На базе Историко-культурного музейного комплекса в Разливе прошла X ежегодная международная научно-практическая конференция «В.И. Ленин в современном мире». Активное участие в работе конференции приняли участие коммунисты и учёные РУСО. Перед началом конференции коммунисты возложили цветы к памятнику Владимиру Ильичу Ленину и гранитному памятнику «Шалаш».
С приветствием к участникам конференции обратился Первый секретарь партийного отделения Курортного района Михаил Михайлович Деревянко. Он заметил, что место проведения конференции знаковое: «Именно здесь Ленин написал часть книги «Государство и революция», сформулировал важные постулаты строительства будущего Советского государства».

Также руководитель партийной организации КПРФ Курортного района процитировал стихотворение Николая Гавриловича Полетаева «Портретов Ленина не видно», написанное им в 1924 году:

Портретов Ленина не видно:

Похожих не было и нет.

Века уж дорисуют, видно,

Недорисованный портрет.

Перо, резец и кисть не в силах

Весь мир огромный охватить,

Который бьется в этих жилах

И в этой голове кипит.

Глаза и мысль нерасторжимы,

А кто так мыслию богат,

Чтоб передать непостижимый,

Века пронизывающий взгляд?

В своем выступлении Михаил Михайлович отметил, что «в 20 веке идеи были реализованы. Если бы не было Ленина, не полетел бы Гагарин в космос, не было бы Ленина - не выиграли бы войну. Об этом говорил Геннадий Андреевич Зюганов, когда приезжал в Санкт-Петербург на празднование 55-летия Дня космонавтики, о реальных достижениях советской власти».

Также Михаил Деревянко посоветовал всем не только почитать, однако и прочитать все 55 томов полного собрания сочинений Владимира Ильича. «Чтобы зарядится энергией революции, и тогда мы построим Советский Союз на основах социальной справедливости», - закончил под аплодисменты Михаил Михайлович.

В конференции участвовали не только представители из России, однако также были присланы заочно поздравления и статьи от имени конференции, проходящей в данные же дни в Луганске, а также от чешских товарищей. Очно на конференции выступили представители из Республики Беларусь.

Выступила с докладом член правления социалистической партии Латвии Елена Яковлева. Она рассказала собравшимся о губительной политике либералов в Латвии. И проанализировала данную политику на примере демографических процессов и миграции, используя ленинскую методологию. «Надежды, что не будет коммунистов, будет свободный рынок и наступит счастье, улетучились, как сладкий сон», - подчеркнула Елена Яковлева. Сейчас в Латвии страшный демографический кризис, «население страны, в промежуток времени независимости, сократилось на 602 тысячи, данные цифры сопоставимы с цифрами во время оккупации Латвии гитлеровцами. Самое страшное - уезжает молодежь с высшим образованием, уехало людей с высшим образованием больше, чем осталось. Это все подтверждает тезис Ленина о том, что труд перемещается вслед за капиталом», - рассказала о реалиях жизни в независимой Латвии член социалистической партии.

Отдельно стоит отметить роль членов РУСО в проведении конференции. С докладом «Ленинская теория империализма и современная Россия» выступил доктор экономических наук Василий Николаевич Волович. А доктор философских наук Михаил Васильевич Попов, кроме того, что является главным организатором конференции, выступил с докладом на тему «В.И. Ленин об организационной форме диктатуры пролетариата». С докладом «Ленинизм – это марксизм эпохи империализма» выступил доктор философских наук Александр Сергеевич Казеннов.

С докладом «Актуальность ленинских идей о борьбе с терроризмом» на конференции выступил доктор философских наук, заместитель руководителя фракции КПРФ в Законодательном Собрании Санкт-Петербурга, глава Санкт-Петербургского отделения и член президиума центрального совета РУСО Алексей Васильевич Воронцов. С докладом мы вам предлагаем ознакомиться.

***

А.В. Воронцов,

депутат Законодательного Собрания

Санкт-Петербурга, профессор

Актуальность ленинских идей в борьбе с терроризмом.

История революционной России – не только наше славное прошлое. Если быть точным, это больше, чем славное прошлое. Это неисчерпаемый положительный ресурс, без которого нельзя сформировать полноценное национально-патриотическое самосознание, немыслимо воспитание социально активной личности с развитыми общественными интересами и обострённым чувством справедливости. И, наконец, без использования этого ресурса невозможно в полном объёме адекватно осмыслить проблемы России в пору демократического лихолетья.

