяжным и кровавым.

Надо было с самого начала действовать решительно, не давая разгореться войне. Бросать в топку «по вязанке дров», как это происходит последние полгода, очень опасно. Видимо, наша власть до конца не понимает, что ей надо. Она реагирует лишь на какую-то конкретную ситуацию, не заглядывая на два-три шага вперёд.

Возможен ли дворцовый переворот?

На итоговой годовой пресс-конференции президент успокоил страну на счёт возможного дворцового переворота. Мол, нет у него дворцов, и поэтому дворцовый переворот не возможен. Я по духу и образованию историк, поэтому мне всегда удобнее мыслить историческими аналогиями. Одно такое событие в 1991 году уже произошло. И также перед тем переворот представлялся невероятным, хотя всевозможные «сигнальчики» проскакивали. Было очевидно, что что-то подобное готовится.

Поэтому по части «возможно - невозможно», я однозначно стою на той позиции, что в нашу переходную эпоху (не совсем понятно – куда, однако, тем не менее, переходную, очень бурную, очень туманную), в общем-то, возможно всё. Поэтому в таком предположении есть логика.

У нас закончился постсоветский промежуток времени – время, когда от советского берега оттолкнулись, а к буржуазному, капиталистическому берегу усиленно плыли. Тут возможны разные теории, однако на мой взгляд явно не догребли. И потому у нас сегодня не чистый капитализм, а немножко «не пойми что». Переходный промежуток времени затянулся. Та модель, которую ставили в виде цели – вхождение в западную цивилизацию, создание буржуазного общества по западному типу и пр. – не состоялась.

Нас никто не ждал на Западе, мы никому там не нужны. А если и нужны, то в виде подножного корма, который щиплют, им питаясь, одновременно топчут и всё прочее, что бывает, когда стадо идёт по траве. Ничего хорошего, как поняли, по-моему, даже былые сторонники капиталистических моделей, нам сие не сулит.

Путин в какой-то мере это понял и стал заворачивать корабль немного в другую сторону. Однако такой резкий переход от одного к другому – всегда очень болезненный. У нас сегодня очень много совмещается несовместимого. Якобы патриотическая государственническая политика (впрочем, уже не «якобы», уже реальные её черты и даже плоды в виде Крыма мы видим) сочетается с совершенно либеральным финансово-экономическим курсом.

Но объективно возможно лишь одно из двух – либо государственническая линия, либо продолжение либерального гниения в экономике. Данные две вещи не совместимы. Думаю, на Западе это хорошо понимают – там много хороших аналитиков, они народ опытный, –  и потому в данную разграничительную линию, а может и в разлом, они будут  всеми силами пытаться вбивать клинья.

Тем более клинья есть куда вбивать. Даже на уровне правительства видны две группы деятелей, какие более или менее поддерживают нынешнюю линию президента, и те, кто твердо стоят на либеральных позициях. Если посмотреть на то, что говорит  Владимир Владимирович, мы увидим, что там укладывается и одна, и вторая доминанта. Причем идут они как бы в шахматном порядке: одно выступление в либеральном стиле, другое – в патриотическом. То ли действуют разные команды, какие подготавливают материалы для выступлений, то ли это отражает его собственную линию аккуратного лавирования между разными группами, то ли говорит о том, что всё ещё не установилась собственная точка зрения президента – трудно судить.

Политика типа «не два, не полтора» меняет сам вектор общественного восприятия Путина с положительного на негативный. Долго так продолжаться не может. Ситуация в России накаляется. Необходима новая кадровая политика, необходима новая команда людей, какие бы не только формально «отбывали» те или иные указания, однако и и вправду засучив рукава работали.

На встрече президента с депутатами Геннадий Андреевич Зюганов очень хорошо всё это суммировал, что патриотический государственный курс и либеральная финансово-экономическая линия правительства – несопоставимы!

Так что почва – моральная, социальная, политическая и чисто человеческая – для подготовки «либерального реванша», для попыток учинить очередную «бучу», есть. И станет, судя по всему, расширяться, углубляться, делаться всё более явной. Никуда от этого не уйти. Однако и бояться её не надо. Это обычная норма существования любого великого государства, которое переживает переходный промежуток времени. 

Экономический тупик

– Начнем с самого главного – с экономики и «проблемы денег». Страна втянулась в очень серьёзный конфликт – в украинскую задачу. Пусть Россия и не участвует в войне как государство, однако ей в любом случае приходится нести бремя этого серьёзного испытания.

В любом подобного рода конфликте в первую очередь встаёт вопрос о деньгах, об экономических рычагах. Однако какие могут быть рычаги, когда на сегодняшний день государственная собственность в экономике минимальна. То есть из всех возможных рычагов непосредственно в руках государства находится только один из десяти.

