Верхний храм собора Александра Невского облюбовала пара голубей. А люди заканчивают отделочные работы и скоро начнут расписывать свод.

Исполнилось 190 лет со дня закладки первого камня в фундамент Александро-Невского кафедрального собора и десять с того момента, как началось воссоздание святыни. На данную Пасху, 5 мая, в соборе, впервые с начала его реконструкции, Митрополит Симферопольский и Крымский Лазарь отслужит праздничную литургию. «Газета» побывала под сводами верхнего храма, пока закрытого для прихожан, и познакомилась с людьми, какие его строят.

«Это не обычная стройка»
Весной 2003 года напротив Верховного Совета появилась стройплощадка, а на ней – необычные рабочие. Они не курили, не матерились и, несмотря на замусоленные робы, выглядели торжественно. Началось возрождение Александро-Невского кафедрального собора, взорванного советской властью за 83 года до того. В 2009 году Патриарх Московский Кирилл и Блаженнейший Митрополит Киевский и всея Украины Владимир освятили купольные кресты Александро-Невского собора. В 2011 началось золочение куполов, в прошлом – открыли для прихожан нижний храм, а в этом приступили к отделочным работам в верхнем. Цоколь отделывают красным гранитом из Житомира, позолотили уже два купола, и сейчас золотят третий (всего их шесть, включая купол колокольни), сбоку от собора начали строить баптистерий (крестильню).
– Я вырос вместе с этим храмом, – молодой прораб Владимир Вознюк стоит, широко расставив ноги и улыбаясь едва ли не на ширину плеч. С этой улыбкой он похож на Космоса из «Бригады». – Пришел сюда в 17 лет практикантом, да так и остался. Восьмой год работаю, с небольшими перерывами – я ещё социальные объекты строил. Однако тут как-то интереснее.

Большинство рабочих старше Владимира, иногда и вдвое. Однако ничего, говорит, слушаются.
– Сколько процентов работ уже выполнено?
– Ой, это такой вечный вопрос, – морщит лоб Владимир. – Тут все-таки комплекс. Забора нет ещё, для баптистерия только залили фундамент. Работы непочатый край!
– В епархии сказали, что выполнено 60%.
– Ну, где-то так и есть.
– А рабочие обязательно православными должны быть?
– Работают разные люди, и мусульмане могут.
– Однако рабочий день с молитвы начинается или с планерки?, – допытываемся. Прораб заулыбался:
– С планерки, задачи раздаем.
– То есть все как на обычной стройке?
– Ну почему, это не обычная стройка... По воскресеньям не работаем. Курить, ругаться нельзя.

В вагончике прораба как в келье – теснота и минимум обстановки. Только стопки документов вместо Псалтыря.
– Здравствуйте, – в вагончике появляется клирик нижнего храма, иерей Игорь Рогатенюк, в его обязанности входит проведение служб в субботу вечером, в воскресенье утром, и на церковные праздники. Он родом из Симферополя и это его первая должность. Втроем идем в верхний храм. С нижних ступенек крыльца видно, как за колонной, прячась от ветра и прораба, курят двое рабочих. Увидев нас, парни быстро выбрасывают окурки. Отец Игорь поджимает губы. Взгляд его, все такой же кроткий, вцепляется в лица «нарушителей». Ничего не говоря, молодой батюшка пропускает нас вперед и прикрывает дверь, оставаясь с рабочими на улице.

Как строят храм и носят кирпичи
Полумрак, отчасти за счёт серых стен в ещё не подсохшей шпаклевке. Первое, что хочется сказать: «ого!». Помещение огромно даже с закрытым лесами сводом, и несмотря на строительный мусор по всему полу, внушает благоговение.
– Важно ли, чтобы рабочий был верующий? – спрашиваем отца Игоря.
– О! Это в идеале...
– Вы их сейчас за курение ругали?
– У них для этого свой начальник есть, – сдержанно отвечает молодой батюшка.

