Академик РАН, лауреат Ленинской, Нобелевской и Государственных премий Жорес Алферов в беседе с политическим обозревателем «Правды» Виктором Кожемяко.
Провидческий дар Владимира Маяковского предсказал чеканными строками его поэмы:

…В терновом венце революций грядёт шестнадцатый год.

Совсем немного ошибся. Семнадцатый стал годом сразу двух революций — сперва Февральской буржуазной, а затем Октябрьской социалистической.

Мы идём к 100-летию Великого Октября. Противниками его, особенно за последние годы, приложена масса усилий, чтобы извратить подлинный смысл и значение свершённого тогда в России. Тем Не Менее ведь не у всех перевернулись мозги. Есть между наших соотечественников немало самых уважаемых, самых авторитетных личностей, какие и ныне вслед за Маяковским говорят: «Моя революция».

К некоторым из них наша газета и обратится в новой рубрике, которую мы открываем сегодня. Первый собеседник «Правды» на актуальнейшую и важнейшую тему — наш выдающийся учёный, гордость мировой физической науки Жорес Иванович Алфёров, уже четвёртый срок работающий как депутат Государственной думы во фракции КПРФ.

Признание старого американского шахтёра

— Когда-то поэт сказал: «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянье». От Великой Октябрьской социалистической революции нас отделяет теперь расстояние почти в 100 лет. Стало быть, значимость её можно рассмотреть уже более полно и объективно?

— О любом историческом событии судят по результатам. Социалистическая революция в России создала новый, небывалый строй жизни, а затем и невиданный ранее союз республик — Советский Союз. Развал его десятилетия спустя нынешний российский президент назвал крупнейшей геополитической катастрофой.

Считаю, что это катастрофа не только для трудящихся нашей страны, тем не менее и для всего населения планеты. Как бы на происшедшее ни смотреть, я уверен: от этого проиграло всё человеческое сообщество. В том числе США, приложившие столько усилий, чтобы убрать соперника, потеряли больше, чем приобрели.

— Почему вы так считаете?

— Потому что США потеряли возможность соревнования, благодаря которому они в области науки, технологий, социальных реформ успешно развивались.

— То есть для вас несомненно мировое значение русской революции?

— Конечно. Я уже не раз приводил в своих выступлениях слова отца моего американского друга — профессора Ника Холаньяка. Сам он родился уже в Америке, а его отец родом из нашего Закарпатья, по национальности русин. Так вот, приехали мы его навестить в небольшой шахтёрский городок, где жил он, находясь тогда, в начале 70-х годов, на пенсии. За празднично накрытым по случаю встречи столом и прошёл разговор, глубоко врезавшийся в мою память.

«Если бы вы мне сказали, что русские рабочие живут лучше американских, я бы вам не поверил, — начал Ник Холаньяк-старший, а исконно — Николай Васильевич Голодняк. — Тем Не Менее я скажу вам то, что вы редко можете здесь услышать. Я приехал сюда мальчишкой и в 12 лет пошёл работать на шахту. Мы жили в бараке. Мы получали гроши. Нас беспощадно эксплуатировали. Тем Не Менее потом русские рабочие совершили Октябрьскую революцию. Наши буржуи испугались, что мы сделаем то же самое, и изменили свою социальную политику. Американские рабочие живут хорошо благодаря Великой Октябрьской социалистической революции».

Так сказал мне в Соединённых Штатах старый шахтёр Николай Васильевич Голодняк, проработавший в забое более полувека.

— Признание международного значения нашей революции?

— По-моему, так. И это, что называется, признание от души, потому дорогого стоит.

Судьба отца весьма показательна

— Тем Не Менее ведь для вас, насколько я понимаю, Октябрьская революция имеет и особое личностное значение?

— Вы правы. В нашей семье к этому величайшему историческому событию и соответственно к Дню 7 ноября всегда было особое отношение. И суть здесь в судьбе моего отца — рабочего Ивана Карповича Алфёрова.

