Так совпало, что в нашу «Политическую гостиную» председатель Комитета Государственного Совета РК по межнациональным отношениям Эдип Гафаров пришел вскоре после Дня памяти жертв депортации. И хотя он известен тем, что не только курирует выполнение Программы обустройства репатриантов, а по поручению главы парламента Владимира Константинова «закреплен» спасать «горящие объекты» в Симферополе, Кировском районе, Евпатории и Алуште, трагическая и вместе с тем объединяющая крымчан дата, заставляющая нас сопереживать друг другу, наложила отпечаток на наш разговор. Это было доверительное общение коллектива редакции с неравнодушным и компетентным человеком, имеющим свой взгляд на пути преодоления последствий депортации, знающим причины тех или иных настроений крымско-татарского народа, вносящим личный вклад в гармонизацию межнациональных отношений в Крыму, укрепление мира и согласия между народами.

— Воссоединение Крыма с Россией, как мы помним, крымские татары восприняли настороженно. Их так настраивали, ими манипулировали. Повысилось ли доверие к власти за три года после того, как вышел Указ президента о реабилитации, крымско-татарский язык признан в Крыму государственным, Алиме Абденановой присвоено звание Героя России и ее именем названа новая школа в Фонтанах, начато выделение земли и строительство Соборной мечети, упрощена для репатриантов процедура принятия гражданства и т. д.? Какое из этих решений считаете наиболее важным?

— Самый главный документ, появившийся в период российского Крыма, — Указ Президента РФ Владимира Путина о реабилитации. Для крымских татар и всего крымского сообщества он стал основополагающим и дал толчок остальным шагам, перечисленным выше.

В 2014 году крымские татары действительно выходили на улицы с плакатами «Крым — это Украина!». Хотя в 1954-м, когда Хрущев передал Крым Украине, наш народ единодушно выступал против этого и стоял как один за Россию. Ни один крымский татарин не признал законным тот акт. И 50 лет в местах депортации весь народ возмущался по этому поводу. Ветераны нашего национального движения, боровшиеся за возвращение крымско-татарского народа на историческую родину, всегда в своих обращениях к центральной власти отмечали и то, что Крым должен быть в составе Российской Федерации.

Процесс массового возвращения из мест депортации в Крым начался в 1987 году, и в тот период на всех митингах поднимались плакаты со словами, что Крым должен быть российским. Лозунги стали меняться со второй половины 1992 года (к этому времени в Крым приехало уже около 160 тысяч крымских татар). Тогда и появилось: «Русские — вон из Крыма!». И Россия перестала финансировать Программу обустройства ранее депортированных. А реанимированное крымско-татарское управление под названием меджлис перешло на сторону Украины. С этого момента и крымские татары стали склоняться к тому, что Крым украинский.

Все, что делается в Крыму сегодня (признание крымско-татарского языка государственным, строительство школ и Соборной мечети, упрощение процедуры получения вида на жительство и т. д.), очень важно. Но неправильно говорить, что за 23 года при Украине ничего не было сделано для репатриантов. Надо признать, что и тогда что-то делалось, ведь вся «незавершенка» осталась с тех пор.

Сейчас крымские татары постепенно начинают осознавать, что надо жить в Крыму и всем вместе строить единый дом, в котором каждый народ будет чувствовать себя хорошо.

— Если помните, старейшина депутатского корпуса Лентун Безазиев объяснил прекращение Россией финансирования Программы обустройства репатриантов именно вступлением Мустафы Джемилева в ряды украинского РУХа. Тогда меджлис стал требовать от крымских татар голосовать на выборах за эту националистическую партию, чтобы обеспечить ему депутатский мандат, а на митингах появились антироссийские лозунги. Это, по словам Л. Безазиева, возмутило даже такого либерала, как Егор Гайдар (в тот момент премьер-министра России), сказавшего: «Как же мы будем вам выделять средства, если вы выступаете против нас?».

— Лентун Романович прав: антироссийские настроения среди крымских татар стали одной из причин прекращения финансирования с материка. Но и в России тогда начались перемены: к власти пришел Борис Ельцин, а первые документы о выделении средств подписывал Михаил Горбачев. Действительно, первый вклад в обустройство депортированных сделан Россией еще советскими рублями. 600 млн пришло в Крым в 1991—1992 годах. На эти деньги подготовили производственно-промышленную базу: закупили технику, создали строительные управления, два треста, которые успели возвести порядка 20 высотных домов для репатриантов, дороги и другую инфраструктуру. Тогда и возникли около 300 массивов компактного проживания репатриантов. А потом без российской помощи все пошло на спад.