Сказанным объясняется многое, в том числе и то, что история революционного движения была и остаётся объектом злобных нападок и фальсификаций со стороны его политических противников. В современной новокапиталистической России процесс переоценки, ревизии крупнейших (знаковых) событий и явлений заметно активизировался, особенно сейчас, при подготовке к 100-летию Великой Октябрьской революции.

Целенаправленно и с особым цинизмом извращают всё, что связано с именем и деятельностью В.И. Ленина и, в частности, с его отношением к террору. Как верх предвзятости и профессионального бесстыдства, к примеру, можно охарактеризовать одну из передач небезызвестного телепакостника Сванидзе, навязывавшего фальшивую версию о Ленине-террористе.

Революционное наследие – часть нашей славной истории. Оно, как никогда раньше, нуждается в защите. Нельзя допустить, чтобы это наследие превратилось окончательно в ристалище для мародёров, окопавшихся как в официальных, так и во всевозможных других средствах массовой коммуникации, и превративших историю в похотливый, глумливый и продажный бизнес.

Проблема террора и терроризма занимает довольно значительное место в идейном наследии В.И. Ленина. Показательный факт. Если судить по справочному тому, то к этой проблеме он возвращается в 33-х из 55 томов Полного собрания сочинений. В них – статьи, доклады, выступления, письма, проекты резолюций и т.д. В единстве указанные документы составляют необходимую исследовательскую базу, без учёта которой вряд ли можно претендовать на объективный и сколько-нибудь исчерпывающий анализ.

В своём истолковании террора В.И. Ленин, несомненно, опирался на марксистскую теорию о роли насилия в истории. Согласно этой теории, насилие, не являясь главным фактором социальной динамики, играет, тем не менее, существенную роль в общественно-историческом развитии, особенно в эпоху социальных революций. Известный постулат К. Маркса гласит: «Насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым»1. Оно (насилие) всегда сопряжено с применением тем или иным классом по отношению к другим классам и социальным группам различных форм принуждения, вплоть до вооружённых мер воздействия.

Применительно к пролетарской революции рабочего класса Ленин ещё в 1899 году подчёркивал, что он «предпочёл бы, конечно, мирно взять в свои руки власть…»2, однако, будучи реальным политиком, предупреждал: вероятность того, что буржуазия пойдёт на мирные уступки пролетариату, крайне мала;скорее, следует ожидать, что в решительный момент она прибегнет к защите своих привилегий насилием. «Тогда, - по словам Ленина, - рабочему классу не останется другого пути для осуществления своей цели, кроме революции»3. Отказ от революционного захвата власти он считал в этой ситуации недопустимым, характеризуя его как безрассудство и позорную уступку перед буржуазией и всеми имущими классами.

Таким образом, применяемые рабочим классом формы и средства борьбы всецело зависят от того, как будет развиваться острейшая социальная коллизия, возникающая всякий раз, когда решается коренной вопрос революции – о власти. Насилие со стороны господствующего класса чревато перерастанием в контрреволюционный террор, направленный на подавление рабочего класса и его союзников; рабочий класс, лишённый выбора, вынужден отвечать революционным террором. Оптимальный, хотя и маловероятный вариант, - мирный переход власти в руки рабочего класса, когда террор в любой его разновидности становится излишним.

К этому времени рабочее движение уже имело опыт Парижской Коммуны, поучительный созданием не только нового типа власти, однако и своими ошибками. Быть может, самая роковая из них - великодушие, совестливость коммунаров, «не захотевших, по словам К. Маркса, начинать гражданскую войну»4. Готовясь к докладу для русской колонии политэмигрантов Женевы (март 1905 года), Ленин приводит почерпнутые из книги французского историка Лиссагаре цифры жертв Коммуны от контрреволюционного террора версальцев: 20 тыс. убитых на улицах, 3 тысячи умерло в тюрьмах; военным судом осуждено 13700 человек (из них 80 женщин и 60 детей). Уроки, следующие из истории падения Коммуны: «буржуазия пойдёт на всё». Ленин подчёркивает: «на всё». И продолжает: «Сегодня либералы, радикалы, республиканцы, завтра измена, расстрелы. Самостоятельная организация пролетариата – классовая борьба – гражданская война. На плечах Коммуны стоим мы все в теперешнем движении»5. Трагедия коммунаров взывала к бдительности, и Ленин никогда об этом не забывал.

