На вопросы ИА REGNUM отвечает российский государственный деятель, заместитель министра рыбного хозяйства СССР (1988—1991 гг.) Вячеслав Зиланов.
Приарктические страны, в первую очередь, Россия, США, Канада, Дания (в отношении Гренландии) и Норвегия, проявляют интерес в первую очередь к ресурсам Арктики. Внимательно наблюдают за позициями той или иной страны по этому и другим направлениям в регионе. Это вызвано и тем, что сама Арктика на протяжении последних 200 лет рассматривалась как важная в перспективе транспортная система. Изначально преобладал такой вид хозяйственной деятельности, как рыболовство. Затем, с освоением новых технологий, появилось новое направление — разведка и освоение углеводородных ресурсов.

Большое значение придавалось научным исследованиям, открытию новых районов, познанию сущности Северного Ледовитого океана. Наконец, в последние годы, когда обострились геополитические противоречия между странами, на первый план вышли и проблемы безопасности, и дележ арктического шельфа. Хотя многие склонны считать, что в Арктике вопросы безопасности достаточно сбалансированы и особой остроты они не вызывают.

Царская Россия, а потом и Советская Россия всегда уделяли внимание этой части Мирового океана, хотя и самого маленького по площади и другим параметрам — Северного Ледовитого океана. Вспомним нашим читателям такую крылатую фразу: «Арктика — кухня погоды всей Европы». Это и вправду так.

Сразу после Великой Октябрьской революции, казалось бы, раздробленная страна, разрываемая Гражданской войной и упадком экономики, вдруг стала активно заниматься Арктикой. Уже в 1918 году советское правительство, в частности Владимир Ульянов-Ленин, утвердило Декрет об охране рыбных и звериных промыслов в Баренцевом и Белом морях. Это был очень важный документ. В 1930-х годах к Арктике было приковано внимание всей нашей страны. Это поход ледокола «Челюскин», перелёт наших летчиков через Северный полюс в Америку.

Появился такой новый элемент исследований, как полярные станции. Мы первыми начали их применять на льду, была осуществлена впервые в мировой практике знаменитая первая папанинская ледовая (постоянно действующая) станция. Бурное развитие арктических территорий нашей страны началось в 1933 году, когда имело место полузакрытое посещение Иосифом Сталиным и его соратниками Мурманска. Именно там, пройдя на буксире вдоль всего Кольского залива было принято решение о том, что здесь будет базироваться наш военно-морской флот и именно на Кольском полуострове надо развивать экономическую деятельность, включая морское рыболовство, портовое хозяйство и освоение минеральных ресурсов, в том числе апатитовых и других месторождений.

Разумеется, многие скажут, что и царское правительство приходило к аналогичному выводу. Тем не менее в то время были две точки зрения. Первая состояла в том, что базирование оборонно-ударного флота следует сделать на Балтике. А сторонники второй точки зрения утверждали, что надо переводить на север, в Мурманск. Я не говорю сейчас о петровских временах. Если бы сейчас наши политические обозреватели оценивали предвоенную политику Советского Союза по Арктике, то наверняка её назвали бы «Арктической доктриной Сталина». Потому как всё внимание государства было приковано к этому региону. Хотя интерес представляли и Дальний Восток, и Средняя Азия, и другие регионы. Однако интересы в Арктике в тот промежуток времени были превыше всего.

ИА REGNUM: Когда Российская империя слабеет, то проявляется это первым делом в Арктике. Можно ли считать Арктику «лакмусовой бумажкой», по которой веками измеряется влияние России?

Полностью согласен с такой Вашей постановкой вопроса. Более того, в подтверждение скажу, что когда Российская империя слабела, её старались укусить. И кусали в основном в Арктике. Напомню, что даже Аляску царь Александр II продал не потому, что ему так хотелось, а потому что империя ослабла. Удерживать уже и отстаивать Русско-американскую компанию, которая вела хозяйственную деятельность на Аляске и в других наши американских владениях, государству становилось всё труднее. И тут его потихоньку и подвели к продаже Аляски и всех американских владений России соседним тогда Соединенным Штатам Америки.

