Ленинская работа «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» давно вошла в золотой фонд трудов, развивающих марксистско-ленинскую теорию. Более того, она стала жить самостоятельной жизнью, став предметом научных конференций, теоретических семинаров, «круглых столов», не связанных с осмыслением исторических условий её написания.
Её методологическое значение столь велико, что исследователи часто забывают о той социально-политической обстановке, в которой она создавалась. Между тем эту работу, как на самом деле и все труды В.И. Ленина, невозможно отнести к произведениям кабинетного теоретизирования без «злобы дня». И не случайно две последние главы были напечатаны в газете. Причём в грозовую пору Октября 1917 года. Они вышли в 25-м номере «Рабочего Пути» 1 (14) октября, когда ЦО большевистской партии публиковал только то, что непосредственно, «здесь и сейчас», работало на приближение пролетарской революции.

В этот день же важно обратить внимание как раз на ту грань работы «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», которая несёт на себе печать тех дней (максимум — недель), в какие она была создана. Кстати, такая временная привязка высвечивает новые грани высокой теории, сконцентрированной в этой работе. Правда, для этого постоянно придётся иметь в виду не время публикации заключительных глав «Грозящей катастрофы и как с ней бороться» в «Рабочем Пути», а время написания брошюры. Осенью 1917 года общественно-политические процессы были настолько динамичны, что за полмесяца, какие отделяли публикацию работы от её написания, кардинально изменился исторический этап движения России к победе социалистической революции.

«Грозящая катастрофа и как с ней бороться» была написана В.И. Лениным 10—14 (23—27) сентября 1917 года. Вспомним: статья «О компромиссах» была закончена 3 сентября по старому стилю, то есть неделей раньше. Теоретическое и политическое значение этой ёмкой статьи, как известно, в том, что, созданная по горячим следам разгрома корниловщины, она обосновывала возможность возврата «к доиюльскому требованию: вся власть Советам, ответственное перед Советами правительство из эсеров и меньшевиков». В ней Ильич утверждал: «Теперь, и только теперь, может быть всего в течение нескольких дней или на одну-две недели, такое правительство могло бы создаться и упрочиться вполне мирно. Оно могло бы обеспечить, с гигантской вероятностью, мирное движение вперёд всей российской революции и чрезвычайно большие шансы больших шагов вперёд всемирного движения к миру и к победе социализма». (Т. 34. С. 134 — 135).

Нельзя не обратить внимания ещё на одну ленинскую работу: «Задачи революции». Она была написана в первой половине сентября и увидела свет в 20-м и 21-м номерах «Рабочего Пути». Статья интересна тем, что в ней представлена ленинская политическая программа перехода власти к Советам после подавления корниловского мятежа. Вот её последний абзац:

«Взяв всю власть, Советы могли бы ещё теперь — и, скорее всего, это последний шанс их — обеспечить мирное развитие революции, мирные выборы народом своих депутатов, мирную борьбу партий внутри Советов, испытание практикой программы разных партий, мирный переход власти из рук одной партии в руки другой».

Что касается статей «Кризис назрел» и «Удержат ли большевики государственную власть?» (в них обоснованно утверждалось, что момент мирного развития революции из-за союза мелкобуржуазных партий с реакционной буржуазией оказался безвозвратно упущенным и власть Советам придётся добывать посредством восстания), то они были написаны в самом конце сентября (по ст. стилю).

Эта несколько затянувшаяся хронологическая «окантовка» создания «Грозящей катастрофы и как с ней бороться» понадобилась для того, чтобы иметь основание утверждать: разработанная В.И. Лениным программа хозяйственных преобразований была не чем иным, как экономической программой этапа мирного перерастания буржуазно-демократической революции в революцию пролетарскую, устремлённую к социалистическому жизнеустройству.

Вектор этой программы был заложен ещё «Апрельскими тезисами». Читаем 8-й тезис: «Не «введение» социализма, как наша непосредственная задача, а переход тотчас лишь к контролю со стороны С.Р.Д. (Совета рабочих депутатов. — В.Т.) за общественным производством и распределением продуктов».

Ключевое направление мирного завоевания власти Советами связано, по мысли В.И. Ленина, не с ликвидацией частной собственности, а с подчинением её контролю пролетарских масс. Распространённые ныне утверждения, будто стратегия коммунистов состояла и состоит в намерении «всё отобрать и поделить», являются либо проявлением политического невежества, либо подлой ложью и клеветой. Приписываемая большевикам формула в действительности является голубой мечтой мелкой буржуазии. Исторически последней попыткой масштабного проявления такой мелкобуржуазной социальной стратегии было принятое в 1992 году решение Верховного Совета России об именных ваучерах. Это было наиболее откровенное проявление политической и экономической сущности политиканов с мелкобуржуазной социальной психологией. У приверженцев марксистско-ленинского мировидения курс принципиально иной: он направлен на обобществление производства, на обобществление собственности, что полностью соответствует объективным законам экономики.