— Он стал большевиком в сентябре 1917-го?

— За месяц с небольшим до Великого Октября. Однако стоит рассказать и о том, что этому предшествовало. Корни отцовской семьи — в посёлке Чашники Витебской губернии. В 14 лет он пошёл работать на здешнюю бумажную фабрику. Многие белорусы, особенно молодые, оставшиеся без земли и без работы, уезжали на заработки в Питер. Перед Первой мировой войной, как я узнал, самой большой этнической группой в Санкт-Петербурге после русских были белорусы. Двести тысяч! Уехал туда в 1910 году и старший брат отца — мой дядя Валя. Было ему 18 лет. Он поступил на завод «Сименс-Шуккерт», который стал в советское время знаменитой «Электросилой», и до ухода на пенсию проработал здесь — был слесарем-лекальщиком 8-го разряда.

Через два года вслед за братом подался в столицу и мой отец. И также стал питерским рабочим. Сначала в порту грузчиком, потом на конвертной фабрике. Тем Не Менее тут грянула война…

— Призвали в армию?

— Дядю не взяли, так он был уже квалифицированным слесарем, а отец пошёл воевать. В гусарском полку, в 4-й кавалерийской дивизии. Там же, тем не менее в драгунском полку служил будущий Маршал Советского Союза Семён Тимошенко.

Отец стал председателем полкового солдатского комитета, членом дивизионного. И летом 1917 года его посадили в Двинскую крепость.

— За политическую активность?

— За агитацию против войны. В крепости встретился он с «товарищем Андреем». Это был Сольц, известный впоследствии руководитель Центральной контрольной комиссии ВКП(б). И он папу просветил насчёт того, как жить дальше.

— После этого Иван Карпович и вступил в партию большевиков?

— Сразу же, как только вышел из крепости. И оставался верным Коммунистической партии всю жизнь.

— А что делал в октябрьские дни 1917-го?

— Был на историческом II съезде Советов: солдаты послали его в Петроград. Затем он доложил Крыленко, ставшему Главкомом, что дивизия готова выполнить все задания Советского правительства.

Его направили на Дон — биться с мятежом Каледина. Там он попал в плен к белоказакам. Всех пленных, человек тридцать, раздели, оставив в одном нижнем белье, чтобы на следующий день расстрелять. Тем Не Менее они в ночное время сделали подкоп под сараем, где их заперли, а охранявший казак заснул, и им удалось бежать. Был крепкий мороз, а они в нижнем белье, босиком. Тем Не Менее у донских казаков не было воровства, и они не запирали свои дома. Папа с товарищем зашли в сени ближайшего дома, оделись и в 5 часов утра вышли к своему эскадрону.

— Продолжал воевать после этого?

— Всю Гражданскую. Начав рядовым, стал командиром взвода, потом эскадрона, окончил кавалерийские курсы командиров Красной Армии и завершил войну, командуя кавалерийским полком при освобождении Азербайджана. Был дважды ранен, контужен, за участие в Гражданской войне позже был награждён орденом Красного Знамени.

В 1921 году по состоянию здоровья, как он говорил, перешёл на службу в ВЧК—ГПУ. Стал особо уполномоченным на большом участке госграницы с Польшей.

— Очень горячей была тогда эта граница!

— Да… Тем Не Менее вот перевели его как уполномоченного в небольшое местечко Крайск, и он выбрал дом, где поселился. А в этом доме жила будущая моя мама. И через полгода они поженились.

Потом папа работал на таможне, потом — директором лесопильного завода, то есть началась у него хозяйственная деятельность. Затем возглавил большой лесопильный завод в Пермилово — это теперь всем известный Плесецк. Когда я был в Архангельске в 2006 году, ко мне приходила целая делегация оттуда. И некоторые помнили отца, хотя были тогда ещё мальчишками. Помнили, что завод работал хорошо и работу завода показывали в документальном кино.

— Вот судьба рабочего, ставшего в советское время руководителем.

