В последние недели в прессе широко обсуждается тема налогового маневра, который разрабатывают в настоящее время Минфин и Минэкономразвития совместно с Центром стратегических разработок Алексея Кудрина.
Идея маневра состоит в увеличении налога на добавленную стоимость (НДС) и/или подоходного налога в обмен на сокращение страховых взносов. При этом конкретные детали и параметры ещё не ясны, однако в прессе время от времени появляются сообщения о прорабатываемых вариантах. Вот и вчера министр финансов Силуанов озвучил следующий вариант маневра – так называемый «маневр 22/22»: сокращение страховых взносов до 22% (с отменой «потолка» взимания взносов), увеличение НДС до 22% (с сохранением льгот), а также замена экспортной пошлины на нефть увеличением налога на добычу природных ресурсов.

В этой заметке я остановлюсь только на одной стороне этой темы – на том, какое влияние предлагаемый маневр окажет на российскую пенсионную систему (о других аспектах проблемы было много публикаций, в т.ч. и в партийных СМИ).

Во всех рассматриваемых вариантах предполагается значительное сокращение социальных взносов. Сейчас эти взносы составляют 30% от фонда оплаты труда: 22% – это пенсионные взносы, а остальные 8% – это социальное и медицинское страхование. В предложенном министром Силуановым сценарии маневра предполагается снижение социальных взносов до 21%. Пока неизвестно, насколько сократится каждый из перечисленных компонентов социальных взносов, однако в любом случае ясно, что пенсионные взносы сократятся значительно – на несколько процентных пунктов.

В результате дефицит бюджета Пенсионного фонда России (ПФР) увеличится. При этом размер пенсий нынешних пенсионеров (подчеркну: нынешних, а не будущих!), вероятнее всего, не пострадает – во всяком случае, это невозможно сделать в рамках действующего законодательства. Напомню, что нынешнее пенсионное законодательство напрямую запрещает уменьшать размер назначенных пенсий; более того, оно требует, чтобы каждый год все пенсии индексировались как минимум на величину фактической инфляции за предыдущий год. К сожалению, в нашем государстве нельзя рассчитывать на то, что закон обязательно будет выполняться: в случае надобности власти легко могут провести через Государственную Думу и Совет Федерации любые поправки. Именно так было в 2016 году, когда индексация пенсий по фактической инфляции за 2015 год так и не была проведена. Напомню, что при инфляции за 2015 год равной 12.9% пенсии в 2016 году были проиндексированы всего лишь на 4% (при этом всем пенсионерам было единовременно выплачено 5 тыс. руб. в начале 2017 года, однако очевидно, что эта сумма даже близко не компенсирует их потерь от неполной индексации пенсий). Так что ничего нельзя исключать: увеличение дефицита бюджета ПФР может использоваться властями как аргумент для отказа от индексации пенсий в полном объеме, хотя, повторяю, этот сценарий мне представляется маловероятным.

Увеличение дефицита бюджета ПФР потребует увеличения расходов федерального бюджета на покрытие этого дефицита, т.е. увеличится объём трансферта из федерального бюджета в бюджет ПФР. И этот факт будет использоваться финансовым лобби для дискредитации страховой пенсионной системы в целом: дескать, смотрите, страховая пенсионная система обходится государству слишком дорого, так что надо её сокращать, а вместо неё развивать накопительные пенсионные системы и в первую очередь обязательную накопительную. Таким образом, возможно, что одна из целей предлагаемого налогового маневра состоит в подготовке почвы для возвращения обязательной накопительной пенсии в той или иной форме.

Напомню, что накопительная пенсия стала обязательной в результате пенсионной реформы 2002 года; обоснованием для этого решения служили расчеты Минэкономразвития, где в качестве параметра закладывалась 7%-ая реальная доходность инвестирования пенсионных накоплений, т.е. доходность, на 7 процентных пунктов превышающая инфляцию! В первые же годы существования обязательной накопительной системы стало очевидно, что такая доходность невозможна; более того, средняя доходность инвестирования пенсионных накоплений стабильно и значительно отставала от инфляции, т.е. пенсионные накопления быстро обесценивались. Стало очевидно, что обязательную накопительную пенсионную систему надо отменять. Однако сделать это было политически очень сложно, потому, что финансовое лобби (т.е. НПФ, управляющие компании и другие участники финансового рынка) усиленно сопротивлялось: финансовые посредники не желали терять хорошие комиссии за управление пенсионными накоплениями. К счастью, в итоге после нескольких лет обсуждений здравый смысл восторжествовал (во многом благодаря последовательной позиции КПРФ): в результате пенсионной реформы 2013 обязательная накопительная пенсия была фактически отменена (подробнее об см. статью Б. Кашина и Т. Куликовой «Финансовый рынок: новое в законодательстве и позиция коммунистов» – см. «Правда», №97 (2014) от 5.09.2014).

