«Какой растворительный воздух! Какое успокоительное место, — есть ли в мире что равное южному крымскому берегу!« — за этими восторженными пассажами автора эпопеи о России 1914-1917 годов »Красное колесо» наверняка стоят живые эмоции неоднократно посещавшего Крым Александра Солженицына, выдающегося русского писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе, сообщает издание «РИА Крым».

К столетию от момента рождения классика РИА Новости Крым рассказывает о крымских страницах его биографии.

 «Где комсомольцы выкопали море»

В Крым Солженицын в первый раз приехал в июле 1959-го в гости к проживавшим в поселке Черноморское Елене Александровне (1903-1976) и Николаю Ивановичу Зубовым (1895-1980). Судьба свела его с этими людьми в 1953 году в поселке Кок-Терек (Берлик) Джамбульской области Казахстана.

«Культурный, вне всякого сомнения, человек, с интересом к литературе и истории. И очень тянется к людям, хочется поговорить», — весной 1953-го характеризовал в письме жене Николай Иванович «нового приятеля» Саню Солженицына. Тот позже выписал пару в повести «Раковый корпус» в образах Николая и Елены Кадминых, а свидетельства Николая Ивановича о лагерной жизни использовал в книге «Архипелаг ГУЛАГ».

А тогда ссыльный литератор, как и Зубовы, находился в Казахстане на поселении. За плечами у него было почти восемь лет тюрем, спецтюрем и лагерей, в том числе Степлага – лагерь для политзаключенных. У Николая Ивановича и Елены Александровны — по десять: у неё — в Рыблаге, у него — в Унжлаге. Все из-за того, что мать Зубова во время Великой Отечественной приютила в доме дезертира: в результате, сын, врач-гинеколог, ответил за мать, а жена, филолог-русист, — за мужа. Зубов, с которым будущий нобелиант в первый раз встретился в райбольнице, где лежал «с непонятной болезнью», первым «заподозрил» у писателя метастазы рака (который Солженицын победил). Со слов исследователя Сергея Пушкарева, в Зубовых окружающих всегда привлекали «особенная нежность и уважение друг к другу, их врожденная интеллигентность, широчайший кругозор, глубокие знания и необыкновенная энциклопедическая эрудиция».

Выбор Крыма как места проживания для пожилых бывших зеков был по-своему логичен. Тем более что в столице Крыма Елена Александровна окончила женскую гимназию Екатерины Оливер и Крымский пединститут имени Михаила Фрунзе (ныне Таврическая академия КФУ имени В. И. Вернадского).

«В столице Крыма протекла её счастливая юность, и весь Крым был заповедным воспоминанием, — рассказывал Солженицын. — При советских порядках и всякому человеку стронуться с места — гири мешают, а каково бывшему зэку — да не реабилитированному? (Все простить им не могли короткого приюта, данного дезертиру.) Зэка и вовсе никто нигде принимать не желает. Долгая переписка, запросы, — наконец согласились дать доктору Зубову место в Ак-Мечети (теперь Черноморском) — захолустном поселке в северо-западном голом Крыму. В 1958 стронулись и со всеми тяготами поехали. От Крыма, что в это слово вкладывается и что помнила Елена Александровна, там было мало, вокруг — пустынная степь, как и в Кок-Тереке, и даже сходна эта пустынная выжженность местности (пошутил я как-то: »Кок-Терек, где комсомольцы выкопали море", тем не менее понял, что обидел их), — в то же время, гладкий пляж, настоящая черноморская вода, а главное, неподалеку от дома — скамья на бухту, и супруги, взявшись под руку, что ни вечер ходили туда смотреть закаты. Со своим поразительным уменьем источать счастье из самих себя и быть довольными всяким немногим — Зубовы признали, что это — счастливое место, и уже до смерти никуда никогда".

 «Поток тепла и света»

В свой первый приезд к Зубовым, в их дом №7 на улице Почтовой, Солженицын приступил к работе над рассказом «Не стоит село без праведника». В окончательной редакции он получил название «Матренин двор». Пожилые супруги стали одними из «тайных помощников» Александра Исаевича.

«И уже б не обременять стариков — а не было никого ближе и доверенней. В 1959-м отвез я им из Рязани — все пьесы, лагерную поэму и «Круг первый»  (96 глав), который тогда казался мне уже готовым. И вновь Н. И. устроил двойные донья, двойные стенки в своей грубой кухонной мебели — и попрятал мое», — вспоминал писатель в книге «Бодался теленок с дубом». Ещё в мае 1953 года доктор Зубов подарил Сане обычный посылочный ящик, в котором ссыльные обычно хранили необходимые мелкие вещи.