— Накануне дня трагической депортации межнациональная тема всегда звучит чуть громче. К нам в редакцию звонили студенты-крымские татары, говорили, что не хотят носить ярлык «депортированные», поскольку родились в Крыму и их отсюда никто не выселял. Считают, надо чуть тише отмечать скорбную дату и не допускать, чтобы на ней спекулировали политиканы, превратившие ее в способ заработка. Согласны ли вы с такой точкой зрения?

— Согласен. Молодежь, родившаяся после 1956 года и тем более в последние 30 лет в Крыму, не относится к депортированным. Таковыми считаются только люди, рожденные здесь до 1944-го и в местах спецпоселений до 1956 года (пока не отменили комендантский час). Но часть славянского населения продолжает переносить этот статус на всех крымских татар, с чем многие молодые люди не согласны. Среди них есть и такие, которые, не имея на то права, относят себя к репатриантам и требуют определенных льгот, привилегий. Более того, это стало их ремеслом. Они этим живут и не хотят идти на заводы-фабрики, чтобы нормально трудиться. К счастью, таких очень мало. И не надо называть «депортированными» всех.

— Наверное, мы, журналисты, недорабатываем. Надо поднимать эту тему и объяснять, что статус депортированного обижает молодых крымских татар, поскольку с этим связывается негатив.

— Я первым поднял этот вопрос. Работая председателем Государственного комитета по делам национальностей и депортированных граждан, затем заместителем Председателя Совета министров Крыма, я предлагал: «Давайте за пять лет обустроим массивы компактного проживания (их, если быть точным, 276), создадим в них условия, характерные для жизни среднестатистических крымчан: асфальтированные дороги, электроснабжение, централизованное водо- и газоснабжение и закроем эту тему, перестанем говорить, кто депортированный, а кто нет». Но так, к сожалению, не получилось. Кое-кому необходим был шум, спекуляции на тему обустройства.

— В ту пору со стороны меджлиса появлялись резкие требования крымско-татарской национальной автономии, заявления о запрете смешанных браков с лицами другой национальности, о получении образования в Турции. Таким образом промывались мозги молодому поколению крымских татар.

— Да, такие заявления звучали, но к ним мало кто прислушивался.

— Международные организации то и дело поднимают вопрос о дискриминации крымских татар. Сталкивались ли вы лично с такими случаями при приеме на работу, поступлении в вузы, распределении льгот?

— Мы мониторим ситуацию уже три года, чтобы определить, есть ли дискриминация крымских татар при приеме на работу во властные структуры? Провели исследование в министерствах и госкомитетах, сравнив данные о составе сотрудников в 2014 году (до вхождения Крыма в состав РФ) и в середине 2016-го. Оказалось, в некоторых ведомствах (таких очень мало) прежде работало, скажем, 10 крымских татар, а сейчас осталось 2. А есть и такие, в штате которых крымских татар, наоборот, стало больше. Причины в одном и другом случае мы не выясняли. Полученные данные не дают однозначного ответа на вопрос, существует ли дискриминация крымских татар при приеме на госслужбу? Исследования в школах, вузах, больницах, на промышленных предприятиях мы не проводили. Но ко мне как к депутату с такими вопросами люди не обращались, и это дает основания думать, что все там в порядке.

— Часть крымско-татарских ученых бьет в набат по поводу участившихся смешанных браков, боясь ассимиляции крымско-татарского народа, которая приведет к участи караимов и крымчаков. Разделяете ли вы эти опасения? Что нужно сделать, чтобы вывести народ из демографической «зоны опасности»?

— В прошлую пятницу я как раз был на свадьбе своей родственницы, которая выходила замуж за русского парня. Жених, кстати, вместе с невестой плясал хайтарму.

У меня смешанные браки не вызывают беспокойства. Они случались и раньше, в том числе в местах депортации. Смешанные браки были и есть, но всегда составляли лишь 1—2%.

Ученые бьют тревогу по другому поводу: начиная с 90-х годов среди крымских татар фиксировались высокие показатели смертности. Эти исследования проводились еще в 2005-м, но не афишировались. Главной причиной такой ситуации ученые признали проблемы, связанные с переездом и обустройством народа. Представьте, 250 тысяч человек бросили все, что нажили в Средней Азии, и приехали в Крым, намереваясь здесь купить или построить жилье. Но набрала обороты инфляция, деньги в Сбербанке пропали, и никто не смог получить ни копейки. Пришлось начинать в Крыму все с нуля. Из жизни стали уходить люди: кто от переживаний, кто от тяжелого физического труда. Смертность была очень высокой. Только к настоящему времени ситуация «выравнивается».