Как мы помним, финансовые проблемы Крыма решали, в том числе, и через операцию по изъятию средств из частных пенсионных фондов. Эффективно ли это? Подобный подход явно говорит о слабости.

Кстати, коммунисты много лет предупреждали, буквально «язык стесали»: с таким уровнем экономического ресурса в государственных руках мы при первом же серьёзном испытании очень серьёзно «запашем». Что мы сегодня и наблюдаем.

Второе. Всякого рода стабилизационные, страховые, валютные фонды находятся сейчас за рубежом в бумагах иностранных компаний. Настало время данные страховые деньги пустить в ход: уж куда более серьёзной ситуации, чем нынешняя, трудно себе представить. Однако это не делается. В конце года вреде включён механизм господдержки, однако опять, в основном, на поддержку частных банков. Можно, конечно, в данную игрушку до бесконечности играть, однако когда-то вообще всё в кризис упадет.

То есть ни в экономике, ни в финансах (в основных сферах, где всё решается) нет должного присутствия государства, общества. Это, на мой взгляд, первейшая проблема. А всё остальное по экспоненте.

Социальная справедливость. Можно сколько угодно говорить о социальной справедливости, однако пока основная масса денег и экономики находится в частных руках, какие ею распоряжаются по своему усмотрению, никакой социальной справедливости нет и не будет.

Даже в США в промежуток времени кризиса 2008-2009 годов предпринимались серьёзные шаги к государственному контролю за банковской сферой и экономикой. Стоял даже вопрос о национализации. У нас же почему-то этого «не замечают». Как историк по образованию, не могу вспомнить ни одного государства, которое, попав в подобную ситуацию, вело бы такую странную линию, исключающую мобилизацию всего экономического потенциала.

Ведь уже сто лет известны методы, средства побуждения корпораций в условиях военной угрозы к определенному поведению, которое поддерживало бы государственную политику. Это не какое-то тайное знание, которое надо было бы добывать, разрабатывать. И в наши законы, по сути дела, всё уже заложено.

Возможен ли «майдан»?

Много разговоров о том, что надо сплотиться и не допустить нового «майдана». Сплотиться можно только вокруг того, что активно действует. А если пойдет как сейчас, то восторжествуют известные настроения: «А меня это не касается!», «А это не моё дело», «Они себя ведут так, ну и пусть теперь разбираются». Накопление подобных настроений, которое сейчас идёт, очень опасно. Оно приводит к общественной пассивности, на фоне которой, как показывает весь исторический опыт, маленькое, однако хорошо организованное деструктивное меньшинство может всё перевернуть с ног на голову, как это произошло в 1991 году.

И это деструктивное меньшинство уже выступает, это активисты Болотной площади. Посмотрите списочки этих людей –  они известны, они опубликованы, – а потом вспомните активистов «реформ» 1990-х годов. Это одни и те же люди, только на двадцать пять лет постаревшие.

Но я не верю в «майдан» в России и в Москве в частности, по той причине, что у нас совершенно другая историческая традиция и психология. У нас «гуляй-поля» даже в революцию на территории России на самом деле не было. Однако существует опасность активного, хорошо проплаченного, в том числе и из-за рубежа, меньшинства, и абсолютно пассивного большинства, при полном бездействии государства.

Мы с вами все это наблюдали в девяностые. Ведь первый Майдан, первая «оранжевая революция» была не на Украине, не в Грузии, не где-то в арабских странах! Она была в Советском Союзе в 1989-1991 гг. Об этом стыдливо не упоминают, однако то, что мы сейчас имеем, – это результат первой победившей «оранжевой революции» в СССР.

В 2014 году все политические силы, какими бы лозунгами не прикрывались, проявили свое лицо в связи с событиями на Украине. Хотя, конечно, красивые слова говорили и раньше. Можно вспомнить, что обещали гражданам последние четверть века. Однако каков результат? Мы потеряли половину населения и треть территории в результате развала Советского Союза. Вот он реальный результат хороших слов. С чего всё начиналось? С лозунгов «Больше социализма!», «Вся власть советам!», с разговоров об общечеловеческих ценностях. И где данные общечеловеческие ценности? Я уж не говорю пор социализм и советы, какие расстреляли в 1993-м.

Так что вопрос о «майдане» и организующей его «пятой колонне» очень сложный. Сегодня на ключевых позициях в государственном руководстве стоят люди с прошлым из 1990-х годов, многие из них и растаскивали страну по кускам.