Возьмите новейший промежуток времени истории, когда мы разграничились с США в Беринговом и Чукотском морях по так называемой линии предательства Шеварднадзе — Бейкера. Происходило это в промежуток времени ослабления уже Советского Союза, да и его нового недальновидного руководства. Ведь за этой «линией предательства» стоит не только Шеварднадзе, однако и прежде всего не кто иной, как Горбачев. Как и сейчас, ничего без первого лица не решалось.

А вот и самый свежий пример: ослабла Россия в ходе распада Советского Союза, перехода к рыночным отношениям, и в 2010 году тут же «подловили» молодого российского президента Дмитрия Медведева именно в Арктике. На скорую руку состряпали Договор о разграничении в Баренцевом море с Норвегией морских пространств, по которому норвежцам достались значительные по площади участки шельфа — около 80 тыс. кв. км. Ведь при сильной России данные площади остались бы за нами.

Я считаю, если бы даже в условиях 2010 года это разграничение рассматривалось бы в международном суде, итог оказался бы в пользу нашей страны. Не стали бы разграничиваться, а сказали бы норвежцам: «Подаем в международный суд. Как он определит, так и будет».

Имеется подобная международная практика? Имеется. В своё время США и Канада не могли разграничиться в районе Атлантического побережья. Там есть так называемая банка Джорджес, залив Мэн. Они решили не перетягивать канат, а подать в международный суд. И международный суд решил в пользу Канады, а не США, потому что аргументация канадцев в большей степени соответствовала международным нормам и прецедентам.

В Баренцевом море то же самое. У нас были все козыри на руках, чтобы максимально отстоять свой вариант разграничения — по границе Полярных владений, установленных ещё в 1926 году и действующих в настоящее время, и с учетом соответствующих положений Договора о Шпицбергене 1920 года, да и других обстоятельств. Однако слаба была Россия, слаб был человек, который в то время занимал президентский пост. Вот и результат. И ещё вопрос и не малый: «А почему так торопилась с баренцевоморским разграничением российская сторона?» Норвежцы понятно — использовать ослабление России и оттяпать новые площади шельфа в Баренцевом море для себя в целях ускоренной разведки и разработки углеводородных запасов. Ведь в Северном море они начинают убывать.

Нужны новые месторождения, а они расположены в спорном баренцевоморском районе. Вот они и «дожали» президента Д. Медведева по заключению несбалансированного, мягко говоря, Договора 2010 года. Именно за подобное разграничение в Баренцевом море, которое больше всего затронуло рыбаков, экс-президент Медведев и удостоился негласного титула — «Президент полубаренцевоморский». Естественно, что даже сейчас мы ещё не окрепли экономически. Тем не менее у нас все же появились волевые качества по отстаиванию национальных интересов в Арктике.

И только благодаря этим волевым качествам мы начинаем относиться к Арктике более серьезно. Во-первых, президент Владимир Путин призвал «очистить Арктику», что является правильным направлением. Потому что загрязнять эту хрупкую среду и оставлять то, чего там не должно быть, — демонстрация нашего экологического направления. Во-вторых, понимая, что Арктика — зона безопасности, и прекрасно зная, что дежурство подводных лодок США осуществляется из-подо льдов Арктики, где самая короткая точка по достижению современными боевыми ракетами территории России, мы планомерно укрепляем там свою безопасность, развиваем технологии своевременного обнаружения этих подлодок. В-третьих — начинаем расширять и и экономическую деятельность, пытаемся остановить отток населения из арктических районов. Дело это непростое, тем более что новые рыночники дров здесь наломали, и немало.

Напомню, когда Советский Союз распался, была уничтожена вся система экономического освоения арктических территорий, система полярных станций погоды, широкая научно-исследовательская деятельность. В советское время в Арктику привлекали и рублем. Люди ездили в Арктику не только «за романтикой, белыми ночами и льдами», однако и за достойным, честным заработком.

