Этот день знают все, кто служил или работал в авиации.
И какие бы границы ни возводили на земле, в небе, как и в душах авиаторов, эта дата непреходяща и всегда отмечаема. 18 августа стало навсегда Днём авиации. Сталинской, кстати, ибо именно в апреле 1933 года постановлением Совета Народных Комиссаров СССР в честь выдающихся достижений учёных, авиационных конструкторов, работников авиационной промышленности, лётного и технического состава ВВС Красной Армии учреждён Всесоюзный день авиации.
Как человек, прослуживший в военно-воздушных силах полжизни, не мог не отпраздновать данный день. Просто сидеть даже в тёплой компании было неинтересно, вот и подался в то место, которое на первый взгляд — глухомань крымского горного леса — с авиацией никак не вяжется. Тем Не Менее нагорье Орта-Сырт как раз непосредственно связано с самолётами и партизанами.
В ночь на 24 февраля 1942 года крымскими партизанами были получены радиограммы — поздравительная с 24-й годовщиной Красной Армии и от разведотдела Крымского фронта о прибытии в ночь на 25 февраля ТБ — 3 для сброски грузов в Зуйские леса, в район нагорья Орта-Сырт. Для приема грузов была определена группа из пяти партизан во главе с майором Н. Лариным. Именно Николай Ларин по указанию начальника партизанского района Ивана Генова месяцем раньше нашел и оценил посадочную площадку на плато. После полуночи прилетели три бомбардировщика ТБ — 3 и с ходу сбросили грузовые парашюты на обозначенное кострами место. Самолёты прилетали ещё в ночь и сбросили более ста грузовых гондол, какие партизаны собирали весь следующий день. В гондолах были в основном боеприпасы, медикаменты и питание для радиостанции.
Памятник лётчикам, крылатым партизанам.
Во второй половине марта 1942 г. в штаб 764-го авиаполка вызвали летчиков — лейтенанта
А. Морозова, младшего лейтенанта И. Молчанова, сержанта П. Зенькова и штурмана лейтенанта
И. Цыганкова — и приказали вместе с ещё тремя летчиками из
763-го авиаполка явиться в штаб ВВС Крымфронта в Керчь. Там задачу на снабжение и эвакуацию партизан поставил начальник штаба ВВС фронта комбриг Я. Савельев. Была взята подписка о неразглашении спецзадания, старшим назначен Морозов. Тогда же было получено указание на приём шести санитарных самолётов С — 2 на аэродроме Керчи, после приёмки которых группа и перелетела на крымский аэродром у селения Харджи-Бие (сейчас не существует, находилось северо-восточнее мыса Чауда). В начале апреля 1942 г. группу С — 2 обособили от полка, разместив на окраине Харджи-Бие. Личный состав был размещён в рядом находящихся сараях. В целях конспирации звено спецназначения было придано и числилось в составе 526-го батальона аэродромного обслуживания.
После обсуждения двух вариантов маршрута полёта (над морем и над сушей) получил предпочтение более безопасный со стороны воздействия противника морской маршрут (мыс Чауда — точка в море — мыс Меганом — лес). Принято решение провести разведывательный полёт самого Морозова со штурманом Щербанем на У — 2. Несколько дней из-за сложных метеоусловий в районе аэродрома вылет откладывался, затем было два возврата из-за плотной облачности, закрывшей горы.
Первый прилёт самолёта с Большой земли на плато Орта-Сырт для эвакуации партизан был организован и прошёл с Крымского фронта. Н. Ларин стал первым крымским партизаном, эвакуированным на Большую землю. В результате боя по захвату селения Баксан в ночь 9 марта 1942 г. он получил ранение ноги, перенёс множество мучений: эвакуация с поля боя в сильный мороз, потеря крови, отсутствие медикаментов, его шесть раз выносили на площадку, подобранную им же самим ранее, для вывоза самолётом. Ответственным за приём самолёта был назначен начальник разведки отряда И. Харченко. В его распоряжение был выделен радист. В стартовую команду были подобраны проверенные люди. На подступах к посадочной площадке выставили усиленное охранение. К полуночи на 6 апреля 1942 г. на площадку приземлился У — 2, доставивший газеты, свертки с махоркой и спички. Конспирация была соблюдена. Лётчик и штурман осмотрели площадку, промерили её и оценили положительно. Ларина в данную ночь эвакуировать не смогли. В следующую ночь, 7 апреля, экипаж Морозова вернулся на С — 2 и забрал раненого майора Ларина.