Многими ключевыми направлениями руководит набор несменяемых личностей, в основном либерального происхождения и либерального мышления, какие ещё при Ельцине там стояли. Как с помощью таких людей можно рассчитывать на проведение нового государственного курса? Они сами себя, свои привычки, манеры, убеждения должны были бы отрицать и заниматься чем-то диаметрально противоположным.

Проводить ту же социальную справедливость, возвращать государству награбленный ими же экономический потенциал, приструнивать финансовую сферу. Они не способны это делать, даже если захотят. Это люди ушедшей эпохи, эпохи либеральных реформ. Это реликты. Аппендикс, понимаете? Вот данный аппендикс у нас страшно болит. 

Чтобы до «майдана»  не дошло, необходимо менять команду, которая стоит у власти. Конечно, надо бороться с подрывными элементами. Однако нашему руководству надо решить, на какую кадровую базу оно опирается. Хорошо, что хотя бы поняли неблагополучие с нашими высшими кадрами. Как говорится, и ста лет не прошло.

«О национализации элиты»

Отношения с Западом портятся, и чаемая либералами интеграция России в «мировое сообщество» не состоялась, стал моден термин «национализация элиты». На мой взгляд, в вопросе национализации элиты имеет место создание неких мифологем.

Тут заложено одно из многих противоречий современной России. У нас сейчас, по сути, буржуазное государство. И в таком государстве несколько странно звучат призывы быть открытыми патриотами, жить по нормам почти социалистического общества. У нас, видимо, пытаются скрестить капитализм с социализмом. Посмотрим, что из этого получится.

В целом же большинство нашей элиты сейчас – люди случайные, вынесенные в верхние эшелоны общества бесконечными политическими и экономическим бурями, какие не прекращаются уже четверть века. Поэтому многих из этих людей можно назвать представителями элиты по положению, однако не по их морали, психологии, профессионализму.

Либеральное крыло нашей элиты по-прежнему неотделимо от Запада, его интересов. Что касается того, что можно условно назвать патриотической частью нашей элиты, говорить об этом трудно. До недавних пор это патриотическое крыло было представлено в основном оппозиционными партиями. Ведь было время, когда нынешний наш президент предлагал рассмотреть вопрос о вступлении России в НАТО. Сейчас это кажется очень странным, однако это было.

И вроде бы Запад с его Североатлантическим альянсом на словах были настроены вполне миролюбиво к нам. Однако следующая сказка очень быстро кончилась.

Думаю, что в случае обострения положения в стране произойдёт кардинальное разделение элиты. Одни окончательно «уйдут» на Запад. А другие останутся на «Востоке» - в России.

В нашей стране элиты потому и связаны с Западом, что понимают непрочность своего положения. В той же Европе в случае политического кризиса, как правило, меняются декорации, уходят одни политики, приходят другие, однако стоящие за ними элиты остаются. Меняется, так сказать, визуальный ряд власти. В России же историческая традиция такова, что со сменой власти меняются и элиты. Поэтому наши элитарии и создают себе запасные аэродромы на Западе. В случае серьёзной экономической и политической дестабилизации в стране большая часть российской элиты проголосует ногами, осядет за рубежом. Сейчас уже так делают некоторые отставники. На днях появилась информация об экс-министре поселкового хозяйства Елене Скрынник. Она, как только ушла в отставку, уехала во Францию.

«Общество ждет перемен»

Мы видим, как меняется настроение людей в отношении всей создавшейся ситуации. Меняется оно очень быстро! И если присоединение Крыма и новая патриотическая политика Путина поначалу вызвали просто взрыв восторга – восторга, потому что впервые, наверное, за тридцать лет был предпринят шаг, укреплявший российскую государственность! – то сейчас всё это растрачивается, превращаются в пыль и в пепел здоровые, радостные, патриотические настроения. Как этого не замечает российское руководство?

Да, после присоединения Крыма произошла «революция надежд». Общество морально приготовилось к тому, что сейчас наконец-то всё начнет вставать в нормальные рамки. С одной стороны, есть радость. Люди замечают, что стало больше своих товаров на прилавках, несмотря на все «фокусы» в финансовой сфере. Народ тонко это чувствует.

С другой стороны, много неопределенного. Продолжаются «потягуши» с Новороссией. Граждане стали задумываться, чего желает государство по отношению к Украине и к международному сообществу. Иметь отношение к войнам (а мы не в стороне от войны на Украине) очень опасно. Медленное утекание энергии, средств, которое сейчас происходит, – не так легко воспринимается.

Общественное мнение разделяется между двумя вещами: той самой «революцией надежды», которая идёт по инерции, и – «контрреволюцией надежд», когда восторженность сменяется жесткой критикой. Общество склонно уставать от ожиданий. В канун 2015 года российское общество стоит на грани негативной эволюции «революции надежд».

По материалам сайта КПРФ