Безусловно, речь идёт и о национальной безопасности России в Арктическом регионе. К сожалению, наши родные и всеми хваленые дипломаты об этом всегда в приглушенных тонах говорят. Ведь что собой представляет ситуация в Арктике? Там мы одни, вокруг только страны — члены НАТО — США, Норвегия, Дания и Канада. Они же там объединяются не для того, чтобы в покер играть между собой. Они объединяются, чтобы оказать давление на Россию и получать максимальную выгоду от России через своё давление. Быть впереди России по всем направлениям: от освоения ресурсов до военного превосходства.

ИА REGNUM: Тот же премьер-министр Норвегии Йенс Столтенберг, который в 2010 году заключал с президентом России Дмитрием Медведевым договор по Баренцеву морю, получил впоследствии должность генерального секретаря НАТО. Случайно ли?

Многие обозреватели говорили мне в частных беседах, что назначение Столтенберга в НАТО — награда за разграничение с Россией. Я им говорю: «Так напишите про это». Они отвечают: «Ну, вы знаете, у нас нет точных данных». Мне уже тогда казалось, что подобная версия имеет право на существование.

Ведь то, что сделано на переговорах 2010 года норвежской дипломатией при разграничении в Баренцевом море, войдёт в учебники дипломатии как блестящая победа над хваленой российской дипломатией. Удивительно, как можно проигрывать, имея на руках все козыри для справедливого и сбалансированного решения? Причем решения, уверен, приемлемого как для России, так и для Норвегии.

ИА REGNUM: Если измерять в квадратных километрах, то сколько Россия потеряла по Договору 2010 года?

Есть разные оценки. По моей оценке, речь идёт об утрате Россией 60—80 тыс. квадратных километров. Это огромная территория. Не исключено, что завтра на шельфе, который мы отдали норвежцам, будут обнаружены месторождения нефти и газа. Не исключено, что в результате тектонических сдвигов земной коры в Баренцевом море образуется остров (однако теперь уже на норвежском шельфе), от которого можно будет провести двухсотмильную зону, если он будет обитаемым. Как видите, здесь масса вопросов возникает.

Наконец, самый важный вопрос, которая наша хваленая делегация на переговорах «упустила», «не учла» или осознанно «проспала» — это положения Договора о Шпицбергене 1920 года и его границы. Важнейший документ 1920 года, подписанный в своё время без Советской России. И Россия все же стала участником этого договора, потому что страны — участницы договора понимали: без России никуда. Специально сделали статью в Договоре, в котором прописали: «В случае признания России всеми сторонами Договора, она станет таким же первоначальным участником этого Договора».

ИА REGNUM: Запад в то время учитывал интересы России даже в условиях ослабления государственности и разрухи?

Да, Запад учитывал, что Россия всё равно усилится. И вдруг при разграничении 2010 года вопрос восточной границы Договора о Шпицбергене не был принят во внимание. Нельзя к вопросам Арктики относится таким образом, что это «далеко» и «не наше». Это порог нашего дома. Да, есть знаменитое высказывание Михаила Васильевича Ломоносова о том, что Россия будет прирастать Северным Ледовитым океаном. Дальше говорил он об освоении, создании морской транспортной системы с запада на восток. Однако вот сейчас мы начинаем вновь понимать и возвращаться в Арктику. Хотя утраченное уже не вернешь.

Более того, если вспомнить о заявке в ООН по признанию нашим шельфа уже в Северном Ледовитом океане, многие учёные-международники отметили, что мы опрометчиво не внесли в эту заявку часть шельфа площадью около 1 млн квадратных километров.

Скажу ещё одну вещь. Как известно, в 1926 году Россия провозгласила границу своих полярных владений, какие с востока ограничены 35-м градусом восточной долготы, начиналась она с 32-го градуса, однако, став участником Договора о Шпицбергене, мы её отодвинули на этом участке на 35-й градус, и заканчивалась она на границе наших дальневосточных владений — в Беринговом проливе. Никто явно не опротестовывал границу наших полярных владений. Многие мне говорят, что граница определялась не по воде, а по территории, которая между этим сектором принадлежит России. А я и не отрицаю. Если появятся на этой территории новые острова или нечто другое, то принадлежать они будут России.

