(Глава из «книги, не предназначенной для печати», опубликованной посмертно и названной издателями «После коммунизма» 1989 г. Москва, «Молодая гвардия». Тираж 200 тыс. экз.)
Благодаря Марксу философия в первый раз осознала, что для решения внутренних коллизий она должна выйти за собственные границы в материальный мир, стать революционной теорией. "Философы лишь различным образом уточнили мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его" [1] Благодаря Марксу революционная практика в первый раз увидела в теории могучее средство преобразования мира. "Подобно тому, как философия находит в пролетариате свое материальное оружие, так и пролетариат находит в философии свое духовное оружие" [2] Революционную суть этой философии Маркс и Энгельс сформулировали в Манифесте: "...Коммунисты имеют возможность выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности" [3].

Но именно с этого пункта, который венчает здесь последовательность усыпляюще-хрестоматийных цитат, уже отсюда, а не в каких-либо "экзотических", ставших жертвой философской моды рукописях 1844 или 1857 гг., берет начало глубокое, принципиальное непонимание самой сути марксизма. Это непонимание наши классовые противники целиком разделяют с теми, кто называет себя марксистами и, подразумевая которых, сам Маркс говорил: "Я знаю только одно, что я не марксист" [4], а Ленин писал: "...Никто из марксистов не понял Маркса 1/2 века спустя!!" [5].

Историческая миссия марксизма заключается в том, что он ставит и решает – не только теоретически, но и революционно-в реальных условиях – три принципиальных вопроса.

1. Что такое частная собственность?

2. Почему она должна быть уничтожена?

3. В чем состоит уничтожение частной собственности?

На уровне здравого смысла существуют известные ответы на данные вопросы, состоящие, грубо говоря, в том, что собственность – это "кража", экспроприация, а её уничтожение состоит в "экспроприации экспроприаторов".

Вне всякого сомнения, это верно. Но если этим все и ограничивается – тогда история представляет из себя Шервудский лес, а марксизм целиком воплощается в теоретической и практической деятельности Робин Гуда.

В отличие от многих марксистов у доблестного атамана разбойников были уважительные причины, по которым он так и не осилил "Немецкую идеологию", где сказано: "Присвоение всей совокупности производительных сил объединившимися индивидами уничтожает частную собственность" [6] Это уничтожение должно быть именно присвоением, потому как "...производительные силы выступают как нечто совершенно независимое и оторванное от индивидов, как особый мир наряду с индивидами; причиной этому – то, что индивиды, силами которых они являются, раздроблены и противостоят друг другу, между тем, как данные силы, со своей стороны, становятся действительными силами лишь в общении и во взаимной связи этих индивидов. В результате, на одной стороне – совокупность производительных сил, которые приняли как бы вещную форму и являются для самих индивидов уже не силами индивидов, а силами частной собственности... На другой стороне находится противостоящее этим производительным силам большинство индивидов, от которых оторваны данные силы..." [7]

То, что производительные силы "приняли как бы вещную форму" означает, что они противостоят индивидам в качестве господствующих над ними производственных отношений: "...Вещное отношение зависимости – это не что иное, как общественные отношения, самостоятельно противостоящие по видимости независимым индивидам, т.е. их производственные отношения друг с другом, ставшие самостоятельными по отношению к ним самим..." [8]

в результате, уничтожение частной собственности состоит в овладении всей совокупностью господствующих над индивидами производственных отношений, а тем самым – в присвоении отчужденных в этой вещной форме общественных производительных сил объединившимися индивидами.

"Это закрепление социальной деятельности, это консолидирование нашего собственного продукта в какую-то вещную силу, господствующую над нами, вышедшую из-под нашего контроля, ...считается одним из основных моментов во всем предшествующем историческом развитии. Социальная сила, возникающая благодаря обусловленной разделением труда совместной деятельности различных индивидов, – эта социальная сила вследствие того, что сама совместная деятельность возникает не добровольно, а стихийно, представляется данным индивидам не как их собственная объединенная сила, а как некая чуждая, вне их стоящая власть, о происхождении и тенденциях развития которой они ничего не знают; они, следовательно, уже не имеют возможность господствовать над этой силой, – напротив, последняя проходит теперь ряд собственных фаз и ступеней развития, не только не зависящих от воли и поведения людей, а, наоборот, направляющих эту волю и это поведение" [9].