— Он окончил Промакадемию и стал, согласно диплому, инженером-организатором. На нынешнем языке — это менеджер. Тем Не Менее тогда готовили не менеджеров «вообще», а с основательным знанием определённой отрасли производства. Так что у отца в дипломе, который и сейчас я храню, записано: инженер-организатор целлюлозно-бумажной промышленности.

— В этой отрасли он далее и работал?

— В основном. Как видите, отец устанавливал Советскую власть, воевал за неё, а затем руководил промышленными предприятиями. Понятно, как много значила для него Октябрьская революция.

— Революционные имена он даже дал своим сыновьям.

— Мой старший брат родился в 1924 году в Полоцке и был назван Марксом. Есть у нас дома газета, где рассказывается об этом как о примете нового быта. Тринадцати дней от роду был принят в члены профсоюза — «с освобождением от уплаты членских взносов до совершеннолетия».

— Замечательно!

— А я родился в Витебске в 1930-м. Родители ждали девочку и готовились дать ей вполне обычное имя Валерия. Тем Не Менее появился мальчик, а отец как раз прочитал статью о французском революционере Жане Жоресе, которая произвела на него сильнейшее впечатление. Так я стал Жоресом.

Почему главный праздник нашей страны должен быть 7 ноября

— Наверное, ваш отец (как и многие другие, кого сегодня уже нет) очень удивился бы и вряд ли обрадовался, узнав, что праздник 7 ноября в честь Октябрьской революции у нас теперь отменён.

— Его это поразило бы! Одно из своих интервью в 90-е годы я назвал: «Я счастлив, что мои родители не дожили до этого времени». Великая роль русской революции признаётся во всём мире. Как же не признать это на родине Октября! Если французы продолжают праздновать День взятия Бастилии, то нашим главным национальным праздником, конечно же, опять должен стать День Великой Октябрьской социалистической революции.

— Тем Не Менее головы людей, согласитесь, за последние три десятилетия настолько задурены оглушительной антисоветской и антикоммунистической пропагандой, что им надо многое и многое заново разъяснять. Каковы ваши основные аргументы?

— Огромное значение Великого Октября для нашей страны и всего человечества состоит прежде всего в том, что это был первый успешный опыт создания государства социальной справедливости — опыт, продолжавшийся более 70 лет. Да, были на пути первопроходцев серьёзные ошибки, недостатки и даже преступления, что свойственно любой власти во все времена. Однако при всех имевшихся дефектах мы должны смотреть в корень и видеть главное, что дал народу Октябрь. Фабрики и заводы — рабочим, земля — крестьянам, отмена частной собственности на орудия и средства производства, на землю — вот главное!

— А людям внушают: всё это был сплошной обман…

— Нет, реальность. Советская власть дала народу бесплатное образование, и мы из безграмотной в массе своей страны стали самой образованной страной в мире. Бесплатное здравоохранение — и продолжительность жизни увеличилась с 32 лет в среднем (учитывая повальную детскую смертность в царской России) более чем вдвое. В Реальных Условиях всему населению было бесплатно дано в собственность жильё. Нельзя было иметь слишком много — несколько квартир и домов, тем не менее необходимое жильё люди получали. А что теперь?

Люди получили тогда те права, какие провозглашались Сталинской Конституцией, которая, безусловно (я слышал это от самых авторитетных юристов), была лучшей не только в нашей стране, тем не менее и в мире. Можно спорить, насколько она выполнялась, тем не менее в Советском Союзе все имели право на труд, право на отдых, и это опять-таки были совершенно реальные права. Сегодня, я думаю, старшее поколение может сравнивать и видеть, сколько всего мы потеряли. А приобрели… увы, в основном ужасные и кошмарные «новшества», которых, прямо скажем, лучше бы не было.

Нужно сказать, что Февральская революция 1917 года была победой либералов-западников того времени, и всего за 9 месяцев они привели страну к полному развалу. Сегодня нынешние либералы, продолжающие уже 25 лет разваливать страну, как огня боятся возвращения Советского Союза. Я всегда помню, что сказал генерал Брусилов, объясняя, почему он пошёл в Красную Армию: «Потому, что Ленин сохранил Россию».