Когда на определенном этапе наша страна опять ослабла, «новая плеяда дипломатов-международников», появившись у руля власти, вдруг провозглашает, что мы ратифицировали Конвенцию ООН по морскому праву 1982 года, и поэтому границы полярных владений сейчас якобы не существует. Однако граница полярных владений России — обычная норма, которую никакой новый международный договор не может отменить без субъекта, который объявил данные границы.

Да, Россия ратифицировала Конвенцию ООН по морскому праву, однако мы не приняли другого документа, отменяющего границы наших полярных владений. Поэтому во всех делах в Арктике мы обязательно должны защищать и опираться на эту секторальную границу наших полярных владений, однако это не делается должным образом.

Почему Канада, объявив свой сектор в Арктике, последовательно его защищает, не считаясь даже со своим грозным соседом в лице США? У них постоянный спор. А мы спокойно заявляем, что у нас нет, оказывается, полярных границ, хотя она по нормативным документам имеется.

В свое время мною этот вопрос поднимался в ходе заседания в Меркурий-клубе, когда в нём ещё председательствовал Евгений Максимович Примаков. Тогда в кулуарах представители властных структур мне говорили: «Ну что ты поднимаешь? Мы уже не признаем полярные границы». А я им отвечал: «Как не признаем? Может, вы не признаете, а государство признает. Этот акт существует, и его никто не отменял». Сегодня в условиях геополитических рисков мы должны его отстаивать.

ИА REGNUM: То есть российско-норвежский Договор 2010 года по Баренцеву морю противоречит Постановлению ЦК по Полярным владениям СССР 1926 года?

Да, противоречит.

ИА REGNUM: Есть ли выход из сложившейся ситуации? Россия может в одностороннем порядке отказаться от Договора 2010 года или предложить норвежцам его пересмотреть?

Венская конвенция по договорам не исключает такой возможности. Однако давайте будем реалистами. Договор 2010 года только недавно был ратифицирован Россией и Норвегией. Причем парламентарии норвежского стортинга — парламента ратифицировали все единогласно под бурные аплодисменты и слова благодарности своим участникам переговоров. В Государственной думе России за ратификацию Договора голосовали только парламентарии «Единой России».

Парламентарии же от всех других трёх фракций — КПРФ, ЛДПР, «Справедливая Россия» — выступили против либо воздержались от голосования. И тем не менее вряд ли в настоящее время российские властные структуры найдут в себе силу воли, чтобы признать несоответствие Договора 2010 года нашим национальным интересам.

Придётся, видимо, жить с этим грузом определенное, и не исключаю — длительное время. Однако мы можем сбалансировать негативные последствия договора для нас. Потому как ряд его положений позволяет вносить в него поправки. Что важно, вносить поправки можно и в приложения к нему. Их два. Первое касается рыболовства, а второе — углеводородных ресурсов. И здесь надо работать. Однако работать должны те люди, какие понимают, что были нарушены существующие нормы, а не те люди, какие ваяли документ со словами: «Лучше иметь границу, чем вообще её не иметь». Это не аргумент, потому что плохое соглашение, плохое разграничение — мина замедленного действия, которая когда-то всё равно взорвётся.

ИА REGNUM: На протяжении десятилетий Вы в составе советской делегации участвовали в переговорах с Норвегией по вопросам разграничения и даже вели как глава делегации раздел, касающийся рыболовства. Что тогда препятствовало подписанию договора? Ведь Советский Союз был могущественной военной и экономической державой.

Потому что точка зрения Советского Союза не принималась Норвегией. Да, Норвегия — суверенное государство. Она одна сидела за столом переговоров. Однако Норвегия — член НАТО. И за этими переговорами по разграничению, уверен, очень внимательно следили Соединенные Штаты. Позволю предположить, что США оказывали влияние на норвежскую сторону в ходе переговоров в то советское время. И норвежцам, и другим странам НАТО было требуется сдвинуть морскую границу в Баренцевом море как можно дальше на восток.

