В чьих только глазах не побывали Крым и крымчане за последние пять лет: в глазах блогеров  всевозможного пошиба, украинских репортёров, иностранных делегатов и отечественных туристов. Похоже, настал черёд побывать в глазу москвички Надежды Соловьёвой, которая отчаянно взялась составлять этнографические заметки о жителях полуострова, сообщает издание «Крымское информационное агентство».

Особо нового в этих «исследованиях» ничего не значится: крымчане инертные, ленивые, безответственные, необязательные люди, к тому же грязнули и любители лёгкой наживы — не в пример работягам с материка, которые выступают за цивилизованный образ жизни. Подобная критика уже не первой свежести и направление мыслей «столичного этнографа» ясны — можно сказать, повторение «классиков».

Позволим себе небольшое отступление. Александр Сергеевич Пушкин во время путешествия на Кавказ также вёл путевые заметки, а однажды любознательность привела его в калмыцкую юрту, где гостя угостили традиционным напитком. Отзыв поэта о дегустации был резко негативным. Он отказался принять тот факт, что пища может быть иной, как и модель поведения других людей. При этом удивительная творческая открытость, эрудированность позволила впоследствии ему написать свой лирический шедевр «Калмычке».

Да, светоч русской поэзии не был бихевиористом, чтобы выводить в общий знаменатель суровость людей из-за того, что они не расплываются в улыбке. Зато это хорошо получается у современных журналистов, вкусивших столичной жизни и пытающихся рассказать «туземцам» о достоинствах своего суфле.

Собственно, крымчане — не туземцы, которых нужно переучивать, осуждать и грозить пальчиком талантливой руки без маникюра. За последние два десятилетия прошло и сплыло столько архитекторов нового мира, первопроходцев, авантюристов и прощелыг, что местное население выработало стойкую к ним неприязнь. Крымчан столько раз измеряли своими высокомерными аршинами львовские, донецкие, днепровские деятели, которые саранчой набрасывались на всё, что только можно было  выкачать, развалить, разорить, отжать.

Откуда же взялась эта зашкаливающая степень авторского превосходства и презрения, а главное, для чего написан её материал? Очевидно, что ради хайпа, а также чтобы унизить и выставить крымчан в неблаговидном свете. В этих язвительных заметках нет ни единой микроистории и респондента, только назидательное мнение критика, чей жизненный опыт позволяет рассуждать об обрядах архаичного племени. Таксисты, представители курортной сферы, врачи, прохожие и мамочки слеплены в единую серую массу, изначально враждебную и, мягко говоря, противную. Да что уж скрывать, это взгляд колониста, который не различает отдельных людей, чувствует себя чужим, потому что не может найти контакта с местными, не может избавиться от своих привычек, даже зная, что обстоятельства не позволяют этой роскоши. И что вообще может знать такой критик? Как работают на износ врачи, потому что не хватает кадров и остаются незанятые вакансии, как кропотливо возятся с детьми работники культуры в сельских ДК, как радуются крымские аграрии, когда удаётся собрать добрый урожай, как прихорашиваются курорты? Конечно, нет. Выгодно, чтобы «крымчане» не знали облагораживающего воздействия труда, недовольные и неблагодарные.

В целом же «Плач столички» (назовём это так) напомнил давно забытый разговор, когда в 2013 году во Львове мне было сказано, что «в Крыму — не такие, как мы». Через несколько месяцев уже все жители полуострова узнали, что они «несвiдомi» (несознательные). Как-то мысли Надежды Соловьёвой очень неаккуратно ведут именно к этим выводам. Если это так, то, собственно, какая разница между москвичкой или львовянкой, которая отказывает в сознании двум миллионам человек?

И ещё немножко мифов о крымских кошмарах. Дело в том, что у жителей полуострова очаровательный мягкий южнорусский акцент. Он очень быстро появляется и от него трудно избавиться. Поэтому любое промедление с возвратом в цивилизацию может сказаться на чистоте речи. По приезду в Москву столичную жительницу уже могут принять как «туземца».  Спешите, потому что нахватаетесь этого наречия.

Борис Седенко