Ленинская экономическая стратегия движения к социализму опиралась именно на объективные тенденции к обобществлению. Уже во вступительном параграфе «Грозящей катастрофы и как с ней бороться» Ленин утверждает, что «основная и главная мера борьбы, мера предотвращения катастрофы и голода» — это «контроль, надзор, учёт, регулирование со стороны государства, установление правильного распределения рабочих сил... устранение всякой лишней траты сил, экономия их». Ниже он пояснял: «Единственной помехой этому, — помехой, которую прикрывают от глаз народа кадеты, эсеры и меньшевики, — было и остаётся то, что контроль обнаружил бы бешеные прибыли капиталистов и подорвал бы эти прибыли».

Вот изложенный вождём революционного пролетариата каркас большевистской экономической стратегии на революционно-демократическом этапе перехода к социализму:

«Правительству, не в насмешку только называемому революционно-демократическим, достаточно было бы, в первую же неделю своего образования, декретировать (постановить, приказать) осуществление главнейших мер контроля, назначить серьёзное, нешуточное наказание капиталистам, какие бы обманным путём стали уклоняться от контроля, и призвать само население к надзору за капиталистами, к надзору за добросовестным исполнением ими постановлений о контроле, — и контроль был бы уже давно осуществлён в России.

Вот эти главнейшие меры:

1) Объединение всех банков в один и государственный контроль над его операциями или национализация банков.

2) Национализация синдикатов, т.е. крупнейших, монополистических союзов капиталистов (синдикаты сахарный, нефтяной, угольный, металлургический и т. д.).

3) Отмена коммерческой тайны.

4) Принудительное синдицирование (т.е. принудительное объединение в союзы) промышленников, торговцев и хозяев вообще.

5) Принудительное объединение населения в потребительные общества или поощрение такого объединения и контроль за ним».

В ЭТОМ ПЕРЕЧНЕ мер заслуживает внимания прежде всего то, что первым, главнейшим преобразованием Ленин называет национализацию не предприятий ключевых отраслей промышленности, а банков. Указываемые им причины такого шага, безусловно, сохраняют свою актуальность и в этот день:

«Банки, как известно, представляют из себя центры современной хозяйственной жизни, главные нервные узлы всей капиталистической системы народного хозяйства. Говорить о «регулировании экономической жизни» и обходить вопрос о национализации банков значит либо обнаруживать самое круглое невежество, либо обманывать «простонародье» пышными словами и велеречивыми обещаниями, при заранее обдуманном решении не исполнять этих обещаний».

В разработке экономической политики Ленин не допускает никаких неясностей, недоговорённостей, двусмысленностей. Зная об отечественном историческом опыте ХХ века по его интерпретациям фальсификаторами истории, наш молодой современник отождествляет национализацию с конфискацией и экспроприацией. Для Ленина это далеко не совпадающие процессы. И он это подчёркивает:

«На самом деле национализация банков, решительно ни одной копейки ни у одного «собственника» не отнимая, абсолютно никаких ни технических, ни культурных трудностей не представляет и задерживается исключительно интересами грязной корысти ничтожной горстки богачей. Если национализацию банков так часто смешивают с конфискацией частных имуществ, то виновата в распространении этого смешения понятий буржуазная пресса, интересы которой состоят в обманывании публики».

Однако если в предлагавшихся Лениным преобразованиях банкиры остаются по-прежнему частными собственниками, то какой резон трудящимся проводить подобную национализацию? Ильич отмечает: «Только при национализации банков можно добиться того, что государство будет знать, куда и как, откуда и в какое время переливают миллионы и миллиарды. И только контроль за банками, за центром, за главным стержнем и основным механизмом капиталистического оборота позволил бы наладить на деле, а не на словах, контроль за всей хозяйственной жизнью, за производством и распределением важнейших продуктов, наладить то «регулирование экономической жизни», которое иначе осуждено неминуемо оставаться министерской фразой для надуванья простонародья. Только контроль за банковыми операциями, при условии их объединения в одном государственном банке, позволяет наладить, при дальнейших легко осуществимых мероприятиях, действительное взыскание подоходного налога, без утайки имуществ и доходов, ибо теперь подоходный налог остаётся в громаднейшей степени фикцией». Избежать «фикций» можно, только опираясь на народный контроль, на контроль наёмных, эксплуатируемых работников над своими эксплуататорами.