Позиции, какие отстаивал СССР при разграничении в Баренцевом море, были просты и понятны как внутри страны, так и для всего мира. Понятны было они и Норвегии, и членам НАТО, однако не отвечали их доктрине. Какая позиция была у Советского Союза?

Предлагалось разграничение тогда провести по границам полярных владений СССР 1926 года. Это отправная точка зрения. Никаких компромиссов не было. Мне известны все директивы советского периода. Уступки никогда не предполагались. А когда норвежцы выдвинули новое предложение о том, что давайте по серединной линии проведём разграничение, директивы советской делегации тогда отвергли это предложение.

И основания для этого были весомые: это протяженность нашей береговой линии, экономическое значение той части Баренцева моря, где планировалось разграничение, безопасность, существование границы полярных владений 1926 года, Договор о Шпицбергене 1920 года и целый ряд других фактов — все данные аргументы были на стороне нашей страны.

Ведь Россия и Норвегия за всю тысячелетнюю историю своего существования никогда не воевали. Если пройтись по периметру нашей страны, то обнаружим соседство наше с более чем 20 государствами. Нет в мире другой страны с таким количеством соседей. На самом деле со всеми мы скрещивали мечи, а вот с норвежцами — нет. Мы ещё не скрещивали мечи и с США. С Японией — будьте здоровы, с Монголией скрещивали, с басмачами рубились, с Турцией и говорить нечего. В Польше и Румынии нам также хватало. А уже со шведами и финнами воевали, однако с норвежцами — нет. И здесь, разумеется, наши аргументы по границе полярных владений были сильными своей миролюбивостью.

В свое время руководитель норвежской делегации, известный юрист-международник, крупный политический деятель Йенс Эвенсен за столом переговоров эмоционально понимал нашу позиции, хотя и ратовал за срединное разграничение. И когда один из членов нашей делегации, который был не очень силён в том, что земной шар круглый, обвинил (для разрядки) норвежцев в том, что они «нависают», при принятии их варианта разграничения, над советской военно-морской базой, Эвенсен ему ответил: «Нет, нависает вот в этой проекции карты. А если глобус взять, то здесь ничего и никто не нависает» (улыбается).

В целом наша позиция была очень убедительной. Мы твёрдо отстаивали тот принцип, что при разграничении должен учитываться и район Договора о Шпицбергене 1920 года. Незыблемо.

Как известно, здесь, именно вокруг архипелага Шпицберген, в советское время норвежцы и объявили двухсотмильную рыбоохранную зону. Советский Союз её не признал. Слава Богу, по наследию её не признала и Россия. Тогда министрами иностранных дел, особенно их заместителями, да и среднее звено, некоторое время были дипломаты высокого уровня. Они знали историю вопроса, директивы, знали, как их отстаивать.

ИА REGNUM: Имеете в виду и при министре Козыреве?

На переломном этапе, да. И они не давали возможности пойти на ущербный для нас «компромисс». А в последующем начали меняться кадры и в МИДе, и в Минрыбхозе. Профессионалов, отстаивающих интересы Отечества и не заглядывающих в рот начальства, просто выдавливали из этих федеральных органов.

Минрыбхоз в то время разогнали, из него сделали комитет, затем агентство. Пришли новые, не подготовленные к такой ответственной работе люди, что и повлияло как на подготовку материалов к переговорам, так и на сами переговоры.

Надо отдать должное норвежской дипломатической службе. Они сохранили свои лучшие кадры, помнили всю историю переговоров советского периода и затем сработали по полной программе, провели собственную линию в условиях ослабленной России.

Посмотрите на фотографию, которая запечатлела подписание Договора о разграничении в Мурманске 15 сентября 2010 года — Сергеем Лавровым и главой МИД Норвегии Йенсом Стёре. Сзади стояли особняком и только двое — Столтенберг и Медведев. Столтенберг стоит как вкопанный, без видимых эмоций, и, скорее всего, в душе ещё не верит, что это и вправду сейчас происходит. В это же время поза Медведева выражает неуверенность и не ко времени момента своеобразную «легкость». О чем он думал в это время? Смею предположить, о своем «Величии»!