Рабочие штукатурят, грунтуют, разбирают леса. После шпаклевки закрепят гипсовые элементы карнизов. А потом – роспись. Кто её будет делать, пока точно никто не знает. Может быть, мастера из подмосковного посёлка Софрино, по дороге между Москвой и Троице-Сергиевой лаврой, а может, нижгородские.

Рабочие, заметив камеру, взбираются на леса с проворством акробатов. Лица их кажутся знакомыми. Может, потому что в Симферополе много таких лиц. Только у этих рабочих они перемазаны строительными смесями, как у аборигенов, собравшихся на бой. Алексея, одного из бригадиров, пообщаться все таки уговорили. Весь белый, как в пепле, будто сам из него только что восстал. Работает тут месяц. Пост держит.
– Для меня это больше чем работа, – говорит. – Пацанов гоняю, чтоб прилично себя вели. Тут дух Божий, это же освященное место. Даже если здесь и стройка идёт.

Другой рабочий, засмотревшись как бригадир дает интервью, лупанул себе шпателем по пальцу. И, кстати, не заругался.
– Не замечали, если палец поранишь, может, тут быстрее заживает?
– Не замечал, – пожимает плечами Алексей. – Какой график у нас? С восьми до пяти работаем. А кушаем в своем вагончике.
«Нарушителей», куривших полчаса назад за колонной, застаем в одной из арок – грунтуют шпателями своды, готовя их к шпаклевке. Самого разговорчивого зовут Миша. Миша не верующий, и по специальности не строитель. Пришел сюда подзаработать.
– Курите, значит, втихаря
– Че втихаря? – вскидывается он
– Ну, нельзя же...
– А мы не знали. Мы второй день.
– Значит, не будете больше?
– Конечно! Больше не будем.

Золото и голуби
Прораб Володя объясняет – прошпаклевать и оштукатурить это ещё полдела. Надо потом дождаться, чтобы все подсохло. В прошлый раз Александро-Невский собор строился 6 лет, а в данный – 10 и ещё 40% осталось, потому что финансирует его уже не государство, а благотворители, и состоит он теперь из двух храмов.
– Данный – зимний, а нижний – летний, – поясняет отец Игорь. Его необычно тихий для священнослужителя голос не отталкивается от храмовых стен, а впитывается в них. – Чтобы молящимся было удобно. Главный престол на верхнем храме, он освящается в честь святого, по которому святится храм. Нижний может быть освящен в честь события. В нем уже служим, однако прихожан ещё не довольно много, потому что не все ещё знают, что ведутся службы. О, голубь!
Мимо колонны под аркой пролетел один, за ним второй, будто отделившись от стены, рожденный где-то в её глубине
– У них тут, что ли, гнездо?
– Так это и хорошо, – улыбается священник. – Дух святой же в виде голубя сошел.

Птиц – потомков той, что принесла Ною в клюве оливковую веточку с горы Арарат, в храме не гоняют. А вот на крестах золотых куполов стоят крохотные пики – чтобы голуби не сделали с куполами то, что обычно делают с памятниками.

Следующий купол недавно «взяли в тепляк» – окружили деревянным помостом и закрыли полиэтиленом. В этой теплице, в тепле и чистоте на лак-мордан будут приклеивать тончайшие, 0,15 микрона, листочки сусального золота. Это современный метод золочения, в средние века в ртути растворяли золото, полученным сплавом натирали листы жести и нагревали их на костре. Ртуть улетучивалась, золото оставалось, мастер, надышавшись парами ртути умирал, а купол получал его имя.

Вокруг куполов заканчивают установку фронтонов – раньше материалы подавали наверх краном, однако его стрела могла зацепить кресты, и теперь камни для облицовочных работ подаются вручную, по старинке. 

Валентина Воробьева

Фото Светланы Борисовской

По материалам информационного агентства Крымская газета