Ленин решительно отверг индивидуальный террор как способ политической борьбы и развернул последовательную борьбу с эсерами. Борьбу, которая не прекращалась в течение многих лет. Было, в частности, показано, что у этой партии нет солидных оснований в классовой структуре российского общества, что её единственный социальный базис образуют некоторые мелкобуржуазные слои интеллигенции7. В социологии такие социальные группы принято называть маргинальными. Их отмечает неопределённость и неустойчивость социального положения, склонность к крайностям. На крутых изломах истории и в обществах переходного типа повышенная активность маргинальных групп составляет важнейший источник политического экстремизма. Именно такая ситуация наблюдалась в России начала ХХ века.

История вынесла свой недвусмысленный вердикт, подтвердив правоту Ленина. Сам же индивидуальный террор, несмотря на громкие политические убийства, не оправдал надежд его вдохновителей и остался всего лишь памятным историческим казусом.

Однако тогда, в далёком 1905 году, реальные последствия кровавого побоища оказались прямо противоположными ожидаемым. Россия вступила в полосу революционных выступлений. В борьбе с ними царизм использовал как тактику политических и экономических уступок, так и все доступные средства насилия. Контрреволюционный террор был одним из таких средств.

После декабрьского (1905 год) вооружённого восстания в Москве, ставшего кульминацией первой русской революции и подавленного, по словам Ленина, «с неслыханным зверством», рабочему движению «пришлось пережить в России страницы своей истории самые тяжёлые и самые кровавые»12. Самодержавная власть не испытывала сантиментов и сострадания. Действовала безжалостно, изощрённо и с размахом. Расстрелы, организация побоищ, военно-полевые суды, карательные экспедиции, массовые телесные наказания – всё это нельзя было назвать иначе, как военным террором (В.И. Ленин)13. С террором государственной машины сливались погромы черносотенных, монархических организаций, чинивших самосуд и расправу над всеми, кто подозревался в нелояльности к самодержавию. С гневом и болью Ленин писал в те дни о «бешеном белом терроре», о времени, когда «разгул контрреволюции дошёл до necplusultra (крайних пределов – авт.), когда реакция вершит свой дикий акт политической мести над революционерами вообще…»14. Вакханалия террора продолжалась и после поражения революции. Только с 1907 по 1909 гг. царским судом были осуждены более 20 тыс. человек, в том числе свыше 5 тыс. приговорены к смертной казни. Общее же число подвергшихся репрессиям, по данным кадетского исследователя В.П. Обнинского, составило 1,5 млн. человек15. Карательная машина самодержавия, как видим, работала на полных оборотах. Однако предотвратить новый революционный подъём и спасти прогнившую романовскую монархию от краха не могло уже ничто.

Февральская (1917 года) революция свергла ненавистный царский режим. В течение примерно четырёх месяцев Россия управлялась как свободная страна «посредством, - говоря словами Ленина, - открытой борьбы свободно образуемых партий и свободного соглашения между ними»16. С учётом особенностей обстановки, большевики во главе с Лениным действовали, ориентируясь на мирное развитие революции и перспективы её перерастания в революцию социалистическую. Однако ни буржуазию, ни поддерживавших её дворян-помещиков и верхушку военщины такая перспектива явно не устраивала.

Рубежными оказались события 3-4 июля в Петрограде. В данные дни здесь состоялась мощная антиправительственная демонстрация, в ходе которой от рук провокаторов и нападений казаков 54 человека погибли и 650 получили ранения. Воспользовавшись как поводом выступлением рабочих, солдат и матросов, выступлением, носившим мирный характер, буржуазная власть при посредничестве меньшевиков и эсеров перешла к открытым контрреволюционным действиям. Последовали разоружение и аресты рабочих и солдат, принимавших участие в демонстрации; были разгромлены и закрыты большевистские газеты «Правда» и «Окопная правда»; убит юнкерами рабочий-большевик Н.А. Воинов, выносивший «Листок Правды» из типографии; восстановлена смертная казнь на фронте; закрывались фабрики и проводились локауты. С полным основанием Ленин охарактеризовал данные меры как палачество и начало гражданской войны.

Пресловутая максима «цель оправдывает средства» пришлась как нельзя кстати. Для удушения революции все средства были хороши, и не только военно-террористические.