"...С коммунистическим регулированием производства, устраняющим ту отчужденность, с которой люди относятся к своему собственному продукту, исчезает также и господство отношения спроса и предложения, и люди вновь подчиняют своей власти обмен, производство, способ своих взаимных отношений..." [10]

"Всесторонняя зависимость, эта стихийно сложившаяся форма всемирно-исторической совместной деятельности индивидов, превращается благодаря коммунистической революции в контроль и сознательное господство над силами, которые, будучи порождены воздействием людей друг на друга, до сих пор казались им совершенно чуждыми силами..." [11]

Частная собственность есть результат вполне определенного исторического развития общества; она выступает как сложившаяся в итоге этого развития совокупность отчужденных общественных производительных сил, принявших форму господствующих над индивидами производственных отношений. Следовательно, её уничтожение суть последовательное снятие отчуждения, т.е. присвоение, освоение всех этих производительных сил. По этой причине робин-гудовское "...упразднение частной собственности отнюдь не является подлинным освоением её" [12].

"Для уничтожения... частной собственности в реальной действительности необходимо действительное коммунистическое действие" [13]. Начавшись как лихая "красногвардейская" атака на капитал" [14], оно не остановится на этом и "...будет проделывать в действительности наиболее трудный и длительный процесс" [15].

Приходится поневоле прибегать к обильному цитированию, потому как нет никакой надежды, что Робин Гуд поверит авторам на слово. Мысль, что уничтожение частной собственности есть некое "преодоление отчуждения" для него существенно темнее родного Шервудского леса.

Просвещенные наследники атамана слыхали слово "отчуждение", но последнее вызывает у них навязчивую ассоциацию с "буржуазной лженаукой".

С другой стороны, на интеллектуальную элиту шумного города Ноттингема, расположенного на опушке Шервудского леса, категория "отчуждение" оказывает такое же магическое влияние, как слово "Бобруйск" на участников Сухаревской конвенции.

Они видят в ней средство, зарегистрировавшись в качестве марксистов, воспарить в желанные спекулятивные эмпиреи, откинув шелуху повседневности в виде "средств производства", "предмета труда", прозаической "фондоотдачи" и даже "условно чистой продукции". При этом Марксова категория "отчужденный труд" по существу подменяется гегелевским "отчуждением Абсолютной Идеи от самое себя".

Марксова категория отчуждения сама прошла в нашей общественной науке непростой путь "отчуждения" и робкого обратного "присвоения", итог которому подводит Р.И.Косолапов в известной книге "Социализм" [16]. Эта категория, конечно же, не является последним словом марксизма – хотя бы потому, что является его исторически первым словом. Но она лежит уже по ту сторону границы, переход через которую означал для Маркса окончание первого этапа освоения достижений буржуазной философии, политической экономии, утопического социализма и начало создания собственной концепции материалистического понимания истории.

"Политическая экономия исходит из факта частной собственности. Объяснения её она нам не дает. Материальный процесс, проделываемый в действительности частной собственностью, она укладывает в общие, абстрактные формулы, которые и приобретают для неё после чего значение законов. Данные законы она не осмысливает, т.е. не показывает, как они вытекают из самого существа частной собственности" [17].

В первый раз подвергнув критическому анализу данный незыблемый столп буржуазной экономической науки, К.Маркс обнаруживает, что частная собственность представляет из себя форму развития процесса отчуждения труда.

"В результате, к частной собственности мы приходим посредством анализа понятия отчужденного труда...

Хотя частная собственность и выступает как основа и причина отчужденного труда, в действительности она, наоборот, оказывается его следствием...

Только на последней, кульминационной стадии развития частной собственности вновь обнаруживается эта её тайна: частная собственность оказывается, с одной стороны, продуктом отчужденного труда, а с другой стороны, средством его отчуждения, реализацией этого отчуждения " [18].