Часто сравнивают крымских татар с другими депортированными народами — чеченцами, ингушами. Но они вернулись в свои дома и в собственную республику через 7 лет после высылки, даже не успев обжиться на чужбине. А мы смогли переехать в Крым только через 50—60 лет, и никто из нас не постучался в свой дом, чтобы потребовать его возвращения. Например, дом моей мамы (у нас есть документы) и сегодня стоит в Евпатории, но там живут 9 семей. Мы ни разу не подошли к нему, чтобы хотя бы посмотреть, что там и как. Я купил себе жилье, брат и другие родственники построили. И, слава Богу, что не нашлись горячие головы, которые бы стали настраивать крымских татар требовать вернуть им их дома. Это очень правильно.

— Как обстоят дела с образованием на крымско-татарском языке? Хватает ли учебников?

— В Крыму сегодня 17 крымско-татарских школ. Последняя построена с учетом всех современных требований в микрорайоне Фонтаны в Симферополе, и в сентябре туда придут учиться дети. С учебниками проблем нет. Так мне ответили на письменный запрос в Министерстве образования и науки РК.

— Есть ли у крымско-татарских детей и молодежи, живущих в русскоязычной среде, желание изучать родной язык?

— Желание такое есть, но после окончания крымско-татарской школы куда им идти учиться дальше? Вот родители и выбирают для своих детей обучение на русском языке. Есть у нас 42-я школа, где крымско-татарский изучается углубленно. На переменках дети там также общаются на нем, то есть существует крымско-татарская среда. Если этот принцип будет соблюдаться, то они сохранят родную речь. Хороший пример — 70-тысячная крымско-татарская диаспора в Румынии. Она сохранила родной язык и говорит на диалекте, который использовали наши деды до 1944 года. Даже мне трудно понять, потому что наш язык сильно изменился.

— Нам известна ваша позиция относительно незавершенного строительства. Как, по вашему мнению, следует бороться с этим явлением?

— Недостроенных и брошенных объектов, имеющих отношение к Программе обустройства депортированных, в Крыму, начиная с 90-х, накопилось 277. Школа в Фонтанах была в их числе. Я всегда считал, что «живые» объекты надо достраивать, и не соглашался с теми, кто утверждал, что это невозможно. Для начала надо провести ревизию «незавершенки», определить степень ее готовности и состояние. Исходя из этого, выяснить, что надо достроить, а что продать или даже демонтировать. Я сам напросился: дайте мне какой-то объект и докажу, что есть «незавершенка», которую можно довести до ума. Так я стал заниматься школой в Фонтанах. Что из этого получилось — можно увидеть.

Да, законы России, связанные со строительством, жестче, чем украинские. Сначала надо привести в соответствие документацию, провести проектно-изыскательские работы, затем проектно-сметные и т. д. Чиновники не хотят этим заниматься, потому и брошено столько объектов. Мы не раз обращались по этому вопросу к Главе Республики, и, по моим сведениям, он издал распоряжение, обязывающее ответственных лиц разобраться с «незавершенкой». Создана специальная межведомственная комиссия. Наш комитет также держит на контроле эти проблемы. Ведь речь идет об огромных средствах! Без индексации 277 объектов оцениваются в 1,5 млрд руб. На эти деньги мы сегодня смогли бы построить максимум 2 объекта, но никак не 277.

Есть вопиющие примеры. Один из них — водопровод в Верхней Кутузовке. Проложили 5 км стальных труб. Есть и колодцы с крышками, два резервуара по 500 кубов, источник с качественной водой (экспертиза подтвердила). В 2014-м объект был на 98% готов, оставалось дофинансировать его на 100 тыс. и можно было подключать, но этого не сделали. Три года он простоял брошенный, и теперь понадобится гораздо больше средств и усилий, чтобы ввести его в эксплуатацию. Заново придется готовить документацию, проводить ревизию, экспертизу и т. д.

Другой пример — в селе Журавки Симферопольского района, где местная власть готова достроить незавершенный ФАП, но ей его почему-то не передают.

— Начался, наконец, после стольких лет борьбы снос незаконных строений на Ай-Петри, причем без спецназа и бульдозеров, как это было при украинской власти, а по согласию владельцев, добровольно.

— Конечно, застройка заповедной зоны изначально была страшным нарушением. И хорошо, что нашли правильное решение.

— Какие проблемы сегодня больше всего волнуют репатриантов? С какими вопросами чаще всего обращаются к вам граждане на приемах? Всегда ли существуют законодательные рычаги, позволяющие им помочь?

— В Российской Федерации все аспекты межнациональных отношений законодательно урегулированы. Мы взаимодействуем с исполнительной властью и готовы при возникновении проблем, требующих парламентских решений, идти ей навстречу. Но с ее стороны пока таких предложений не поступало. Из этого следует вывод: значит, хватает законодательной базы, чтобы выполнять свою работу. А на приемах, особенно выездных, ко мне обращается много граждан, и основной вопрос — жилищный. Его, конечно, надо закрывать. В очереди на жилье официально числится 6,5 тысячи семей репатриантов. Но, на мой взгляд, необходима инвентаризация, и после нее, уверен, это количество значительно уменьшится.