Когда Медведев прилетел в Мурманск, нам, рыбакам, сообщили о предстоящем подписании. Мы решили Дмитрию Анатольевичу передать своё обращение, в котором высказывались опасения за судьбу нашего рыболовства в связи с подписанием Договора. Нам соответствующие службы обещали организовать встречу в VIP-зале аэропорта. Рыбаки составили документ, однако, ознакомившись с ним, «служивые» встречу с президентом отменили, сославшись на плотный график. Так она и не состоялась.

На самом подписании был очень узкий круг лиц с норвежской и российской стороны и приглашенная ограниченная своя пресса. При этом, как свидетельствуют старожилы, был и такой курьез. Долго не могли найти подходящего стола для подписания такого «судьбоносного» Договора. С трудом обнаружили такой стол у представителя президента в Мурманске. Его и перенесли в то помещение, где произошла сама процедура подписания. Во всем, даже в процедуре подписания витала торопливость и спешка.

Поэтому Договор о разграничении Баренцева моря Медведева — Столтенберга «почище» Договора Бейкера-Шеварднадзе по разграничению Берингова моря. В последнем — через мемуары, научные аналитические статьи вскрыты причинно-следственные пласты — были беседы, обещания пустить Горбачёва в «шестерку», были обещания открыть кредитную линию чуть ли не в $40 млрд и прочее, прочее. Вот такие «заманиловки». Однако какие «заманиловки» были при разграничении в Баренцевом море? Пока неясно.

Предположительно могу высказать две версии. Первая пока не имеет под собой достаточных документальных подтверждений и построена на совпадении ряда событий. Якобы могла быть устная договоренность о том, что после разграничения норвежцы сразу включатся в разработку Штокмановского месторождения, расположенного на нашем бесспорном участке шельфа.

ИА REGNUM: Об этом Вы пишите в своей книге «Баренцевоморская ошибка Президента»…

Да, я про это пишу в книге. Однако после разграничения, как мы помним, цены на нефть обрушились. Вполне естественно, что норвежцы могли сказать тем российским партнерам, с которыми договаривались: «Ребята, при $100 за баррель можно бурить у вас на Штокмане, а при $40−50 там нечего делать — одни убытки». И ушли из проекта. Возникает вопрос, если это и вправду так, то тогда сие должно было быть известно и президенту Медведеву, и он должен был все это учесть, включая и возможное падение на мировом рынке цены на нефть. Если договоренность такая и вправду была (увязка Договор — Штокман), то надо было бы это зафиксировать хотя бы обменом памятными записками или просто записью бесед. Этого пока не обнаружено.

Вторая версия ранее мною не высказывалась, однако сейчас позволю её высказать. Дело в том, что президент России Дмитрий Медведев, не имея никаких положительных внешнеэкономических активов при своем президентстве, однако он очень, видимо, желал и торопился сделать что-то доброе для нас всех и для России, и оставить у себя в президентской биографии, да и в истории хоть одно, однако великое деяние. И вот случай такой ему «служивые» и подбросили — разграничение в Баренцевом море. Почти 40 лет никто не мог найти решения, а вот Вы, Дмитрий Анатольевич, прикоснулись к этой теме и… решили! Соответствующий и проект Договора уже готов. И что же?

Президент Д. Медведев, полагаю, не вникнув глубоко в задачу, даже как юрист, хотя и не международник, принял решение о подписании Договора. Если бы он как юрист при перелёте из Москвы в Мурманск, а это целых два часа, полистал и почитал бы внимательнее положения Договора и вспомнил, что ему преподавали в университете Санкт-Петербурга (а там это неплохо преподают), он бы обязательно спросил, почему в Договоре не учтены соответствующие положения Договора о Шпицбергене 1920 года и целый ряд других положений? Его должно было это насторожить.