Такое понимание Марксом категории отчуждения открывает возможность получить на её основе все категории политической экономии. "Как из понятия отчужденного труда мы получили путём анализа понятие частной собственности, точно так же можно при помощи этих двух факторов развить все экономические категории, вместе с тем в каждой из этих категорий, в частности, торговле, конкуренции, капитале, деньгах, мы найдем лишь то или иное определенное и развернутое выражение этих первых основ" [19].

Но, прежде чем выводить категории политэкономии из отчуждения как сущности частной собственности, Маркс считает необходимым поставить вопрос о сущности самого отчуждения. "Мы приняли, как факт, отчуждение труда, и данный факт мы подвергли анализу. Спрашивается теперь, как дошел человек до отчуждения своего труда? Как обосновано это отчуждение в сущности человеческого развития? Для разрешения этой задачи многое нами уже получено, потому как вопрос о происхождении частной собственности сведен нами к вопросу об отношении отчужденного труда к ходу развития человечества" [20].

В результате, можно констатировать, что именно здесь Маркс становится Марксом, поставив первый из трёх названных выше кардинальных вопросов марксизма – вопрос о сущности частной собственности.

С другой стороны, категория отчуждения сразу же выступает для Маркса как первый, "верхний" слой материалистического понимания истории. Годом спустя, разрабатывая в "Немецкой идеологии" концепцию материалистического понимания истории, Маркс и Энгельс вскрывают под отчуждением ещё три последовательных сущностных слоя [21].

Что же касается второго из названных вопросов – про необходимость уничтожения частной собственности – в первый раз ответ на его Маркс дает в том же 1844 году. "Образованием... ассоциаций рабочие обнаруживают наиболее основательное и широкое понимание той "колоссальной" и "неизмеримой" силы, которая возникает из их сотрудничества. Но данные массовые коммунистические рабочие, занятые, в частности, в мастерских Манчестера и Лиона, не думают, что можно "чистым мышлением", с помощью одних только рассуждений, избавиться от своих хозяев и от своего собственного практического унижения. Они очень болезненно чувствуют различие между бытием и мышлением, между сознанием и жизнью. Они знают, что собственность, капитал, деньги, наемный труд и тому подобное представляют из себя далеко не призраки воображения, а наиболее практические, наиболее конкретные продукты самоотчуждения рабочих, и что по этой причине они должны быть упразднены также практическим и конкретным образом, чтобы человек мог стать человеком не только в мышлении, в сознании, но и в массовом бытии, в жизни". [[1]]

Цель коммунистического преобразования общества для Маркса вовсе не сводится к высвобождению развивающейся абстракции производительных сил от тормозящей абстракции производственных отношений, целью является освобождение человека от всех конкретных форм гнета отчужденных производственных отношений, возвращение человеку отчужденной человеческой сущности [[2]].

Но здесь опять, как и в вопросе о сущности уничтожения частной собственности, целая пропасть разделяет понимание дела Марксом и сказки Шервудского леса. Бесстрашный атаман экспроприаторов грянулся бы оземь с боевого коня, прочти он, для примера, нижеследующее место из "Святого семейства": "Одержав победу, пролетариат никоим образом не становится абсолютной стороной общества, ибо он одерживает победу, только упраздняя самого себя и свою противоположность. С победой пролетариата исчезает как сам пролетариат, так и обуславливающая его противоположность – частная собственность". [[3]]

Маркс прямо указывает нам на то, что в странах, где капитал уничтожен, но пролетариат продолжает существовать и даже составляет "абсолютную сторону общества" – пролетариат ещё не победил, и частная собственность не уничтожена. Она лишь "упразднена" [[4]], это составляет только предварительный шаг в длительном и сложном процессе её уничтожения.

Когда с айсберга собственности лихим кавалерийским ударом сшиблена часть торчащей из воды верхушки-капитала, подводная глыба тяжело приподымается из глубины, и наружу выступает качественно новый слой отношений частной собственности. Частная собственность неизмеримо древнее, чем её исторически последняя форма – капитал, и первый слой отчужденных производственных отношений лег в её основу во времена распада архаических общин и начала общественного разделения труда. Гнет частной собственности и количественно и качественно представляет из себя тяжелый груз, многослойные напластования отчужденных отношений, накапливавшихся тысячелетиями.