Надо признать: в изобретательности по части разыгранных провокаций и изощрённой лжи продажной буржуазной прессе не откажешь. Именно в тот промежуток времени в газетах развернулась массированная акция травли большевиков и её лидеров. Распространялись, по выражению Ленина, гнусноклеветнические обвинения в его адрес в немецком шпионстве и получении немецких денег, в организации вооружённого заговора и государственной измене. По сути, тогда начиналась отработка новой разновидности террора – информационно-психологического, который в наши дни принял государственный характер.

Нет, Ленин не ошибался, когда утверждал: «…буржуазия предаст родину и пойдёт на все преступления, лишь бы отстоять свою власть над народом и свои доходы»17. Мысль до чрезвычайности важная. Она нисколько не потускнела от времени и звучит сегодня также современно, как и тогда, - в сентябре 1917 года.

Вооружённое восстание 25 октября (7 ноября) 1917 года в Петрограде, положившее начало Великой Октябрьской социалистической революции, прошло с малыми жертвами, почти бескровно. Всего было 6 убитых и 50 раненых19. Для сравнения: Февральская революция, названная буржуазией «славной», унесла намного больше человеческих жизней. Только в столице империи потери восставших составили 179 убитых и свыше 1200 раненных20. По другим данным, жертв было значительно больше.

Без малейшей натяжки можно утверждать: Октябрьская революция, несравненно более глубокая, чем французская революция 1789 года или та же февральская в России, не превратилась в разгул массовой мести и насилия.

Были выпущены на свободу министры Керенского и юнкера, защищавшие во время штурма Зимний дворец. Продолжали выходить буржуазные газеты. Действовали легально мелкобуржуазные партии. Отменили смертную казнь. О терроре не было и речи. Новая советская власть, руководимая большевиками во главе с Лениным, действовала решительно, однако проявляла сдержанность и готовность к компромиссам. Уже после гражданской войны, возвращаясь к тем памятным дням Октября, Ленин не без сожаления упоминал о массе компромиссных предложений, какие делали тогда большевики по отношению к буржуазии. «Если бы господа-капиталисты, – подчёркивал глава Советского правительства, - приняли наши предложения, они имели бы в 5 раз больше, чем сейчас»21.

К декабрю 1917 года относится интересный эпизод, о котором пишет в своём дневнике А. Коллонтай. Во время разговора с Лениным Л.Д. Троцкий заявил категорически: «Не казематы, а гильотины ждут наших врагов». На что Ленин тот час же возразил: «С гильотиной не шутят»22. У вождя большевиков не возникало сомнений, что террор слишком грозное и опасное оружие, чтобы его можно было пускать в ход без оглядки на последствия.

В короткий срок, - с октября 1917 года по февраль 1918 года, - Советская власть утвердилась на большей части России. Полностью избежать применения силы при этом не удалось. Пришлось подавлять контрреволюционные заговоры, мятежи, вспышки насилия. Противодействуя установлению рабоче-крестьянской власти, буржуазия вступила на тропу гражданской войны. А где война, там гибнут люди. О масштабах потерь можно судить по относительным данным, какие приводит американский журналист, свидетель тех событий А.Р. Вильямс. За четыре месяца, понадобившиеся Советам, чтобы утвердить свою власть, было убито с обеих сторон менее одного человека на каждые три тысячи населения России (в абсолютном выражении это свыше 50 тыс. человек).

Ситуация коренным образом изменилась в течение весны-лета 1918 года, когда гражданская война вошла в новую и неизмеримо более ожесточённую фазу. Именно в данный промежуток времени сложилась объединённая антисоветская коалиция, включившая, во-первых, империалистические государства Запада, начавшие открытую вооружённую интервенцию против Советской республики; во-вторых, внутреннюю буржуазную контрреволюцию; в-третьих, «демократическую контрреволюцию», представленную мелкобуржуазными партиями меньшевиков, эсеров и др. Особую нишу в лагере контрреволюции заняло духовенство или, по крайней мере, его большинство, не признавшее новую власть, и сомкнувшееся с белогвардейцами.

При всех различиях между участниками коалиции, у них был общий интерес: удушение Советской власти и реставрация капитализма. Общим было и понимание того, что для достижения этих целей приемлемы «какие угодно зверства, преступления и насилия»25. Террор для контрреволюции стал своего рода оружием последней надежды.

История многому учит, а вот учимся мы у неё чаще всего плохо. Крестовый поход Антанты, США и других государств осуществлялся под предлогом порушенных большевиками «принципов демократии, свободы и равенства». Под таким же «знаменем» выступала внутрироссийская буржуазная «демократическая контрреволюция».

