29 ноября исполнилось 95 лет Е.К. Лигачеву – выдающемуся советскому и партийному деятелю. Егор Кузьмич и сегодня остается настоящим коммунистом. Особый этап его биографии – работа первым секретарем обкома КПСС Томской области (1965–1983). Вклад Лигачева в развитие региона таков, что его заслуги помнят и ценят там и в нынешние времена, когда достижения советской эпохи всячески преуменьшаются.
Одним из его «томских питомцев» стал академик Г.А. Месяц, с 1987 по 2013 год – вице-президент Академии наук СССР, а затем Российской академии наук, ныне член президиума Российской академии наук, основатель научных направлений сильноточной электроники и импульсной электрофизики. А в далекие 60-е, когда прошло его знакомство с Лигачевым, – молодой учёный. Накануне юбилея Е.К. Лигачева наш собеседник академик Г.А. Месяц поведал нам лишь некоторые, однако очень характерные эпизоды «биографии народного парторга».

ЕГОРА КУЗЬМИЧА ЛИГАЧЕВА – первого секретаря Томского обкома КПСС, я впервые увидел на партсобрании Томского политехнического института. Позже, когда я получил премию Ленинского комсомола за свои научные работы, он обратил внимание на меня, 30-летнего доктора наук, и мой научный коллектив. После этой премии он нас всегда поддерживал, относился к нам нежно, по-отечески, помогал. Это было очень важно, особенно когда обострялись отношения со «старшими товарищами». А это случалось: мне 30 лет, а профессора в два раза старше. Естественно, что некоторые пытались нас задвинуть. Лигачеву несколько раз говорили: «Уберите Месяца, он мешает нам работать». Однако он всегда умел разрешать такие конфликты на пользу дела.

Но начнем сначала. Егор Кузьмич Лигачев – выходец из Новосибирской области, окончил Московский авиационный институт, потом вернулся в Новосибирск, занимался комсомольской, партийной работой. Когда начали строить Новосибирский академгородок, он стал секретарем Советского райкома КПСС – то есть как раз райкома академгородка, он стоял у истоков создания Сибирского отделения Академии наук. Он нам много рассказывал, как это было трудно, как он участвовал в дискуссиях между учеными, какие не могли договориться друг с другом. Он очень хорошо понимал нюансы межакадемических взаимоотношений, и у него были прекрасные отношения со всеми основателями академгородка, что потом сыграло немалую роль и в его работе в Томске. С другой стороны, он прекрасно понимал, какую огромную роль наука может сыграть в развитии Сибири.

Потом Лигачев был направлен в Москву на работу в ЦК КПСС. А в 1965 году его послали в Томск первым секретарем обкома. Причем он рассказывает, что сам попросил, чтобы его послали в регион, потому что ему были ближе реальные дела.

Тут надо несколько слов сказать о Томске. Городу больше 400 лет. Когда-то это был центр очень большой губернии, туда входили нынешние Новосибирская и Кемеровская области, часть Красноярского края и часть нынешнего Казахстана. В Томске был второй после Казани университет за Уралом. Ещё при царской власти город славился тем, что сюда приезжали учёные, и им давали большие льготы. Однако когда Транссибирская магистраль обошла Томск, пройдя через Новосибирск, он стал хиреть, и где-то к послевоенному времени стал заштатным городом Новосибирской области. Хотя наука и образование тогда были в Томске в хорошем состоянии. И всю промышленность Сибири в основном обеспечивали кадрами Томский университет и Томский политех.

ПРИЕХАВ в Томск, Егор Кузьмич, как всякий деятельный человек, начал думать, что именно город и область могут дать стране. В Томске был выдающийся атомный центр – один из главных элементов страны при создании ядерного оружия, а также отличные вузы. В это время уже возникли проблемы с утечкой учёных из Томска. Как только создали Новосибирский академгородок, учёные из Томска начали туда уезжать. Ну вот, сейчас уезжают за границу, а тогда – в Новосибирск.

Первое, что стал делать Лигачев, – усиливать вузы. В дополнение к институтам ядерной физики при ТПИ и физико-техническому институту при ТГУ были созданы институты высоких напряжений, интроскопии, автоматики, механики. Позже было создано много институтов медицинского профиля, включая кардиоцентр, онкоцентр, институт фармакологии и др., а затем Томский центр Академии медицинских наук.

Но основные средства на науку в Сибири шли в Новосибирск, а в Томске их не хватало. Лигачев обратился с письмом в ЦК, и в 1968 году в Томск приехала большая делегация во главе с президентом АН СССР М.В. Келдышем. Все понимали, что потенциальные возможности здесь огромные, а реализовать их было трудно из-за отсутствия средств. И тогда было принято официальное решение – создать в Томске несколько академических институтов. В Томске построили прекрасный, уютный, замечательный академгородок – с хорошей школой, больницей, Домом учёных. Я вообще считаю Томский академгородок примером хорошего отношения к науке в регионе. Появились институты оптики атмосферы, химии нефти, а потом – сильноточной электроники и физики прочности.

