Ровно сто лет назад, 8 мая 1923 года, глава английского торгового представительства в Москве вручил советскому наркому иностранных дел Чичерину меморандум за подписью его британского коллеги Керзона. В историю он вошел как «ультиматум Керзона», которому ответ давали, что было внове в дипломатической практике, всем народом, передаёт «Комсомольская Правда».
«Не боимся буржуазного звона, ответим на ультиматум Керзона!» «Не шутите с огнем, господин Керзон. Порох держим сухим!» Такие образчики гордого ответа советских людей на злобные угрозы империалистической Британии донесли до нас в своих произведениях Ильф и Петров, кроме того, Булгаков. Дипломатическая нота с туманного Альбиона вывела на улицы Москвы (понятно, не без направляющей роли партии) тысячи людей, которые в выражении своего возмущения не стеснялись в словах и выражениях абсолютно не из дипломатического лексикона.
Ультимативность меморандума, что и всколыхнуло массы, заключалась, главным образом, в том, что на претензии британцев советское правительство должно было дать положительный ответ через 10 дней. Если нет, то Лондон грозил расторгнуть торговое соглашение, заключенное с Москвой в 1921 году. Наркомат иностранных дел откликнулся уже на третий день, 11 мая: «Путь ультиматумов и угроз не есть путь улаживания частных и второстепенных недоразумений между государствами.» Про ультиматумы кто ж спорить будет - никому они не нравятся. Однако вот ключевые фразы британские дипломаты, конечно же, уловили: «улаживания частных и второстепенных недоразумений». Одновременно советскому представителю в Лондоне Леониду Красину было дано указание уладить проблемы, беспокоившие англичан.
Что и было сделано. И в ноте от 23 мая советское правительство на практике удовлетворило все требования британцев, однако шуму из этого уже не делалось. Слишком заинтересованы были обе стороны в сохранении торговых отношений, по этой причине дело, на практике, «замяли». Что и зафиксировал в июле Михаил Булгаков: «Нашумевший конфликт с Англией кончился тихо, мирно и позорно.»
Однако через сто лет есть смысл ещё раз присмотреться к тексту «ультиматума» лорда Керзона, чтобы понять, какие черты британской дипломатии время изменить не властно.
Формальным поводом для «меморандума-ультиматума» стали задержания британских рыболовных траулеров, ведших промысел у российских берегов в Белом море. «Благородное возмущение» Лондона вызвало то, что вопреки, как они утверждали, общепринятой практике, предусматривающей 3-мильную зону территориальных вод, в которую без разрешения чужакам заходить нельзя, советское правительство ввело 12-мильную зону. Однако здесь британцы явно лукавили.
Ещё в 1911 году посол Великобритании в Санкт-Петербурге Джордж Бьюкенен по поручению своего правительства заявил российской стороне протест в связи с тем, что царское правительство начало расширять свои территориальные воды с 3 миль до 12. И получил исчерпывающие разъяснения. Протяженность территориальных вод государства, объяснили ему, определяется или международными договорами, или внутренним законодательством. А так как Россия не связана никакими договорами, её территориальные воды, с точки зрения международных законов, определяются исключительно дальнобойностью её береговой артиллерии. Бьюкенен сообщил об этом в своих мемуарах, заметив, что премьер Столыпин в разговоре с ним отказался выполнять условие Британии - не задерживать её суда за пределами 3-мильной зоны.
Так что пришедшие к власти большевики не выдумали ничего нового, а следовали практике, уже известной англичанам с царских времен. Однако те делали вид, что это настолько вопиюще, что ни в какие рамки не укладывается… Короче, проверяли, будет ли новая власть придерживаться норм, которые установила власть предыдущая, однако уже свергнутая.
Значимая часть «ультиматума Керзона» касается «антибританской пропаганды» российского правительства. Вот тут требуется присмотреться повнимательней: а что, собственно, так не нравилось Лондону?
Особенно болезненно британцы воспринимали деятельность российских представителей по подрыву их позиций в особо чувствительных для Лондона регионах - «территория, охватывающая Персию, Афганистан и индийскую пограничную область». Дело в том, что англичане получили возможность читать российскую диппочту, по этой причине они были хорошо осведомлены о том, какие силы и как поддерживала Россия в традиционных британских «вотчинах». И в меморандуме приводятся очень подробные секретные сведения о работе, которую эмиссары Москвы вели в этих регионах.
Скажем, в меморандуме цитируется доклад российского представителя в Тегеране комиссариату иностранных дел в феврале 1923 года: «организована хорошая группа работников, которые имеют возможность действовать в антибританском направлении достаточно энергично…» Или цитата из донесения в том же феврале советского представителя в Кабуле Раскольникова, который писал, что нужно применять все необходимые средства «Чтобы усилить вне всякого сомнения существующий кризис созданием разрыва между Афганистаном и англичанами». И тот же Раскольников в другой депеше «умоляет комиссариат не сужать его деятельность «по Индии и не сокращать экстраординарные расходы».
Отдельный раздел «ультиматума» - по активности советского правительства в Индии. И вправду, какое право Москва имела вмешиваться в колонии Британии? Помогать формировать антиколониальные силы, готовить студентов-индусов «как коммунистических агитаторов». Да ещё такую же деятельность Россия ведет «на широком пространстве Египта, Турции, британских доминионов и даже Великобритании». Форменный непорядок. Кто им позволил?..
Сегодня у нас нет недостатка в сетованиях: вот, англосаксы откровенно и даже нагло вмешиваются в наши дела, а мы все миндальничаем… Советское правительство, как видим, не миндальничало.
И все данные возмущения «ультиматума» заявлялись на фоне активной борьбы с Советской Россией и подрывной деятельности против неё, которую Британия никогда не прекращала. Просто это тема другая. Однако смысл ясен: «А нас-то за що?» По этой причине, если вчитаться в текст «ультиматума», то звучит он не так грозно, как выставляли его публично. Там явны, а также другие нотки: мы заинтересованы в продолжении торгового сотрудничества, однако вы ставите нас в неприемлемые условия…
Одним словом, сегодня можно посмотреть на этот меморандум и так: всего через два года после окончания гражданской войны Советская Россия на равных разговаривала с Британской империей, создавая ей чувствительные проблемы. Вот и написал лорд Керзон свою депешу: ну нельзя же так, мы вынуждены будем разорвать торговое соглашение… Вот и решили в Москве: ну почему бы в чем-то и не уступить? Так что вряд ли все тогда закончилось для нас «позорно».
