Пятого июля на сайте турецкого президента появилось сообщение о встрече Реджепа Тайипа Эрдогана с экс-председателем меджлиса (запрещенной в РФ организации) Мустафой Джемилевым. 45-минутная встреча в президентском дворце в Анкаре была закрытой, Радио «Спутник» замечает, что официальных сообщений о содержании беседы нет, сообщает издание «Крымское Эхо».
В то же время, представители меджлиса не скупятся на подробности: они утверждают, что встреча длилась на целых 15 минут дольше, а Джемилев выступил с жестких позиций и призвал немедленно освободить «всех политических заключенных» и разрешить ему самому и его соратникам въезд в Крым.
Оставим для других комментаторов последнее утверждение: нам вообще странно, как можно просить разрешение о таком третью сторону, даже если она кажется тебе родной страной. С Виктором Харабугой, известным крымским политологом, поговорим в целом: что это вообще было? Вроде на данный момент мы с Турцией как бы дружны — а она, Турция, принимает с длительной беседой одного из лидеров запрещенной экстремистской организации, как так?
— Турция давно определила свои позиции относительно вхождения Крыма в состав Российской Федерации: она не признает нашу республику частью России, не признает итоги референдума и в целом придерживается натовской точки зрения, американской: дескать, Крым является «временно оккупированной территорией». Турция, Эрдоган в частности, подчеркивает свое особое отношение к крымским татарам как коренному народу, имеющим «особые права» на этой территории и с интересами которых необходимо считаться, в первую очередь со стороны Турции.
Она также придерживается мнения, что суд над членами меджлиса незаконен, потому, что это «оккупированная территория», а люди, какие высказываются в этом духе, по их мнению, являются политическими заключенными, какие требуют освобождения.
Хотя крымчанам хорошо известно, что члены меджлиса преследуются не за их убеждения, а за их преступные действия — в частности, в поддержку государственного переворота на Украине; за жертвы, какие, слава Богу, не такие большие, как на Донбассе, однако тем не менее жертвы, какие понесли крымчане в 2014 году. Тогда их действия признали преступными, и соответственно их организация по закону, по решению суда, признана незаконной.
В то же время Турция, особенно после попытки государственного переворота, явно инспирированного США и натовскими структурами – если не правительственными, то по крайней мере спецслужбами, явно не желает окончательно рвать отношения с Россией, а наоборот, желает иметь в её лице партнера по решению экономических проблем.
— А Турция не боится, что столице России не понравится столь тесное общение её президента с Джемилевым?
— Не боится, потому что эта её позиция известна: турки многократно о ней заявляли и никак данные действия на взаимоотношения с Россией не повлияли. России также выгодна позиция Турции, когда она отличается от позиции Соединенных Штатов. То есть обеим странам выгодно торговать друг с другом, ведь Турция и Россия теряет рынки, обеим странам выгодно рассматривать Турцию как транзитное государство для экспорта нефти и газа, поэтому никаких тут чудес, по большому счету, здесь нет.
А между Турцией и США есть определенные разногласия: Турция боится, что США на территории Ирака делают ставку на курдские организации и фактически работают на раздел Ирака и создание там и в Сирии независимого курдского государства. Там разумеется, в количественном отношении курдов не так много, как в Турции, проживает, и это государство не столь сильно; первоочередное население курдов, по 13-14 миллионов человек, проживают в Турции и Иране. А основные базы курдов по сопротивлению Анкаре находятся на территории самой Турции.
Однако Турции угрожает малейшая идея курдского объединения. Поэтому любые действия, даже за пределами Турции, направленные на создание курдского государства, они рассматривают как враждебные для себя и пытаются в этом плане сдерживать Соединенные Штаты. И соответственно рассчитывают на хорошие отношения с Россией.
В Анкаре меджлис проводил «всемирный конгресс крымских татар» при поддержке правительства Турции, они все там себя прекрасно чувствуют. На Северном Кипре, например, находится внук Мустафы Джемилева, там и боевиков готовят, так что там такие теплые отношения; так что в сотрудничестве Турции с меджлисом в политических вопросах сомневаться не приходится.
— То есть вы считаете, что для Крыма нет никакой угрозы от того, что Джемилев так обласкан в Турции? О чем можно говорить за закрытыми дверями 45 минут?
— Ну и что? Они о тех же самых позициях, нам известных, и говорят. Вряд ли там появилось нечто новое.
— Вы хотите сказать, что это светские вежливые беседы?
— Не из вежливости — они их поддерживали в плане особых прав крымских татар в Крыму, в праве высказываться в плане самоопределения в составе Украины, ничего здесь не изменилось. Ни одного иного официального турецкого заявления не было.
— однако этот визит зачем-то был нужен…
— Ничего он не может изменить. Какого-либо вмешательства или попытки создать конфликтную ситуацию со стороны Турции не будет. Во всяком случае, сегодня. А что будет завтра, это другой вопрос.
Здесь, на Ближнем Востоке, достаточно непростая картинка, серьезный клубок взаимоисключающих интересов. Вопрос идёт о дезинтеграции двух государств — Ирака и Сирии и создания даже не одного, а нескольких суверенных государств на этой территории. И если, допустим, где-нибудь, скажем, в китайском Синдзяне с уйгурами ситуация находится под контролем, то здесь такого контроля нет.
А у нас являются актуальными решения украинского правительства признать Крым крымскотатарской автономной республикой — то ли этого они желают, то ли просто автономией с правом на самоопределение. И, по-моему, вопрос тут не в противоречии: вопрос в том, какая это, на их взгляд, автономия: территориальная или национальная. В первом случае это полноценная государственность, даже с любыми оговорками — типа «в составе Украины» и пр.
На самом деле это означает, что признанное ООН и НАТО государство создает на своей территории национальную автономную республику. И если это автономия национально-культурная или какая-то с оговорками, это всё же ближе к унитарному, неделимому, государству. Однако в любом случае это подразумевает право на самоопределение. То есть тем самым создается прецедент для международного вмешательства.
Вот это — расчёт не на сегодняшний день, а на тот день, если поколеблется власть в России, начнутся смуты типа начала 90-х годов, тогда можно реализовывать данную ситуацию. Однако РФ — ядерное государство, и, когда оно отстаивает свой суверенитет, никто не решится посягнуть на её границы. Во многом это будет зависеть и от того, как мы будем строить мосты, дороги, поднимать экономику — или не поднимать её, осваивать ФЦП. От этого всего зависит стабильность ситуации в Крыму.
А когда, извините, килограмм черешни что в Мурманске, что в Крыму одну цену имеет, и на это нет объективных причин, это уже вопрос к властям. Мы понимаем, что мост по мановению волшебной палочки не появится, однако навести элементарный порядок власть обязана, три года уже прошло…