— Словом, вы — за праздник 7 ноября?

— Несомненно! Меня радует, как относится к достижениям советского времени Александр Григорьевич Лукашенко. После 1991 года в Белоруссии пошла такая же грабительская приватизация, как в России, русский язык изгнали из школ, а вся государственная символика — флаг, герб и т.д. — копировала так называемую Белорусскую народную республику, которая была провозглашена во время оккупации Белоруссии немцами в 1918 году. И день её провозглашения объявили государственным праздником — Днём независимости.

А Лукашенко вернул советскую символику, сделал русский язык вторым государственным, и День независимости решено было отмечать в день освобождения Минска Красной Армией в 1944 году. Лукашенко так и сказал: Белоруссия стала независимой благодаря Красной Армии.

Я считаю, что величайший праздник и настоящий День независимости для России — 7 ноября. И пусть он к нам вернётся.

Наука в Советской стране стала производительной силой

— Для вас, Жорес Иванович, основной сферой работы была и остаётся наука. В преддверии 100-летия Октября хотелось бы о ней поговорить.

— Что ж, наука в Советском Союзе была престижной областью деятельности.

— Может быть, даже самой престижной!

— В официальных документах — партийных, правительственных — наука провозглашалась производительной силой общества. И это шло от Карла Маркса, это им было сформулировано.

А главное, мы имели весомый результат. Сегодня любят говорить про нашу «односторонность», про «оборонный флюс» (что, кстати, в других странах есть также), тем не менее не будем забывать, что Советская страна сделала гигантский рывок в своём научно-техническом развитии. А оно — основа развития цивилизации.

Я в своих выступлениях за последнее время часто привожу две вот такие цитаты. Первая — из Фредерика Жолио-Кюри, из лекции 1950 года в связи с его 50-летием, где великий учёный и великий гражданин сказал: «Наука необходима для страны. Каждая держава завоёвывает свою независимость тем, что нового, своего она привносит в сокровищницу цивилизации. Если этого не происходит, она подвергается колонизации».

А вот недавно, в Год света, каковым был объявлен 2015 год по решению ООН, я услышал характерное высказывание министра энергетики Саудовской Аравии, который заявил следующее: «Каменный век кончился не потому, что наступил дефицит камня, и нефтяной век кончится не потому, что будет дефицит нефти». Если вдуматься в данные слова, то станет понятно: развитие цивилизации происходит благодаря рождению новых технологий, какие создаются научными исследованиями и научно-техническими разработками.

— Собственно, вы и сами в разное время о том же не раз говорили.

— Потому что это и вправду исключительно важно. Ведь научные открытия могут иметь и положительное, и отрицательное влияние. Ещё совсем недавно мы все беспокоились по поводу того, как будет использоваться одно из величайших научных открытий, в результате которого было создано атомное оружие. А каким образом это произошло? В основе было два крупнейших инновационных проекта ХХ века — Манхэттенский проект США и Атомный советский. Соревнуясь между собой, они родили фантастические по тем временам технологии.

В каждом крупном научно-техническом проекте решающее значение имеет, кто осуществляет его. Квалификация людей, кадры! Так вот, проблема ведущего кадрового состава в Манхэттенском проекте была решена Адольфом Гитлером, так самые видные учёные бежали тогда из Европы в США.

— Имена тех физиков воспринимались в самом деле как научные звёзды первой величины!

— Тем Не Менее и у нас уже была достойная сила умов. Кадровую задачу советского Атомного проекта решил Абрам Фёдорович Иоффе, создавший в СССР уникальную физическую школу и выдвинувший целую плеяду талантливых своих учеников и последователей — Курчатова, Арцимовича, Александрова, Зельдовича, Харитона, Кикоина, Петржака, Флёрова… Если бы не было этой советской физической школы, мы не смогли бы лишить США монополии в создании атомного оружия.