По этой причине коммунизм как уничтожение частной собственности – здесь мы переходим к третьему кардинальному вопросу марксизма – есть не статическое "идеальное" состояние общества, а историческая эпоха, содержанием которой является преодоление отчуждения. Не оставляет сомнений классическая ясность формулировки "Немецкой идеологии", поле вокруг которой усеяно мёртвыми костями бесчисленных иносказательных интерпретаций: "Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние". [[5]]

Здесь, как и в случае со многими мыслями Маркса, столь же классическими, сколь и классически непонимаемыми, требуется сбросить наваждение как ноттингемских, так и шервудских интерпретаций и понимать Маркса как должно, – т.е. буквально.

Так Шлиман поверил Гомеру на слово – и нашел Трою.

Коммунизм – как по своему содержанию, так и по масштабам решаемой задачи – соизмерим отнюдь не с капитализмом, а только со всей предшествующей историей.

Коммунизм – это целая эпоха, а не один способ производства. Но с каждым этапом снятия отчуждения социальное время будет закономерно ускорять свой бег, и вся эпоха возвращения человеку его отчужденных сущностных сил пролетит в десятки и сотни раз быстрее, чем промежуток времени его закабаления ими.

В результате, уже в цикле работ 1844-1846 гг. были даны ответы на все три кардинальных вопроса марксизма, соответствующие потребностям революционной теории и практики своей эпохи. Но в этот день перед теми, кто, решив задачу "упразднения" капитала, Тем, кто «ищет заветный ключ к строительству нового общества, неизбежно встает новая задача: давно пора, пока ещё не поздно, через общее понимание сущности уничтожения частной собственности переходить к детальному представлению о специфических этапах, через которые должен проходить данный закономерный процесс.

Маркс, кроме общего методологического каркаса для осуществления подобной работы оставил нам и ключ к последовательности этапов. В рукописях 1844 г. содержится гениальная догадка, что "снятие самоотчуждения проходит тот же путь, что и самоотчуждение" [[6]].

Это означает, что в реальных условиях задача уничтожения частной собственности заключается в овладении производственными отношениями – а тем самым в присвоении отчужденных производительных сил – в порядке, обратном тому, в котором происходило их отчуждение. Теоретически же задача сведена к установлению последовательности качественных этапов процесса отчуждения, а после чего – к её обращению, отражению относительно исторической "оси симметрии", разделяющей промежуток времени становления отчуждения и эпоху его преодоления, эпоху коммунистических способов производства.

"Как поступил зрелый Маркс с проблемой отчуждения"? [[7]]

Раскрыв в общих чертах сущность уничтожения частной собственности, Маркс после чего (по вполне понятным конкретным политическим, кроме того, и теоретическим причинам) должен был сконцентрировать все свое внимание на первом этапе её уничтожения.

Это означало, тем самым, что Маркс-теоретик сосредоточил свои усилия на исследовании не всех этапов процесса развития отчуждения, а только одного, но в то же время, важнейшего, заключительного этапа, и соответственно – на изучении не всех форм развития частной собственности, а только высшей её формы, капитала.

В этом подходе был не только огромный политический, но и важный методологический смысл: в ситуации крайней ограниченности достоверного исторического материала, относящегося к докапиталистическим способам производства, анализ высшей, заключительной формы процесса отчуждения мог послужить единственным ключом ко всем предшествующим его формам: "Буржуазное общество есть наиболее развитая и наиболее многообразная историческая организация производства. По этой причине категории, выражающие его отношения, понимание его структуры, дают вместе с тем возможность заглянуть в структуру и производственные отношения всех тех погибших форм общества, из обломков и элементов которых оно было построено... Буржуазная экономика дает нам, в результате, ключ к античной и т.д." [[8]]

Об этой стороне дела речь пойдет ниже. Сейчас для нас несравненно важнее ответить на другой вопрос, имеющий колоссальную практическую значимость: как должны поступить с проблемой отчуждения современные марксисты?