Почему он не обратил внимания на то, что линия в Договоре 2010 года проходит восточнее линии восточной границы Договора о Шпицбергене 1920 года? А как учтена наша граница полярных владений 1926 года? Чем вызван резкий сдвиг линии разграничения на восток на участке границы района Договора о Шпицбергене? Какие аргументы? Тем не менее все это, полагаю, не удостоилось внимания президента Медведева, он очень торопился подписать, как ему казалось (не исключаю, что убедили «служивые»), «судьбоносный» Договор 2010 года. Ведь до окончания его президентского срока оставалось всего два года, а след в истории надо оставить. С этим, видимо, и благословил подписание упомянутого Договора.

Есть и сопутствующий вопрос. Почему хваленные мидовские дипломаты, который ваяли документ, пошли на такой шаг? Позволю усомнится в их достаточном, для таких дел, профессионализме и знании всей прошлой истории переговорного процесса. К тому же, как подсказывает прошлый опыт, мог быть элемент давления верхних эшелонов власти, мол, давайте скорей, забудьте про этот Советский Союз, который сорок лет сидел за столом переговоров.

Не исключено, что обещали поощрения, включая правительственные награды, повышения в должностях и т.д. В своё время бывший директор договорно-правового управления МИД СССР Ю. Рыбаков, который одно время вел беринговоморское направление, как-то сказал мне в сердцах: «Я устал, аппарат Горбачева, ссылаясь на него, постоянно давит, давит, требует скорее завершать переговоры с американцами». А при таких делах спешка ведет к неминуемым просчетам и ошибкам. Не исключаю, что в случае с Договором 2010 года было такое же давление.

Если помните, заявление Медведева о принципиальной договоренности по разграничению было сделано в апреле 2010 года, а уже 15 сентября 2010 года прошло его подписание. Не поспешно ли это?

Не менее важен и такой факт. В апреле 2010 года, до подписания Договора, у нас в Мурманске с рабочим визитом был председатель правительства России Владимир Владимирович Путин, который проводил совещание с рыбаками Севера по текущим и перспективным вопросам. Мне дали возможность выступить на этом совещании, и тогда я обратил внимание главы правительства на имеющиеся проблемы по рыболовству в морском районе архипелага Шпицберген. Упомянул и о сильном давлении со стороны контрольных органов Норвегии на наш рыболовный флот и высказал просьбу о том, чтобы МИД обратил внимание на эту задачу. Он это у себя всё зафиксировал и когда комментировал, заявил, что даст соответствующее указание. То есть у меня и у моих коллег, участвовавших в совещании, сложилось мнение, что глава правительства В. Путин знает эту задачу, имел своё, отличающееся от президентской администрации мнение по этому вопросу, совпадающее с мнением рыбаков-северян. Однако свершилось то, что свершилось.

Как дальше жить с этим? Давайте посмотрим, найдётся ли воля у руководства страны со временем, чтобы скорректировать негативные для рыбаков положения Договора 2010 года. Чтобы хотя бы в области рыболовства у нас была стопроцентная уверенность, что мы как вели промысел, так и будем вести. Чтобы не получилось так, что в одно прекрасное утро мы проснемся, а нам скажут: «Вы вот такие нехорошие, запрещаем вашему рыболовному флоту вести промысел к западу от этой медведевской разграничительной линии, даже в районе Шпицбергена. И все это строго в соответствии с Договором 2010 года». А нам и возразить не чем. И вправду, все согласно положениям Договора 2010 года! Это, полагаю, одна из болевых точек, которую нам надо иметь в виду и предпринять заблаговременно шаги по предотвращению такого негативного развития событий.

ИА REGNUM: Сейчас нашим рыбакам мешают вести промысел в районе Шпицбергена?

Мы ведем сейчас промысел и в морском районе архипелага Шпицберген, руководствуясь непризнанием ещё Советским Союзом норвежской 200-мильной рыбоохранной зоны и её юрисдикции здесь. Россия пока придерживается этой же позиции.

Надо отдать должное и норвежцам — они, видимо, понимают опасность в настоящее время, в условиях недавно заключенного Договора 2010 года, обострения здесь отношений с нами. Однако это сегодня, а что может быть завтра, упоминалось мною выше. К тому же в настоящее время действует Смешанная российско-норвежская Комиссия по рыболовству, которая ведёт управление рыбными запасами по всему Баренцеву морю и, как говорится в народе, по-братски делит ресурсы между всеми заинтересованными сторонами.