Так получилось, что из-за своих давних связей для учёных Сибирского отделения АН СССР, живущих в Новосибирске, Егор Кузьмич был высшим авторитетом в решении многих вопросов. Он был для них как гуру, с ним постоянно советовались. Потому что знали – Лигачев человек по-настоящему порядочный, умеет вникать в суть проблем, а если требуется, то поддержать в ЦК партии. Приезжал Лаврентьев, очень часто – Трофимук, потом стали приезжать Марчук, Аганбегян, да и Будкер, который часто был в оппозиции ко всем из-за своих выдающихся научных планов.

Регулярно приезжал Анатолий Петрович Александров. И эта дружба Лигачева с Александровым, который потом стал президентом Академии, хорошие отношения с Лаврентьевым сыграли очень большую роль для того, чтобы в Томске стала развиваться наука. На это были отпущены деньги, стали строить институты, стали строить жильё, параллельно развивались вузы. А сколько было построено общежитий для студентов! Все преобразилось, весь город!

Лигачев вникал в суть науки, прислушивался к знающим и понимающим людям. Я по своему опыту знаю (а таких, как я, у Лигачева было много), когда он находил людей, которых считал перспективными, то, как сейчас говорят, точечно их поддерживал. Помогал молодым ученым, следил за их судьбой.

В судьбе молодого ученого исключительно важную роль играли международные связи. В частности, он способствовал тому, чтобы я мог ездить на международные конференции. Например, моя поездка в Париж в 1968 году была очень важным событием, где я впервые сообщил об открытии взрывной электронной эмиссии. Это была мировая сенсация из Томска. В 1976 году он нам помог организовать международную научную конференцию в Новосибирске – мы её очень хорошо провели, приехали самые выдающиеся учёные со всего мира в области физики плазмы, электронных пучков и вакуумных разрядов. Когда были выборы в Академии наук, он добивался, чтобы Томску давали вакансии. Естественно, очень скоро авторитет Томска как научного центра стал расти.

ВОТ ЕЩЁ примеры из моего опыта. Лигачев желал, чтобы был создан институт и под наши работы – Институт сильноточной электроники, где я потом стал директором. Было принято решение строить и создавать институт. Многие физики это решение поддержали: академики Будкер, Прохоров, Басов, Хохлов, Александров. Мы понимали, что дело, которое мы ведем, – очень важное для страны и что мы здесь на передовых позициях (кстати, и до сих пор). Однако были люди, какие этого не желали, сказали: вот тебе немного денег, построишь маленький институтик – 600 кв. метров. Однако что сделаешь на 600 метрах, когда мне нужны огромные высоковольтные установки с напряжением в миллионы вольт? И мы тайком, ни с кем не договариваясь, обращаемся в проектный институт Новосибирска, и там нам делают проект на большой институт в 5000 квадратных метров. Приезжает в Томск Лаврентьев – нам требуется подписывать документы на возведение. У нас есть два проекта – официальный и неофициальный, нами подготовленный. Я объясняю Лигачеву, что на 600 метрах никакого нормального института не будет, требуется, чтобы Лаврентьев подписал наш проект. Лигачев поговорил – Лаврентьев подписал. Так что и сейчас в Томске действует прекрасный институт.

Лигачев – человек со стратегическим мышлением, потому и понимал необходимость науки для развития страны. По образованию он инженер, и инженер высшего эшелона. И потом, опыт общения с учеными в Новосибирске, повторюсь, очень важен: он хорошо знал их лично, знал, кто и что создал. А ещё Лигачев понимал, что великие дела начинаются с мелочей, какие делают люди, поначалу самые обыкновенные. И чтобы они не погибли на пути к своему величию, им надо помогать.

И так было не только с наукой. Я видел, как строили нефтепроводы и газопроводы в Сибири и какое личное участие в этом принимал Лигачев. Он недели и месяцы проводил на их строительстве. При нем Томская область стала нефтедобывающей.

Или, например, в Томске-7, закрытом городе, работает атомная станция. И там очень много пара просто выбрасывалось – пропадала тепловая энергия. Лигачев взял на себя инициативу, был сделан специальный паропровод, с помощью которого большую часть Томска начали отапливать и обогревать паром атомной станции. Ещё пример. В Кемерове на химзаводе произошла авария – и пошел огромный сброс в Томь, а она течет через Томск, и там берут питьевую воду. Лигачев в ЦК партии поднял всех на ноги, добился, чтобы сделали забор воды из подземных источников. Это была огромная работа и требовала много средств.

Томск буквально преобразился за время его руководства. Я вообще делю всю 400-летнюю историю Томска на два периода – долигачевский и лигачевский. До него Томск был отрезан от всей области, так как не было двух мостов – через Томь и через Обь. У Томска не было аэропорта. Академгородка не было. Всё построили! Старые деревянные дома, какие везде ценятся, были перекособочены. Приняли специальную программу сохранения старой архитектуры города, строились новые дороги, появились научный центр СО АН СССР, онкоцентр, кардиоцентр. Кроме того, был построен гигантский химкомбинат. Он и сегодня действует, значительную роль играет в экономике России.