Я считаю так: в Крыму — 270 тысяч крымских татар. Делим цифру на 4,3 (коэффициент семейственности). Получается около 70 тысяч крымско-татарских семей. Сколько выдано земельных участков — известно. Около 550 тыс. кв. м жилья построено за счет государства и почти 1 млн кв. м приобретен на личные средства. Введено в эксплуатацию 40 тыс. индивидуальных домов. Если исходить из того, что площадь каждого в среднем 100 кв. м, то в целом получается, что крымские татары имеют около 5 млн кв. м жилья. Меня критикуют иногда, что так считать неправильно. А я в своих подсчетах уверен — это объективные данные. Те, кто в них сомневается, пусть пересчитают.

Действительно, есть крымско-татарские семьи, которые нуждаются в жилье. Некоторые люди до сих пор живут в землянках, многие — на съемных квартирах. Но таких остронуждающихся около 1000. Очередников этих надо жильем обеспечить и закрыть тему.

— Над какими законопроектами работает сейчас возглавляемый вами комитет? Остались ли в законодательном поле Крыма какие-то существенные «белые пятна», касающиеся межнациональных отношений и обустройства репатриантов?

— Как я уже говорил, в России законодательная база в этой сфере отрегулирована, но мы, к сожалению, воспользоваться ею не смогли. К примеру, в 1991 году согласно закону репатриантам возвращали имущество, а если не могли этого сделать, то выплачивали компенсацию в размере 10 тыс. руб. На эти деньги тогда можно было купить 3-комнатную квартиру. Все репрессированные народы России этим воспользовались. Вот почему они сегодня обустроены. А крымские татары получили эту возможность только после того, как Крым стал российским. Но разве сегодня можно на 10 тысяч приобрести жилье? Их не хватит даже на закупку ракушняка для строительства дома. Мы опоздали на 25—30 лет. В свое время в Российской Федерации приняли хорошие законы, но сегодня их надо подработать.

— Много ли крымских татар покинуло российский Крым? По каким причинам они это сделали? Была ли при этом меджлисовская пропаганда о «России-агрессоре» решающей и что изменилось за три года? Появилась ли такая тенденция, что люди прозревают и возвращаются домой?

— О меджлисе ничего говорить не буду, его лидеры сами о себе сказали и сегодня продолжают говорить.

В 2014-м действительно небольшая часть крымских татар начала выезжать на Украину, но опомнились они очень быстро, осознали все и вернулись. А те, кто остался, вероятно, обеспечены жильем, работой. Если они нашли себя там, то пусть живут, мы им не мешаем. Но основная масса крымских татар нормально живет и работает в Крыму.

— Межнациональный мир и согласие всегда были присущи Крыму. Чья это заслуга, на ваш взгляд? Может, дело в особом крымском менталитете, позволяющем нашим людям избегать конфликтов на национальной почве? Или все-таки власти удается принимать правильные решения для сохранения мира и согласия на крымской земле?

— Из проживающих в Крыму представителей 175 национальностей 172 составляют в целом всего 4%. То есть большинство крымчан — русские (около 65%). Украинцев у нас почему-то стало 15—16% (было 25—30%). А крымских татар по официальным данным — 12%, но цифра, на мой взгляд, несколько занижена. Дело в том, что во время переписи 2001 года я был заместителем председателя комиссии и хорошо владею информацией о составе населения Крыма. Непонятно, почему при подсчетах в 2014-м оказалось, что крымских татар всего 232 тыс., но при этом «других татар» стало 40 тыс. Уверен, это тоже крымские татары, но они себя назвали иначе.

Руководство республики действительно делает очень много для укрепления в Крыму межнационального мира и согласия, особенно глава парламента Владимир Константинов. Из всего объема своей работы он, я бы сказал, 25% времени уделяет этим вопросам: выезжает на места, встречается с людьми. Если бы не Константинов, то не было школы в Фонтанах, и объект до сих пор числился бы как «незавершенка». Он дал толчок строительству, возглавил эту работу, а мы только выполняли его поручения.

Но самое главное, конечно, — народ у нас в Крыму мудрый. Крымчане так решили: никакой розни, никаких скандалов, надо жить мирно, работать сообща и растить детей. Да и как может быть по-другому?!

Газета Государственного Совета Республики Крым
«Крымские известия» № 91 от 30.05.2017
 
По материалам Государственного Совета Республики Крым