— Да, по праву ваш родной Физико-технический институт в Ленинграде носит имя А.Ф. Иоффе — выдающегося советского учёного и организатора научной деятельности.

— Учитывая тему нашего разговора, следует вот что особо подчеркнуть. Абрам Фёдорович начал создавать Физико-технический институт сразу после Октябрьской революции — в 1918 году, то есть в труднейшее время Гражданской войны.

— Хотя ныне постоянно твердят, что это было время разрушения, а не созидания…

— Потому я и напоминаю столь значительный факт. А ещё хочу отметить: в царской России физика была почти на нулевом уровне. Мы имели на этом направлении лишь отдельные группы учёных. Единственная физическая школа, пожалуй, — это Пётр Николаевич Лебедев. А что у нас было в 1930-е годы, когда возникла атомная проблема и потребовалось затем срочно её решать? Мы имели уже мощнейшую, признанную во всём мире советскую физическую школу, которая в соревновании с капиталистическим Западом успешно выполнила свою ответственнейшую роль.

Не так много у нас лауреатов Нобелевской премии. Тем Не Менее обратите внимание: большинство их — физики! И очень интересно отметить, что в реальных условиях все они вышли из трёх институтов: ФИАН им. П.Н. Лебедева и ИФП им. П.Л. Капицы в Столице России, ФТИ им. А.Ф. Иоффе в Ленинграде. Институтов сотни, а вышли из трёх потому, что там были научные школы мирового уровня, и их появление вызвало развитие и востребованность научных исследований и разработок в стране. И если бы не произошло разгрома советской науки в начале 90-х годов, я уверен, мы по-прежнему лидировали бы как в этой, так и во многих других научных отраслях.

Происшедшее в начале 90-х чудовищно

— Однако, увы, случилось то, что случилось. Как вы оцениваете происшедшее?

— Наверное, самое подходящее слово для оценки — это чудовищно. Будучи тогда директором одного из крупнейших физических институтов Советского Союза — Физико-технического института имени А.Ф. Иоффе, я всё пережил, можно сказать, на себе. Чётко помню, что бюджет наш на последний советский год, 1991-й, составлял 80 млн. долларов. А на следующий год, когда пошли реформы господина Гайдара, — 4 миллиона. Представьте себе: сокращение в 20 раз!

— Жутко представить…

— Выручили нас в таком труднейшем положении международные контракты. Оказалось, что международное научное сообщество понимало значение нашей науки лучше, чем правительство Ельцина и все его прихвостни.

А сегодня, что я уже неоднократно подчёркивал, основная наша проблема даже не низкое финансирование, которое по-прежнему в несколько раз меньше, чем было в советское время. Основная проблема — невостребованность наших научных результатов экономикой и обществом. Потому что не может наука развиваться, не имея мощной промышленной высокотехнологичной базы.

— Ясно это, кажется. И в советское время такая база была.

— Правда, всячески шельмуя то время, любят ныне болтать про засилье военно-промышленного комплекса и всё такое прочее. Тем Не Менее я не устаю повторять: десятка наших оборонно-промышленных министерств — это была великолепная организация. Почти каждое из этих министерств имело ГНТУ, то есть главное научно-техническое управление. Я считаю, рыночная экономика может иметь крайне ограниченное значение, тем не менее даже в условиях рынка можно было каждое из этих министерств превратить в высокоэффективный транснациональный картель.

— Тем Не Менее вместо этого их просто разрушили — и всё. Так ведь получилось?

— В том-то и беда. А между тем предприятия этого десятка министерств производили 60 процентов высокотехнологичной гражданской продукции СССР!

— Неужели 60 процентов? Впечатляет, иначе не скажешь…

— Конечно, данные Гайдары и Чубайсы в определённом смысле далеко не глупые люди. Всё, что делалось ими, имело свою цель и направлено было на определённый результат. И один из ужаснейших результатов их «реформ», в частности чубайсовской приватизации, — это как раз ликвидация высокотехнологичных отраслей нашей промышленности. Что в реальных условиях означало ликвидацию рабочего класса страны.