Ухватившись за главное звено, легче тянуть всю цепь экономических связей общества:

«Капитализм… создал теснейшую связь и взаимозависимость различных отраслей его. Не будь этого, никакие шаги к социализму, — кстати сказать — были бы технически невыполнимы. Современный же капитализм с господством банков над производством довёл эту взаимозависимость различных отраслей народного хозяйства до высшей степени. Банки и крупнейшие отрасли промышленности и торговли срослись неразрывно. С одной стороны, это значит, что нельзя национализировать только банки, не делая шагов к созданию государственной монополии торговых и промышленных синдикатов (сахарный, угольный, железный, нефтяной и пр.), не национализируя эти синдикаты. С другой стороны, это значит, что регулирование экономической жизни, если его осуществлять серьёзно, требует одновременно национализации и банков, и синдикатов.

Возьмём для примера хоть сахарный синдикат. Он создался ещё при царизме и тогда привёл к крупнейшему капиталистическому объединению прекрасно оборудованных фабрик и заводов, причём это объединение, разумеется, насквозь проникнуто было реакционнейшим и бюрократическим духом, обеспечивало скандально-высокие барыши капиталистам, ставило в абсолютно бесправное, униженное, забитое, рабское положение служащих и рабочих. Государство уже тогда контролировало, регулировало производство — в пользу магнатов, богачей.

Тут остаётся только превратить реакционно-бюрократическое регулирование в революционно-демократическое простыми декретами о созыве съезда служащих, инженеров, директоров, акционеров, о введении единообразной отчётности, о контроле рабочих союзов и пр.»

ПОНЯТНО, что дельцы, остающиеся частными собственниками, эти магнаты-олигархи, попытаются противодействовать и национализации, и рабочему контролю. Однако в таких случаях в дело вступает если ещё не диктатура пролетариата, то её предтеча — революционно-демократическая диктатура. И Ленин пишет:

«Чтобы сделать что-либо серьёзное, надо от бюрократии перейти, и и вправду революционно перейти, к демократии, то есть объявить войну нефтяным королям и акционерам, декретировать конфискацию их имущества и наказание тюрьмой за оттяжку национализации нефтяного дела, за сокрытие доходов или отчётов, за саботирование производства, за непринятие мер к повышению производства. Надо обратиться к инициативе рабочих и служащих, их созвать немедленно на совещания и съезды, в их руки передать такую-то долю прибыли при условии создания всестороннего контроля и увеличения производства».

Эти тезисы из 1917 года звучат удивительно актуально в России 2017 года. Их пора вновь (и обязательно!) включать в экономическую программу КПРФ. Впрочем, только этими шагами, при всей их чрезвычайной нужности, мы ограничиться не сможем. Именно этому нас учит В.И. Ленин, подчёркивая, что успех в деле национализации банков и промышленности, успех рабочего контроля возможен только при условии отмены коммерческой тайны. Он указывает:

«Без отмены коммерческой тайны контроль за производством и распределением либо остаётся пустейшим посулом, потребным только для надувания кадетами эсеров и меньшевиков, а эсерами и меньшевиками — трудящихся классов, либо контроль может быть осуществлён только реакционно-бюрократическими способами и мерами. Как ни очевидно это для всякого непредубеждённого человека, как ни упорно настаивала на отмене коммерческой тайны «Правда» (закрытая в значительной степени именно за это правительством Керенского, услужающим капиталу), — ни республиканское правительство наше, ни «правомочные органы революционной демократии» и не подумали об этом первом слове действительного контроля.

Именно здесь ключ ко всякому контролю. Именно здесь самое чувствительное место капитала, грабящего народ и саботирующего производство. Именно поэтому и боятся эсеры и меньшевики прикоснуться к этому пункту».

Наш молодой (в возрасте минимум лет до сорока, а то и старше) современник, всё больше и больше утрачивающий азы исторической грамотности, не верит в то, что Ленин мог выдвигать такие планы. В его головку уже вдолбили: большевики, захватив власть, тут же начали конфискацию всей частной собственности. В ответ придётся заметить: в работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» Ленин выдвигал экономическую стратегию мирного перехода власти в руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Однако ренегаты от мелкой буржуазии сорвали мирный процесс установления Советской власти. Следовательно, пришлось вносить поправки и в экономическую программу большевиков. У частных собственников, саботировавших производство, не признающих рабочий контроль, пришлось их предприятия экспроприировать. Так случилось с Ликинской мануфактурой А.В. Смирнова, с Брянским паровозо-строительным заводом, с Надеждинским металлургическим заводом (Северный Урал), принадлежавшим акционерам Богословского горного округа... А разве могло рабоче-крестьянское правительство поступать иначе, если ходоки обращались к нему с жалобами на то, что хозяева более полугода не выплачивают зарплату?!