В 1844 г. Маркс-философ при помощи категории "отчуждение труда" в первый раз ответил на три названных выше главных вопроса марксизма. Данные ответы сделали его революционером-коммунистом. Отныне главной задачей Маркса-философа стало создание теоретического оружия для Маркса-коммуниста. Целиком сосредоточившись на одном, наиболее важном пункте – анализе высшей, последней формы частной собственности и проблеме её уничтожения, – Маркс в реальных условиях больше не имел возможностей возвратиться к проблеме уничтожения частной собственности во всей её полноте.

Но данные три проблемы, принципиальный путь решения которых открыл Маркс, стали главными вопросами ХХ столетия и, по-видимому, сохранят за собой это качество в первой половине следующего века. Кроме глубокого философского содержания, они приобрели огромное политическое значение.

Вопрос, что такое частная собственность, фактически, равен вопросу, что такое капитализм переходной эпохи, ибо данный капитализм завершает собой не только историю капиталистического способа производства, но и всю последовательность антагонистических формаций, и как высшая форма частной собственности может быть понят только исходя из всей предыдущей истории отчуждения, истории, которую он целиком содержит в снятой форме.

Вопрос о том, почему частная собственность должна быть уничтожена, равен вопросу о том, в чем смысл и оправдание коммунизма – становящегося гуманизма, переходной эпохи возвращения человеку его человеческой отчужденной сущности, присвоения человеческой личностью всего богатства предшествующего развития.

Наконец, вопрос о том, в чем состоит уничтожение частной собственности, равен вопросу о том, через какие качественные этапы должен закономерно развиваться процесс строительства нового общества, т.е. процесс преодоления отчуждения. Общественная наука, которая оказывается не в состоянии дать точный, конкретный, в реальных условиях-действенный ответ на данный вопрос, не в состоянии хотя бы осмыслить принципиальный ответ на него, уже данный Марксом, которая пробавляется "обобщением опыта" и конъюнктурной апологетикой – такая общественная наука не имеет ни малейшего отношения к Марксу и марксизму.

Различные сущностные слои материалистического понимания истории имеют то общее со структурными уровнями материи, что ни один из них не может быть устранен из поля зрения теории без немедленного разрушения целого. Пробовать осилить задачу частной собственности, игнорируя категорию "отчуждения", перескакивая через первый сущностный слой исторического материализма – все равно что пробовать теоретизировать об этапах развития человеческого организма, не имея ни малейшего представления об анатомии и физиологии и начиная сразу с внутриклеточных структур или биохимических процессов. Философскому мужу, страдающему животом, не окажет помощь зазубренная им наизусть гениальная формула об электроне и атоме, коль скоро он отверг категорию "несварения" якобы вследствие её "чрезмерной общности".

В другой раз, изучая "раннего" Маркса, он, будем надеяться, внимательнее прислушается к совету "раннего" Ленина: "Да ведь всякая идея будет слишком общей скобкой, г. Михайловский, если Вы наподобие вяленой воблы выкинете из неё все содержание, а потом станете возиться с оставшейся шелухой!" [[9]]

Разработка проблемы отчуждения – историческое завещание Карла Маркса. В этот день дальнейшее промедление с исполнением этого завещания смерти подобно.

---

[1]. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т.2, с.57-58.

[2]. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т.42, с.123, 159; т.46, ч.1, с.107.

[3]. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т.2, с.39.

[4]. Эта мысль в первый раз встречается в работах 1844 года и продолжает получать полное развитие в 1 главе "Немецкой идеологии".

[5]. К.Маркс и Ф.Энгельс. Избранные произведения в трёх томах, т.1,с.28.

[6]. К.Маркс и Ф.Энгельс.Соч., т.42, с.113.

[7]. См. Н.И.Лапин. "Молодой Маркс". М., Политиздат, 1968, с.353. Следует отметить, что сама постановка вопроса достаточно условна. "Зрелый Маркс", говоря словами самого Маркса, – это не "состояние", а действительное движение, постоянное углубление в сущность предмета – частной собственности, вскрытие все новых его сущностных слоев. Маркс, сформулировавший задачу отчуждения, тем самым уже и был "зрелым".

[8]. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т.46, ч.1, с.42.

[9][31] Ленин В.И. ПСС, т.1, с.160.

По материалам сайта КПРФ