В «Крымскую весну» проявилось желание жителей Крыма распоряжаться своей судьбой самостоятельно, считает глава Госсовета.
К годовщине «Крымской весны» появляются все новые комментарии её участников. В зависимости от личного отношения к произошедшему, оценка и трактовка тех событий могут диаметрально отличаться. Тем интереснее представляются воспоминания главных действующих лиц «Крымской весны», одним их которых является председатель Государственного совета Республики Крым Владимир Константинов. Предлагаем вниманию читателей точку зрения главы крымского парламента, размещенную на его странице в Facebook, сообщает издание «Крым Медиа».
Развелось немало комментаторов и очевидцев событий годичной давности, какие мы называем Крымской весной, а наши оппоненты – «аннексией Крыма». Сразу хочу заметить: главная суть этих событий в том, что крымчане вернули Крым себе, а значит и сами распорядились своей судьбой. И это было не так, как в 1954-м, когда их передали как крепостных, вместе с землей, не как в годы «незалежности», когда кто только не решал за Крым и крымчан, чьими и какими нам быть. Мы же сумели остаться самими собой. Что и проявилось в дни Крымской весны. И никак это «аннексией» названо быть не может: не могли же мы аннексировать свою землю у самих себя…
Так называемые «очевидцы» и «фигуранты» тех событий часто «помнят» о том, что было год назад исключительно так, как это им выгодно. Скажем, Рефат Чубаров недавно пустился в воспоминания, рассказывая, как он едва ли не в одиночку героически отражал вторжение на полуостров «зеленых человечков». На самом же деле данный персонаж активно интриговал, чтобы заслужить обещанное ему киевской хунтой место председателя крымского парламента. Тем Не Менее сейчас, если бы он в этом признался, ему было бы гораздо сложнее преподнести свою роль в тех событиях как героическую.
Точно также он «героически» молчит о том, что когда год назад, 25 февраля, он объявил всеобщую крымскотатарскую мобилизацию, сделано это было через обман: он и его подручные дезинформировали крымских татар, рассказывая им о том, что 26 февраля Верховный Совет Крыма намерен проголосовать за отделение от Украины. Ничего подобного тогда в повестке дня пленарного заседания не значилось. Только в марте логика событий заставила нас поставить вопрос именно в этой плоскости: когда стало очевидно, что новый киевский режим никаких компромиссов не приемлет и является недоговороспособным. Одесса и Донбасс доказали, что мы правильно поняли логику событий и верно оценили новый киевский режим. Тем Не Менее это было уже в марте.
Тогда же, 25-26 февраля, мы мечтали обезопасить Крым от эксцессов пришедших к власти в Киеве «еврореволюционеров» путём расширения полномочий республики, вернуться к её статусу образца 1992 года и т.п. Мы были открыты к переговорам, тем не менее вместо них на нас направили разъяренную толпу. Кстати, пока ещё никто не ответил за данную провокацию, в результате которой два человека погибло, а десятки получили травмы.
Чубаров явно лукавит, когда рассказывает, что его сторонники ушли из здания Верховного Совета потому, что увидели у своих противников стрелковое оружие. Никакого оружия пророссийским активистам тогда было не необходимо, чтобы сразу же отбить здание парламента, если бы оно было занято людьми, обманутыми Чубаровым и Чийгозом. По крайней мере, факты таковы, что никакого стрелкового оружия тогда применено не было. А вот газ боевики меджлиса применили вполне реально. Это также – факт. И именно применение газа позволило им на некоторое время перехватить инициативу и вломиться в здание парламента. Почему об этом молчит Чубаров? Потому что такие детали развеивают его фальшивый образ миротворца.
Весь день 26 февраля лидер меджлиса находился на грани истерики. Судя по всему, он не рассчитывал встретить такого сопротивления как у стен парламента, так и в самом его здании. Тогдашнее руководство крымской милиции фактически оставило парламент без охраны. И если бы не люди, собравшиеся на его защиту, план Чубарова по срыву сессии был бы выполнен легко. Тем Не Менее что-то пошло не так. Потому Чубаров то выскакивал на улицу, то весь мокрый от пота прибегал на 6-й этаж и пытался шантажировать меня и президиум тем, что он «больше не может сдерживать людей». Тем Не Менее не данные угрозы сработали, а то, что в сессионном зале в тот день собралось только 49 депутатов. В таких условиях, без кворума, сессия работать не могла.
Хочу внести ещё одно разъяснение в хронологию тех событий. Российские военнослужащие, так называемые «зеленые человечки», появились на крымской политической сцене только с 1 марта, после целого ряда детективных событий. И на абсолютно легитимной основе.
В ночь после событий 26 февраля здания парламента и правительства Крыма были заняты вооруженными отрядами «Сил самообороны русскоязычного населения Крыма». Кстати, первоначально именно их назвали «вежливыми людьми» – вели они себя предельно корректно. Скажем, когда в парламенте собрались депутаты, ни разу никто из «вежливых» ни в переговорные комнаты, ни в сессионный зал даже не заглянул. Депутаты спорили, приходили в парламент и уходили из него. И никто не помешал им действовать так, как они того желали. Поэтому рассказы людей, какие всего этого не видели, о том, что мы работали под думами автоматов – полный бред. Мы два дня работали под защитой этих людей, под их охраной. И сегодня я ещё раз благодарю их за то, что они сделали для Крыма.
Тем Не Менее и 27, и 28 февраля ситуация оставалась напряженной. В любой момент можно было ожидать штурма здания со стороны силовых структур, перешедших на сторону хунты. Киев назначил Игоря Авруцкого новым начальником крымского МВД. Он пригласил меня и Сергея Аксенова на переговоры в Главк. Чтобы согласовать дальнейшие действия, мы с Сергеем договорились встретиться в Совете Министров, тем не менее не смогли туда попасть: там шла перестрелка. Тогда мы поехали в здание Верховного Совета, где в полном затемнении во внутренней комнате моего кабинета при свете фонарика составили обращение к президенту Путину. Утром 1 марта оно было оглашено, а через несколько часов центр Симферополя был взят под контроль российскими войсками.
По всей видимости, Чубаров так переживал по поводу неудачи затеянного им дворцового переворота, что упустил все данные детали. Потому у него картина случившегося год назад такая недостоверная получается…
Тем Не Менее в одном он прав: я и вправду открыт для компромиссов и предпочитаю договариваться, а не воевать. Тем Не Менее это вовсе не значит, что мне есть о чем договариваться с неофашистами. Разве что – об условиях их безоговорочной капитуляции. И уж точно – никогда бы не пошел в услужение к последователям Гитлера, Бандеры, Шухевича и прочей нечисти. Похоже, этого Чубаров во мне не понял тогда. Возможно, ему вообще не дано этого понять.