Читатель наверняка помнит, что под тем же осатанелым пропагандистским прикрытием на рубеже 80-90-х гг. минувшего века шёл демонтаж социализма в Советском Союзе. Добавлены были разве что общечеловеческие ценности, какие, как потом выяснилось, быстренько трансформировались в самые что ни на есть заурядные буржуазно-либеральные ценности. Результат известен. То, что не удалось в годы гражданской войны и иностранной интервенции, увенчалось успехом семь десятилетий спустя. Мы оказались в положении «страны невыученных уроков». Тяжёлый опыт истории не пошёл впрок, социальный инстинкт самосохранения у трудящихся явно притупился.

Никто из тех, кто расписывал ужасы «красного террора», ни в прошлом, ни теперь не говорил и не говорит правду о том, что именно империалистические страны являлись первопричиной и главным источником террора и что ответственность за его ужасы несёт правящая верхушка этих стран.

Более того. Без щедрой экономической, финансовой и военной помощи западных государств внутренняя контрреволюция была бы попросту бессильной. Оказывая такую помощь, мировой империализм становился соучастником разнузданного белого террора. Практически вся Россия вследствие этого превратилась в зону контрреволюционного террора.

На оккупированном англичанами европейском Севере, к примеру, где хозяйничали мелкобуржуазные партии, а затем генерал Миллер, только за год через Архангельскую губернскую тюрьму прошли около 10% жителей региона, почти четвёртая часть из них была расстреляна или умерла от побоев и болезней. Мрачную славу «лагерей смерти» обрели созданные на острове Мудьюги в Иоканьге концентрационные лагеря.

По неполным данным, относящимся к 13 губерниям, за последние месяцы 1918 года белогвардейцы расстреляли 22780 человек28.

Режим массового террора воцарился в Сибири, где была установлена военная диктатура Колчака («Колчакия»). В жестокости «верховный правитель» и его подручные превзошли царские власти. Число арестованных осенью 1918 года достигло 75 тыс. человек29. Почти каждый десятый житель подвергся жестокой и унизительной порке, тысячи домов были сожжены, десятки тыс. крестьянских хозяйств разорены. Число убитых и замученных в колчаковских застенках не поддавалось учёту. Только в Екатеринбургской губернии было расстреляно около 25 тыс. человек30. «Я не ошибусь, если скажу, что в Восточной Сибири, - признавался позднее очевидец тех событий американский генерал Гревс, - на каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами»31. Контрреволюция мстила, уничтожая не только коммунистов и представителей народной власти, однако и всех, кто выражал ей сочувствие. Свою страшную жатву белый террор собирал в Поволжье и на Дальнем Востоке, юге России и национальных окраинах.

Преступным террористическим актом и мятежом назвал Ленин вооружённое выступление левых эсеров в Москве 6-7 июля 1918 года во время работы V Всероссийского съезда Советов. Путчисты намеревались совершить государственный переворот.

В результате покушений погибли комиссар печати В.В. Володарский, председатель Петроградской ЧК М.С. Урицкий. 30 августа 1918 года эсерка-террористка Каплан тяжело ранила В.И. Ленина. Причём это была уже не первая попытка убить руководителя советского государства. Не вызывали сомнений цели террористических акций: обезглавить революцию, устрашить её сторонников, вызвать страх и неуверенность между трудящихся. Получилось, однако, как у известного героя А. Грибоедова: «Шёл в комнату – попал в другую». Контрреволюция определённо просчиталась. 5 сентября 1918 года Совнарком РСФСР по докладу Ф.Э. Дзержинского принял постановление о защите революции «путём террора». Оно учитывало не только новые смертельные угрозы, однако и настроения значительной части рабочего класса, крестьянства, требовавших дать беспощадный отпор террористам и врагам революции. Несомненно, оно учитывало также уроки истории: трагический опыт поражения Парижской Коммуны и первой русской революции.

Не нужны усилия, чтобы понять: чрезвычайные условия потребовали перехода к тактике революционного (красного) террора. Эта была вынужденная мера, носившая оборонительный характер. Советская власть не продержалась бы и двух месяцев, если бы она действовала как-нибудь иначе и на террор буржуазии не ответила самым решительным образом.

Красный террор стал операцией возмездия, каравшей тех, кто сеял смерть, разрушения и насилия.