Тем не менее финансовые лоббисты не успокоились и до сих пор продолжают пропагандистскую кампанию за возвращение обязательной накопиловки. Выдвигаются все новые идеи, как заставить людей вносить деньги в систему накоплений, т.е. на финансовый рынок. Одна из таких идей (реализация которой наиболее вероятна) – это введение системы индивидуального пенсионного капитала (ИПК) – квази-обязательной накопительной пенсионной системы, которую предложили минувшей осенью Минфин и Центробанк. Напомню: идея ИПК состоит в том, чтобы все работники автоматически вошли бы в указанную систему (однако с возможностью выйти из неё, написав заявление) и делали бы взносы на накопительную пенсию из своей зарплаты; при этом взносы должны постепенно увеличиваться с 1 до 6%.

На днях также стало известно, что Минэкономразвития предложило стимулировать участие работников в системе ИПК через сокращение ставки подоходного налога для тех, кто делает взносы на свой пенсионный счёт. По сути это предложение означает государственное софинансирование взносов в пропорции 1:1 – на каждый рубль вложенных работником средств государство добавляет ещё один рубль. Однако, как показывает опыт предыдущей кампании государственного софинансирования накопительных пенсий, даже такая щедрая надбавка от государства не привлекает людей в «накопиловку»: за промежуток времени с 2009 по 2015 год (последний год, когда можно было войти в систему) только 1.15 млн человек сделали добровольные взносы, и общий объём таких взносов составил всего лишь 36.4 млрд руб. (за 7 лет!). (Подробнее об этом см. мою статью «Не мытьем так катаньем: государственное софинансирование накопительной пенсии, версия 2.0», kprf.ru, za-nauku.ru, 12.03.2017.)

Таким образом, одной из возможных целей предлагаемого налогового маневра является дискредитация государственной страховой пенсионной системы – ради того, чтобы сделать «накопиловку» более привлекательной. Иными словами, это подготовка почвы для реализации идеи ИПК и даже, как план-максимум, с дополнительными условиями, ограничивающими возможности работника выйти из этой системы.

Тем не менее влияние предлагаемого налогового маневра на пенсионную систему не сводится только лишь к пропаганде обязательной накопительной пенсии через дискредитацию страховой пенсионной системы. Основная проблема состоит в том, что уменьшение размера пенсионных взносов приведет к соответствующему уменьшению пенсионных прав работников в рамках страховой пенсионной системы, т.е. их будущая страховая пенсия заметно уменьшится.

Напомню, что такое страховая пенсия. Это пенсия, компенсирующая утраченный заработок. Её размер определяется пенсионными правами, какие пенсионер заработал за весь промежуток времени своей трудовой деятельности. Точнее говоря, её размер определяется так называемым пенсионным капиталом, т.е. суммой взносов, уплаченных в пенсионную систему работником (или в его интересах его работодателем). При этом при подсчете пенсионного капитала в момент назначения пенсии берутся «осовремененные», т.е. индексированные, значения уплаченных взносов – в идеале они индексируются по темпам роста средней зарплаты в экономике, однако допустима индексация по уровню потребительской инфляции, или по комбинации этих двух параметров. Используемая в России балльная система учета пенсионных прав по сути означает, что пенсионные права индексируются по инфляции, потому, что законодательство предусматривает ежегодную индексацию стоимости пенсионного балла как минимум на величину инфляции.

Подчеркну ещё раз: страховая пенсия – это не пособие; это чётко формализованное обязательство государства – такое как, например, внутренний госдолг. Уменьшение размера пенсионных взносов приведет к соответствующему уменьшению пенсионного капитала работников и, как следствие, к соответствующему уменьшению обязательств государства по выплате пенсий тем, кто сейчас ещё только зарабатывает свой пенсионный капитал. Это ещё один шаг в сторону свертывания социальных обязательств государства.

Расчеты многочисленных экспертов показывают, что даже при нынешнем уровне пенсионных взносов работники, какие выйдут на пенсию через 10-20 лет, будут получать в среднем пенсии ниже (с учетом инфляции), чем нынешние пенсионеры, какие и так в большинстве случаев едва сводят концы с концами. А если пенсионные взносы будут ещё уменьшены, то у большинства будущих пенсионеров пенсия вообще перестанет быть достаточной для элементарного выживания. По сути это будет означать полное разрушение страховой пенсионной системы.