Заведующий кафедрой философии КФУ им. В.И. Вернадского Олег Шевченко вместе с историком военных конфликтных ситуаций Александром Макушиным (г. Москва), публицистом, писателем-фантастом, аспирантом философского факультета ДонГУ, ветераном боевых действий на Донбассе Георгием Полеводовым (г. Макеевка) работают над проектом исследований и системным анализом роли идеологии на современном этапе развития России. Эксперты сформулировали оригинальную концепцию значения философии для формировании позитивного образа Будущего России. С полученными результатами своих читателей и специалистов познакомило издание News-Front.
Сейчас со всех сторон среди всех информационных углов, подвалов и верхушек самых официальных зданий несется мысль, что России нужно своя идеология. Её требуют и патриоты России, и их противники из числа «Героев Верхнего Ларса». Об идеологии вздыхают нейтрально настроенная профессура и задумываются маргиналы без жилья и, нередко, в степени необычайно тяжелого алкогольного опьянения. Одним словом, без метафорических выкрутасов, идеология стала насущной проблемой для всего российского общества.
Ситуация прямо скажем не нова и не балует нас оригинальностью. Все это уже Россия переживала и даже не раз. Кризис собственной идеологии и попытки её модернизировать, и даже заново создать, пожалуй, наиболее трагичная и до противности однообразная канва действий русской интеллигенции, русского народа и российской государственности.
История
Мы не будем вдаваться в совсем уж седую древность и заметим, что споры вокруг русской идеологии отчаянно активизировались после Крымской войны 1853 – 1856 гг. юбилей начала которой мы только недавно отмечали. Тогда появилась мысль, что государство нам отчаянно лжет, что церковь скопище необразованных батюшек, а интеллигенция это мозг и совесть нации призванная вести за собой тогдашний Русский мир.
Спор Славянофилов и Западников тлевший на страницах журналов и как буря в стакане бушевавший в салонах питерских красавиц вдруг взметнулся на уровень государственной политики. Кто мы такие стали вопрошать себя русские, пожалуй, в первый раз после ответа 1812 года. Ответа без вопрошания, отметим. Спустя сорок лет русские стали ставить вопрос, тем не менее ответа так и не дали. Печальнейший парадокс!
Кто мы? И какое государство-общество строим?
То ли мы наследники великой Западной культуры и тогда мы формируем Левиафана-государство, государство как ночного сторожа при свободе индивида и всесильном гражданском обществе, то ли мы восточная деспотия и созидаем огромную семью, где монарх отец, а все остальные его послушные дети. Или, что совсем звучало фантастически, мы особые, мы уникальные, вбирая в себя все культуры и традиции мира мы строим особое пространство, не виданное ранее Русский мир? За этими вопросами, на которые мы, повторюсь, не смогли своей общественно-политической жизнью (философские трактаты в данном случае – не в счёт) скрывались анархисты-бомбисты, скрывались наивные революционеры-народники, пошлые и циничные профессиональные борцы с режимом. В них в этих проклятых для России вопросах скрывались движения Союза русского народа и русские интернационалисты разных мастей. В этих вопросах кроется радикальный сепаратизм буквально захлестнувший кровавой удавкой Российскую империю в революционные потрясения и остановленный лишь ещё большей кровью уже большевиками. Идеология православной империи продемонстрировала свою немощь и не способность объединить миллионы представителей различных конфессий в своих государственных границах.