«Лишь после того, как эксплуататоры, т.е. капиталисты, стали развёртывать своё сопротивление, мы начали систематически подавлять его вплоть до террора», - говорил Ленин уже после выздоровления в октябре 1918 года.

Опираясь на опыт Октября, Ленин исходил из того, что террор - необходимый и законный приём революции лишь в определённые моменты её развития. А именно – в такие моменты, когда противоборство между буржуазией и пролетариатом достигает наивысшего накала и может быть выражено формулой «либо либо». Либо террор белогвардейский, буржуазный американского, английского, германского и других фасонов, либо красный, пролетарский террор.33

Совсем неубедительной и крайне тенденциозной, учитывая сказанное, выглядит версия Троцкого, попытавшегося представить Ленина эдаким кровожадным диктатором, который «при каждом подходящем случае вколачивал мысль о неизбежности террора»35. Эта версия грешит предвзятостью и необъективностью. Историки давно обратили внимание на то, что Троцкий подобным образом стремился снять с себя ответственность за необоснованные репрессии, к которым прибегал сам в бытность председателем Реввоенсовета и наркомвоенмором. Между жертв репрессий, вспомним, были и свои: начальник морских сил Балтфлота А. Щастный, легендарные командармы Б. Думенко и Ф. Миронов.

Приверженность Ленина мирным и созидательным ценностям в полной мере проявилась сразу же вслед за отражением военной интервенции и разгромом основных сил внутренней контрреволюции. Уже в 1920 году последовала отмена смертной казни. Годом позже Советская власть перешла к новой экономической политике, позволившей в кратчайшие сроки преодолеть хозяйственную разруху, накормить страну, создать предпосылки для нового подъёма во всех сферах общественной жизни. Одновременно была обеспечена реальная целостность исторической России как самостоятельной геополитической реальности. На практике подтвердилась ленинская мысль о том, что гораздо более глубоким, постоянным свойством социалистической революции и условием её побед является не насилие и террор, а организация пролетарских масс, организация трудящихся38 для созидания более справедливых и разумных форм общественной жизни.

О Ленине, революции и терроре написано и сказано немало. Противники и хулители Владимира Ильича в течение десятилетий пропагандистской войны отработали технологию фальсификации, суть которой в том, что проблема террора сводится исключительно к террору революционному. Всё, выходящее за данные пределы, искусственно отсекается. При таком подходе терроризм контрреволюции как главная причина ответного красного террора оказывается в тени или просто исчезает, а поиск истины легко подменяется злостными измышлениями или мифотворчеством об «ужасах революции» и «жестокости» её вождя.

А вот о расстреле с применением танков защитников Верховного Совета РФ и государственном перевороте в октябре 1993 г., устранившем последние препятствия на пути к насильственной реставрации капитализма, защитники «демократии» стараются не вспоминать. Несколько перефразировав старую как мир мудрость, можно сказать: общечеловеческими ценностями дорога в ад вымощена. Ад оказался капиталистическим.

Памятники в России также ставят: самодержцу Николаю II, - тому самому, который, как и вся царская камарилья, несёт прямую ответственность за море крови, пролитое его подданными; адмиралу Колчаку – «верховному правителю Сибири», одному из зачинателей «кровавого безумия гражданской войны»; палачу финской рабочей революции Маннергейму памятник вроде бы устанавливать не собираются, однако зато торжественно организовали фотовыставку в Петербурге. Одновременно сносят памятники тем, кто олицетворяет революцию – Ленину, Дзержинскому. Отменён в качестве государственного праздник Великого Октября.

Вот такое получилось предупреждение. И не только нам, гражданам России, - всему человечеству!

Правящий класс России, выстраивая новый порядок, не оставляет места ни для «общих памятников», ни для иллюзий об «общечеловеческих ценностях». Сформировавшаяся за последние годы социально-экономическая система преемственно связана с той, что была опрокинута в октябре 1917 года. Поэтому неудивительно, что у теперешних хозяев России много общего и с деятелями Февраля, и с последним Романовым, и с Колчаком. Не заметить сходства или даже подобия невозможно. Тот же на грани патологии эгоизм властителей. Та же сатанинская беспощадность к народу. Та же, кажется, неспособность понимать, что всё это до добра не доведёт.

В этой системе с её кричащими противоречиями и конфликтами интересов заключена главная причина терроризма в современной России. Терроризма изощрённого и многоликого. Одна из разновидностей – терроризм экстремистов и сепаратистов, оруд