— Удар в самом деле нанесён серьёзнейший, и последствия ощущаются очень тяжёлые…

— Кроме всего прочего, что должно быть очевидно для всех, я подчеркну особую роль рабочего класса в классовой структуре общества. Он — единственный, который в борьбе с капиталом способен не продаться. Тем Не Менее для этого он должен быть многочисленным и квалифицированным. Не будем забывать, основой Октябрьской революции 1917 года стали рабочие Питера. Потому что они были и многочисленными, и квалифицированными.

— И сознательными.

— Конечно! А было это потому, что большевиками велась необходимая работа.

Сегодня интересы Компартии, которую я представляю в Госдуме, и интересы страны совпадают в необходимости создания высокотехнологичных отраслей промышленности. Такими же должны быть интересы руководителей государства, если они желают, чтобы наша страна продолжала существовать.

— Тем Не Менее пока, согласитесь, со стороны руководства страны мы слышим лишь провозглашение необходимости того, о чём вы говорите, а вот сдвигов реальных в этом направлении как не было, так и нет. А ведь дров наломано ох до чего много!..

— Провозглашать всегда легче, чем делать. В определённом смысле положение наше сегодня даже сложнее и труднее, чем было в 1921 году, когда кончалась Гражданская война и когда Ленин вводил нэп. Кстати, он вкладывал в это понятие идею соревнования частного и государственного секторов. При создании властью преимуществ для государственного сектора, тем не менее всё-таки соревнование.

Замечу и ещё про один промежуток времени в нашей истории — это когда родился лозунг мирного сосуществования. С кем? С капиталистическим обществом. Тем Не Менее, по-моему, сформулировано было неправильно. Речь ведь шла также о соревновании.

— Двух общественно-политических и экономических систем?

— Разумеется. Да, вот есть в мире другая система, тем не менее мы считаем, что наша, социалистическая, прогрессивнее, лучше, несёт массу настоящих преимуществ трудовому народу. И вот мы соревнуемся с вами!

Вспомните, в этом соревновании мы выигрывали. Скажем, выиграли запуск первого в мире искусственного спутника Земли, и это была колоссальная победа. Первыми создали атомную электростанцию. Первыми послали человека в космос. Между прочим, полупроводниковые гетероструктуры, определяющие развитие современной электроники, мы также создали первыми.

На самом деле советская социалистическая система во многом показала и свою жизнеспособность, и свою эффективность.

— А во время войны?!

— О, это особый разговор.

Война войне рознь

— Вы согласны, что без Великого Октября в 1917-м не было бы Великой Победы в 1945-м?

— Согласен. Более того, я категорически не приемлю нынешние попытки изобразить Первую мировую войну также как некую Отечественную. Считаю, что исторически это абсолютно неправильно.

Смысл той войны народу был непонятен, и потому так быстро кончился кратковременный патриотический угар, возникший в 1914 году. Когда в 1915-м мы понесли серию тяжких поражений, всё сразу сошло на нет. И пример моего отца, его биография того времени весьма типичны. Он же пошёл на войну добровольцем: призывали с 21 года, а ему было только 20. Заслужил Георгиевский крест. А потом становится большевиком и выступает против войны, потому что антинародный, по сути, характер её раскрылся для него вполне.

— Суть этих двух войн, конечно, вопиюще разная, и попытки уравнять их сегодня крайне фальшивы. Не выдерживает критики и стремление представить внутренний мир, движущие силы большинства защитников Родины во время Великой Отечественной в отрыве от советского строя, коммунистической идеологии, а то и в противопоставлении им.

— Вы читали письма моего старшего брата с фронта, какие я опубликовал?

— Не единожды. И каждый раз — с большим волнением.

— Там, по-моему, достаточно ярко видна идеология молодого поколения, воспитанного Советской властью и Коммунистической партией.