Кстати, после беседы Владимира Ильича с ходоками от Надеждинского завода в тот же день Совет Народных Комиссаров утвердил «Постановление о правах местных Советов по борьбе с саботажем предпринимателей и о правилах конфискации предприятий саботажников».

Однако в принятом в те же дни «Положении о рабочем контроле» предусматривалось, что он создаётся на «предприятиях, имеющих наёмных работников или же дающих работу на дом».

Что касается массовой экспроприации предприятий, принадлежавших частному капиталу, то она была осуществлена уже в годы Гражданской войны и интервенции. «Декрет СНК о национализации крупнейших предприятий по горной, металлургической и металлообрабатывающей, текстильной, электротехнической, лесопильной и деревообделочной, табачной, стекольной и керамической, кожевенной, цементной и прочим отраслям промышленности, паровых мельниц, предприятий по местному благоустройству и предприятий в области железнодорожного транспорта» был принят 28 июня 1918 года. Однако он уже не имел отношения к работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться».

А В ЭТОЙ РАБОТЕ хотелось бы обратить внимание ещё на один примечательный, сугубо теоретический аспект. Он касается переходного периода от капитализма к социализму. Подчёркивая, что с политической точки зрения «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» представляет в первую очередь экономическую программу мирного перерастания буржуазно-демократической революции в революцию пролетарскую, устремлённую к социалистическому жизнеустройству, мы тем самым указываем, что в историческом плане этот ленинский труд является программой вступления в переходный промежуток времени от капитализма к социализму.

В.И. Ленин сам несколько раз указывает на это в своей работе. Можно даже утверждать, что параграф «Можно ли идти вперёд, боясь идти к социализму?» представляет собой теоретическое обоснование предпосылок и условий мирного вступления России в переходный промежуток времени от капитализма к социализму. Важнейшим его условием является наличие материальных предпосылок. Поэтому В.И. Ленин прежде всего обращает внимание на то, что Россия 1917 года — это страна монополистического капитализма (заметим, то же можно сказать и о России 2017 года).

Далее он указывает на срастание капиталистических монополий с государством (в этот день в РФ масштабы такого срастания явно больше, чем 100 лет назад). Последовательный материализм в осмыслении исторических процессов позволяет Владимиру Ильичу сделать важнейшие выводы, имеющие как конкретно политическое, так и общетеоретическое значение. Во-первых, «никакое восстание не создаст социализма, если он не созрел экономически». Во-вторых, «государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет».

В ТАКОЙ СИТУАЦИИ положение дел зависит от того, в чьих интересах используется государственный монополизм:

«— либо в интересах помещиков и капиталистов; тогда мы получаем не революционно-демократическое, а реакционно-бюрократическое государство, империалистскую республику,

— либо в интересах революционной демократии; тогда это и есть шаг к социализму».

Далее Ленин указывает: «Социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращённая на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией».

Однако переход к социализму требует соответствующей политической надстройки. В начале сентября 1917 года Ленин считает, что роль её сердцевины может выполнять «революционно-демократическое государство». И он пишет: «Всеобщая трудовая повинность, вводимая, регулируемая, направляемая Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, это ещё не социализм, однако это уже не капитализм. Это — громадный шаг к социализму, такой шаг, что, при условии сохранения полной демократии от такого шага нельзя уже было бы без неслыханных усилий над массами уйти назад, к капитализму».

Таким образом, В.И. Ленин допускал, что переходный промежуток времени от капитализма к социализму (при условии мирного установления власти Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов!) может начаться с революционно-демократической диктатуры пролетариата и мелкой буржуазии, а затем, при оттеснении мелкобуржуазных элементов с ведущих позиций в Советах рабочим классом, сменится, как и предсказывал Маркс, диктатурой пролетариата.

Тем не менее соглашательство меньшевиков и эсеров с буржуазией стало той грудой валежника, которая перекрыла указанную Лениным мирную дорогу к всевластию Советов. Поэтому рабочему классу и крестьянству пришлось идти в 1917 году к установлению Советской власти через восстание, в результате чего вариант революционно-демократической диктатуры оказался не только невостребованным, однако и противоречащим интересам авангарда Великой Октябрьской социалистической революции — рабочего класса.