«А в ящике том дно было двойное, тем не менее фанера не прогибалась, и только руки гинеколога могли с двух сторон наощупь соотнести, что дно со дном не сходится», — описывал незатейливый механизм Солженицын. Писатель признавался, что помощь Николая Ивановича «в самые одинокие минуты моей разгромленной жизни — была поток тепла и света, заменивший мне все остальное человечество».

В следующий раз, весной 1962 года, Александр Исаевич привёз Зубовым машинописный экземпляр романа «В круге первом». «Там при знакомой мне обстановке, за похожим круглым столом, как бывало когда-то, я рассказывал моим любимым старичкам о невероятных новомирских событиях, — вспоминал Солженицын пребывание у крымских друзей весной судьбоносного 1962-го, под занавес которого в ноябрьском номере журнала «Новый мир» увидел свет его рассказ «Один день Ивана Денисовича». — Елена Александровна при этом щипала зарезанного петуха для парадного обеда, с перьями в руке останавливалась в изумлении — и именно потому, что так знакомо повторялись наши кок-терекские уютные сидения втроем, только теперь с электричеством, — мне самому во всей остроте, кажется в первый раз, явилось это чудо: ведь никогда ничего мы не надеялись увидеть напечатанным при нашей жизни! Да ещё и — будет ли?..»

В октябре 1964-го, узнав о свержении Хрущева, Зубовы в соответствии с уговором, опасаясь преследований, сожгли все — как им тогда казалось — хранимое имущество Солженицына.

Прибывший в Крым в 1966 году Александр Исаевич встретился с Зубовым уже в столице Крыма. К тому времени Черноморское стало одной из баз Черноморского флота, и теперь, чтобы попасть в посёлок, бывший политзаключенный должен был получить спецпропуск из областного управления МВД. «Я спрашивал, все ли сожгли, и вправду ли все? Он отвечал уверенно. Единственное, что непреднамеренно сохранилось, — ранний вариант «Круга», и теперь мы сожгли его вдвоем, в столице Крыма, в печи», — рассказывал Солженицын.

В 1971 году Зубов неожиданно обнаружил глубоко запрятанные экземпляры пьес «Пир победителей» (сам автор считал текст драмы утраченной навсегда), «Республика труда», а также других произведений. Их переправили писателю.

В начале этого века на доме, где жили Зубовы, установили мемориальную доску о том, что в нем гостил писатель.

Кусочек свободного края

С Крымом связан ещё один эпизод в биографии Солженицына. Собирая материалы для работы над книгой «Архипелаг ГУЛАГ», в Ленинграде он познакомился с Ириной Медведевой-Томашевской, супругой видного отечественного литературоведа Бориса Томашевского. «Ирина же Николаевна была свидетельница высылки татар из Крыма (в 1944 году — авт.). И у неё в кабинете странноватого писательского дома в Чебоксарском переулке (близ Спаса-на-Крови) мы просидели часа три, в кабинете со множеством книг — не по стенам только, тем не менее серединными полками, как в библиотеке», — рассказывал писатель.

Спустя год Ирина Николаевна прислала Солженицыну «славную фотографию своей гурзуфской дачи на горе».

«Фотография эта меня долго манила: кусочек свободного ласкового края, как я никогда не успеваю жить, — и там меня ждут, и там можно бы начать мое Повествование, к которому я продирался, продирался годами, вот-вот уже начну. Начинать — для этого и хорошо обновить все условия? – вспоминая, писал он. — И в марте 1969-го я поехал к И. Н. начинать «Красное Колесо». Это ошибка была: начинать, да ещё слишком трудное, неподъемное, надо именно на старом привычном месте, чтобы никакие трудности не добавились, кроме самой работы, — а я понадеялся, наоборот, в новых условиях на новое настроение. Привыкнуть я там не мог, ничего не сделал, в три дня и уехал […] Из работы не вышло ничего, из купаний ничего, холодно и далеко ходить, из блаженного отрешения ничего, и Крыма я смотреть не желал ни минуты, рвался к работе, скорей и уехать».

Здесь же, на даче, Ирина Николаевна рассказала писателю о своих сомнениях в том, что авторство романа «Тихий дон» принадлежит Михаилу Шолохову. В будущем именно Солженицын написал предисловие к посвященному этому вопросу исследованию Ирины Медведевой «Стремя »Тихого Дона« (загадки романа)», что было опубликовано уже после её смерти в 1974 году за рубежом под псевдонимом D*.