Да, нас не устраивает, что в морском районе архипелага Шпицберген норвежцы в полной мере осуществляют свою юрисдикцию по контролю за рыболовством наших судов, выполнению ими правил рыболовства, какие устанавливают норвежцы в одностороннем порядке, и по наказанию в случае обнаружения каких-то нарушений таких правил рыболовства.

Мы неоднократно предлагали норвежцам гармонизировать правила и исполнять контроль за их выполнением совместно. А меры наказания наших рыбаков, при обнаружении нарушений правил рыболовства, должно осуществлять государство флага судна, то есть Россия…

Сейчас что получается: наше судно подозревают в нарушении, береговая охрана (ВМС Норвегии, составная часть НАТО) берет за ноздрю и ведёт в ближайший порт. На месте судьбу российского гражданина решает норвежский суд. А куда смотрит наше государство? В ответ нам рекомендуют нанимать норвежских адвокатов.

Нет, так не пойдёт. Разбираться с нарушителем должно государство флага. Передавайте нарушителя, как было в советское время, российской стороне, а мы уже сами разберемся, что с ним дальше делать. Это очень сильный раздражитель в двухсторонних российско-норвежских отношениях в области рыболовства.

ИА REGNUM: Вы имеете уникальный советский и российский опыт госуправления, который можете сравнивать. Скажите, чего нам в современной России не хватает для полноценного освоения Арктики?

Прежде всего, у Советского Союза была целевая установка. Ведь и тогда были сторонники вахтового метода — приехали, поработали и уехали. Однако основная линия государства состояла в освоении территории как основного места жительства. Она должна быть и сейчас принята, что мы там не временщики. Это наша земля, где мы должны жить и развиваться, пусть даже в суровых условиях.

Во-вторых, нужно формировать инфраструктуру непосредственно на данных территориях, и не временную, а долгосрочную. Создавать точки роста там, где мы видим возможность развивать экономическую деятельность — рыболовство, нефть, газ, перспективные геологоразведочные работы. Или же обустраивать территории, важные с точки зрения обороны страны.

В-третьих, государство должно обеспечить жителям арктических районов доступность сообщения с центральной частью России. Ведь многие, кто уезжает в Арктику, всё равно оставляют своих родных и могилы предков где-то на своей малой родине, будь это в России или в Белоруссии, на Украине или в других местах в прошлом единой страны. А человек желает иметь связь с домом, посещать родные края.

Создавалась система, которая делала это возможным. Вспоминаю, например, приехал я по направлению работать в Арктику на три года, в Мурманск. Мне дали подъемные. Начал зарабатывать. Билет в родные края, да даже в Сочи, чтобы отдохнуть, в то время стоил 27 рублей при моей зарплате в море 350−500 рублей в месяц. Представляете? Сказка.

Доступность транспортная очень важна. Не менее важен, разумеется, и заработок. Он должен быть достойным. В советское время применялась (в отдельных районах) так называемая «полярка», то есть двойной оклад. Потом перешли на повышающий коэффициент, однако все равно заработки были намного выше, чем в средней полосе. Это приковывало людей к арктическим районам.

Плюс — обеспечение, которое шло по Северному морскому пути. Первоначально ставилась задача соединить европейскую часть Советского Союза с дальневосточными портами. Для этого арктические территории получали всё необходимое: от топлива до продуктов питания, начиная от Карского моря до Чукотского по всей цепочке, что позволяло обеспечить загрузку транспортного узла.

Когда Гайдар пришел к власти, он сразу провозгласил: «Арктика нам не нужна, если существуют там виды экономической деятельности, то они должны функционировать посредством вахтового метода». Кстати, его последователи до сих пор находятся у власти в правительстве. Тактика вахтового метода следующая — поработал в Арктике двенадцать дней, покачал топливо и устал, уходи. Однако это наша земля, где мы должны не только работать, однако и жить. Требуется создавать условия, какие будут лучше, чем в средней полосе. Тогда народ и потянется в Арктику.