Я помню Томск с 1953 года. Это был «голодный город». Будучи аспирантом и летая в Москву, я всегда привозил домой колбасу, мясо, яйца и т.п. При Лигачеве наладили производство курятины, яиц, свинины, молока. Томск был обеспечен основным продовольствием полностью – уже к нам стали ездить за продуктами из других областей Сибири.

И вот на что хочу обратить внимание. Сейчас происходит так называемая реорганизация Академии наук, в итоге мы теряем науку в регионах. Я со многими руководителями областей разговаривал, спрашивал: «Что же вы делаете? Каждый из этих объектов, какие сейчас уничтожаются, доставался таким трудом!» Да, результаты появляются не сразу – только через какое-то время. Надо сначала предложить, исследовать, создать какую-то модель, а только потом двигаться дальше. Однако если человек живет только сегодняшним днем, ему надо избраться и всё, если он не живет общей идеей, как преобразовать жизнь, – зачем ему наука и все остальное, что не дает немедленного дохода? В этом и есть отличие временщиков от людей со стратегическим мышлением, какие и являются настоящими патриотами. А это как раз и выражается в отношении к экономике, науке и образованию.

КОГДА в 1983 году Егор Кузьмич уезжал на увеличение в Москву, я сказал одну фразу… Она, кажется, ему не очень понравилась. Однако я и сейчас бы её повторил: «Я очень рад, что такие люди, как вы, теперь стали востребованы в Москве».

У А.П. Александрова однажды спросили про региональную научную политику – кого он считает лучшим секретарем обкома в этом плане, он назвал Лигачева. Егор Кузьмич, конечно, человек необычный. Если бы элита наша тогда состояла из таких людей, и судьба страны могла быть другой.

Он и в личной жизни исключительно честный и порядочный человек. Даже на дни рождения не принимал никаких подарков. Разве что открытку поздравительную. А потом, когда его попытались опорочить, связать с «узбекским делом», для всех, кто хоть немного знал Лигачева, обвинения представлялись абсолютно чудовищными. Помню, комиссию по этому делу возглавлял депутат Рой Медведев. Я, вице-президент АН СССР, пришел к нему и стал ему про Лигачева рассказывать, что он сделал для Томска, как он сам живет, какой он исключительно скромный в личной жизни. Тот сидит и улыбается, отвечает мне: «Геннадий Андреевич, я разговаривал с человеком, которого называют одним из самых больших оппонентов Лигачева. И когда я спросил у него, возможно ли, чтобы Лигачев брал взятки, тот посмотрел на меня, как на сумасшедшего. Так что я абсолютно уверен, что это клевета».

Лигачев очень хорошо относится к людям, какие хорошо работают. Однако даже если ты хорошо работаешь, однако позволяешь себе нечестность, непорядочность, – всё, такой человек для него больше не существует. В этом проявлялась его жесткость. Когда его сравниваешь с другими региональными лидерами, то понимаешь, что было в той системе настоящего – такие порядочные люди, какие болели за дело. Он половину из 18 лет своего секретарства в области прожил в однокомнатной квартире, абсолютно по-спартански. Из Томска в Москву уезжал, как говорили, с одним чемоданом.

Сам вообще не пил, терпеть не мог, когда кто-то пьет на рабочем месте. Однажды, когда он уже в Москве работал, собирался ехать в Свердловский обком, и там стали выяснять у томичей, чем угощать Егора Кузьмича, что пьет, что любит из еды. Ну, что любит – гречневую кашу…

Что касается перестройки. Конечно, нужны были изменения, и Лигачев это хорошо понимал. Однако только не так, как Горбачев. Лигачев полагал, что требуется совершенствовать систему, он не считал, что система изжила себя. Да и в регионах, в том же Томске, своим опытом показывал: есть механизмы, при помощи которых можно поднимать жизнь людей.

А то понимание перестройки, которое противостояло, оно явно было разрушительным. Грохнуть промышленность, оборонку… Однако ведь колоссальные имелись возможности, советская оборонка была очень высокотехнологичной, можно было спокойно и постепенно проводить конверсию.

Я думаю, что опыт Лигачева по организации производства, науки и образования, здравоохранения в регионах нашей страны должен быть востребован. Где только можно, я говорю о его уникальном примере – как надо всерьез и по-настоящему заниматься наукой, образованием и культурой в регионах. Это сегодня очень больная тема. Например, научные центры, какие были созданы в регионах таким трудом, сейчас «расфасовывают», институты объединяют по не всегда понятным принципам. О завтрашнем дне никто из принимающих такие решения не думает, им ничего не надо.

Лигачев – и вправду пример государственного человека, который верил в то, что он делает. На 19-й партконференции он сказал: «Мы строили социализм. И мы не боялись ничего, потому что дальше Сибири не сошлют». Для нас, кто знает его, это было абсолютно понятно. Он не просто говорил красивые слова о социалистических идеях, он в них верил. А верил потому, что, опираясь на данные идеи, можно было очень многого добиться.

Я хочу пожелать Егору Кузьмичу здоровья, оптимизма, благополучия семье. Спасибо ему за его выдающийся вклад в развитие Сибири!

По материалам сайта КПРФ