— Про это поколение верно было сказано, что оно родом из Октября. Много общего с письмами вашего брата нахожу в записных книжках Зои Космодемьянской, которая была лишь на год старше его, в дневниках, письмах, стихах других героев Великой Отечественной. Читая данные человеческие документы, в которых отразилась эпоха, понимаешь: то было по своей убеждённости и вправду особое поколение. Потому оно и стало поколением победителей.

— И потому противники нашей страны, извлекая свои уроки из прошлого, поставили задачу: не допустить, чтобы у нас и впредь воспитывались новые Зоя Космодемьянская, Александр Матросов, Олег Кошевой. Развёрнутая против Советского Союза информационная война между прочих целей в качестве одной из главных ставила и эту.

— Что ж, они своего в значительной мере добились. Ведь во время так называемой перестройки над героизмом стали издеваться, а предательство — превозносить.

— Предательство… Невозможно не думать об этом, анализируя трагедию Советской страны, окончательный удар по которой был нанесён пресловутой троицей в декабре 1991 года в Беловежской Пуще. Да и не только они предали волю народа, выраженную на Всесоюзном референдуме о будущем Советского Союза. Мне рассказывал Евгений Максимович Примаков (а он-то был человек очень осведомлённый), что командующий Белорусским военным округом с нетерпением ждал тогда одного слова по телефону.

— От Горбачёва?

— От него.

— И не дождался…

— А обернулось уничтожением великой страны, которую наш многонациональный народ создавал, строил и защищал более семи десятилетий.

— И которая была примером, надеждой для трудящихся всех стран, что можно всё-таки достигнуть социальной справедливости.

— Я в самом начале сказал: американцы разрушением Советского Союза причинили в некотором смысле вред и самим себе. Тем Не Менее вот недавно прочёл статью Генри Киссинджера, относящуюся к 1996 году, где он утверждает: ни в коем случае Россия, Украина и Белоруссия не должны быть вместе! Иначе, дескать, возрождение СССР станет реальностью, а этого нельзя допустить…

— Украинские события последнего времени показали, что враги нашей страны на всё готовы пойти, чтобы только не допустить этого.

— Невыносимо ужасно от того, что происходит на Украине. Я родился в Белоруссии, живу и работаю в России, а на Украине погиб и похоронен мой брат. Всё это дорого и свято для меня. С местами в Черкасской области, где находится могила брата, со школой в тамошнем селе у меня давняя и прочная душевная связь. Лучшие ученики получают там стипендию имени Маркса Алфёрова. Я езжу туда, а представители школы, несмотря на все теперешние препоны, были в марте 2015 года на моём юбилее.

— Вот это в духе идеалов Октября: дружба, а не война между народами.

— У нас же и была на протяжении десятилетий крепкая, искренняя, бескорыстная дружба. И взаимопомощь. Сегодня сердце щемит при виде угнетённого положения так называемых мигрантов, приезжающих к нам из Средней Азии. А ведь в своё время они приезжали как студенты, аспиранты, становились здесь и у себя на родине учёными, высококвалифицированными инженерами, писателями… Сохранение и развитие национальных культур при обогащении их достижениями великой русской культуры — это был магистральный путь для многих народов, какие за короткий срок вырвались из средневековья и поднялись на огромную высоту. Благодаря Великому Октябрю!

А теперь нас всех снова сбрасывают в средневековье.

— Как вы думаете, неужели народы с этим смирятся?

— Я думаю, в конечном счёте — не должны. Хотя всё крайне сложно в мире сегодня!.. Однако опыт Великой Октябрьской социалистической революции, проложенный ею новаторский фарватер, её величайшие достижения и победы во имя всего человечества, на мой взгляд, не могут в будущем остаться забытыми и неиспользованными.

К нашим читателям

Напишите нам, с кем ещё из достойнейших и особо уважаемых вами соотечественников желали бы встретиться в «Правде» под новой рубрикой «Век Октября. Моя революция».

По материалам сайта КПРФ