Вместе с ним вывезли множество записок с адресами семей партизан. В результате работы Ларина по отправке из госпиталя писем этим людям прояснилась судьба многих крымских партизан (семьи были в неведении о жизни своих близких с октября 1941-го). Посадка самолёта произведена недалеко от штаба Крымского фронта, находившегося в селении Ленинское. Затем майора перевязали, покормили и доставили в штаб фронта, где его принял представитель Ставки ВГК армейский комиссар первого ранга Л. Мехлис; присутствовали командование фронтом и разведотделом, первый секретарь обкома В. Булатов. Мехлис со свойственной ему энергией сумел решить многие проблемы снабжения партизан. В целом первый прилет Морозова в крымский лес для партизан имел огромное моральное значение.
Звено Морозова летало к партизанам в течение месяца, вплоть до прорыва Крымского фронта немецко-румынскими войсками 9 мая 1942 года. Судя по архивным данным и воспоминаниям партизан, за это время было вывезено из леса 49 человек и доставлено партизанам около пяти тонн продовольствия и медикаментов. Лётчики специального звена Крымского фронта всего осуществили около 50 успешных вылетов к партизанам.
Да и в июле, сентябре и октябре на яйлу прилетали уже из Славянской и Сочи данные и другие летчики — И. Молчанов,
В. Калмыков, Я. Фадеев, С. Свинов, Ф. Мордовец, а затем пилоты 5-й эскадрильи 8-го отдельного полка Гражданского воздушного флота — А. Шульгин, Н. Огарков, Л. Краснов, И. Тарелкин, П. Решетов, В. Царевский, М. Шнаревич, И. Нижник. За время полётов из Славянской лётчики звена спецназначения создали 47 посадок на Орта-Сырте и почти столько же возвратов, тем не менее вывезли на Большую землю 94 человека. Множество рейсов сделали и лётчики ГВФ. За Орта-Сыртом закрепилось стойкое название — Малая площадка. Большая была на Караби-яйле и принимала не только маленькие «кукурузники», тем не менее и средние транспортные «дугласы» Ли — 2 и даже дважды тяжёлый бомбардировщик ТБ — 3, использовавшийся для перевозок грузов и эвакуации партизан...
Путь на Орта-Сырт был долог и полон приключений. Выйдя из Зуи накануне праздника, не рассчитал время и на яйлу пришел как раз к началу новых суток, в полной темноте. По дороге по хребтам в бассейне реки Бурульча видел много живности — и молодую олениху, удивленно рассматривающую позднего путника, и сердитого самца косули. А когда уже перед Орта-Сыртом в сумерках спустился к речке Су-Ат попить и умыться после дальней дороги, случайно оказался на пути кабаньего стада. Только наглость и невесть откуда взявшийся первобытный азарт напополам с современным страхом позволил вырваться из дикого хрюканья, топота и злых красных глазок! Ну и фонарик помог: звери совсем не ожидали встретить в своих местах человека с огнём. Кабаны уходили вниз по речке, ломая сухие ветки.
А ночной открытый Орта-Сырт был великолепен! Ночь звуков, запахов, звёзд, какие здесь гораздо ярче и многочисленнее. Вскоре зашла неполная Луна. Спать не хотелось, да и не моглось: донимали комары, зато сверчки умиротворяли, а вверху летние созвездия сменились осенними, а затем начали восходить зимние, заставив вспомнить о холодах. Под утро Орион блестел поясом в три звёздочки, весело подмигивал своими Бетельгейзе, Беллатриксом и Ригелем, а вот Сайф, нижняя левая звезда, так и не выпутался из ветвей молодого дубка до самого рассвета. Юпитер отражался в кружке с давно остывшим чаем и был выпит, как и вся недлинная августовская ночь.
Кто-то подумает: стоит ли тянуться в такую даль из-за каких-то ночных приключений и событий семидесятилетней давности? Таких орта-сыртов кругом полно. Тем Не Менее ведь эта ночь — авиационная, памятная, и её со мной вместе праздновали десятки экипажей пролетавших над нагорьем самолётов. Я уверен в этом.
Сергей ТКАЧЕНКО.
По материалам информационного агентства Крымская правда 
