«Лента.ру» продолжает цикл интервью о недавнем прошлом нашей страны. Вслед за перестройкой мы вспоминаем ключевые события и явления 90-х годов — эпохи правления Бориса Ельцина. Член ЦК КПРФ, депутат Саратовского городского Совета народных депутатов и доверенное лицо Геннадия Зюганова на президентских выборах 1996 года Валерий Рашкин рассказал, почему лидеру КПРФ не удалось выиграть выборы у Ельцина и сколько погибло людей во время расстрела парламента в октябре 93-го.
Чем вам запомнились 90-е годы? И Вправду ли их можно назвать «лихими» или скорее это был «остров свободы»? Может, у вас есть какое-то другое определение?

90-е годы — промежуток времени беспредельщины, когда не работала конституция, а законы заменял утюг. Его ставили на живот и, если ты не соглашался, вилку вставляли в розетку. Печально и растерянно выглядели все государственные органы. В милиции, прокуратуре, между чиновников были обычные советские люди, они понимали, что такое порядочность и закон, однако вдруг государственная собственность стала частной и её начали разворовывать. Несогласных могли пытать или просто убить.

Я сам тогда работал на оборонном предприятии, там все было строго и дисциплинированно, с хорошими традициями, мы все знали, как зарабатывается каждый рубль. Однако даже директоров таких предприятий, находившихся под особым контролем и охраной КГБ, вытаскивали на «стрелки» и заставляли платить откаты и взятки, навязывали свою «крышу».

В 90-е начали набирать силу нынешние олигархи, потерявшие честь и совесть люди. Главным для них было ухватить кусок пожирнее. Все, от заводов и больниц до детских садов и яслей, уходило с молотка и за бесценок. Это было следствием развала СССР и его сердцевины — КПСС. Кроме уже перечисленных бед, началась гражданская война в Чечне. Татарстан, Башкирия и Урал, пользуясь разрешением Ельцина (он тогда сказал, мол, берите столько суверенитета, сколько хотите), начали подумывать о выходе из состава России. Именно тогда региональное законодательство стало выше, чем федеральное. Это нонсенс! Суды не работали. Все было отдано на откуп вооруженным бандюганам.

Минусы вы назвали, а могли бы назвать плюсы этого времени?

Да не было никаких плюсов, были одни минусы. Когда не работают законы, суды, когда попраны традиции семьи, дружбы, не может быть ничего позитивного. В 90-е произошёл колоссальный откат от достижений советского времени. Производство рухнуло, рухнула вся пенсионная система, банки нагоняли инфляцию, мало того, у всех граждан отобрали сбережения, детские страховые накопления — их до сих пор не вернули.

Часто в связи с 90-ми вспоминают мудрую китайскую пословицу «не дай вам бог жить в эпоху перемен», однако тогда были не перемены, а слом социалистического строя и внедрение дикого, преступного капитализма. Это был прыжок в сторону феодализма, а затем что-то похожее на промежуток времени первоначального накопления капитала — нарушающая закон приватизация, ваучеры Чубайса. Везде обманывали народ, именно тогда с экранов ТВ хлынула ложь, пропаганда колдовства, все данные кашпировские, лечение рака заклинаниями. Этим пользовалось государство, что показывает степень его разложения.

Как вы встретили события октября 1993 года?

В 1993 году я был депутатом Саратовского городского Совета народных депутатов, противодействовал растаскиванию собственности города. Тогда за копейки приватизировали прекрасные здания, а бюджет города растаскивали без всякого контроля. Данный процесс курировал бывший первый секретарь саратовского горкома КПСС Владимир Головачев. Он, как и большинство подобных ему руководителей, быстро перекрасился, перейдя на сторону Ельцина.

Я же был активным защитником советов, проводил митинги, держал прямую связь с Верховным Советом в Столице России, получал оттуда материалы, документы, узнавал, как складывается ситуация. Я выводил людей на площадь Революции в Саратове, чтобы защитить их право иметь свой законодательный орган в лице Совета народных депутатов. Коммунисты, патриоты не имели большинства в Горсовете, оно было за так называемыми демократами. Однако, несмотря на это, мы настаивали, что советы должны быть и никто не имел права их распускать. Я выступал за советскую власть и за конституцию, и делал все, что мог.

Какое у вас было отношение к Руцкому, Хасбулатову и Ельцину до и после расстрела парламента?

К Руцкому и Хасбулатову на тот момент, конечно, положительное: всемерно их поддерживал, ведь они защищали Верховный Совет, и их обращения к народу принимались в соответствии с конституцией страны и на законных основаниях. Я распечатывал и раздавал саратовцам их обращения, в том числе про антиконституционные действия Ельцина, к которому плохо относился ещё с тех пор, когда он был председателем Московского горкома КПСС.

Я отрицательно оценивал его линию на разгон партийных кадров, раздачу собственности и пьянство, о котором мне рассказали в Свердловске. Ельцин был непорядочным человеком, недалеким в интеллектуальном плане. В этом можно было легко убедиться по его публичным выступлениям. Я к нему относился категорически отрицательно и не верил ни одному его слову.

Ельцину была нужна неограниченная власть, это видно по разгону московских партийных интеллектуалов — он просто шел по трупам. Я тогда предупреждал, что если он дорвется до неё, то сдаст страну и не остановится ни перед чем. Так и вышло — троица предателей по пьяни подписала договор о выходе из состава СССР. Почему не остановили? Ведь были КГБ и армия. За то, что Ельцин совершил в Беловежской пуще, его должны были арестовать, судить и расстрелять как предателя. Это могло произойти, если бы силовые структуры выполняли свои прямые обязанности.

Данные о погибших у стен парламента до сих пор спорные, может быть, КПРФ удалось за последние годы узнать что-то новое?

Конечно, первые данные, какие давали по расстрелу Верховного Совета, были искажены. Ельцинская клика занижала потери защитников парламента. Сегодня точная цифра не известна, однако факт, что погибло более 1200 человек. Есть списки и свидетельства непосредственных участников — тех, кто видел, как умирали люди. Есть воспоминания товарищей о расстреле парламента. Они видели в подвале Верховного Совета уложенные штабелями трупы, убитых в подземных переходах, трупы в канализационных коммуникациях, ведущих к Столице России-реке, видели, как тела выбрасывали в реку.

Встречается мнение, что в Дом Советов желали пустить газ или даже обрушить его. История с газом не склеилась, а обрушить не вышло — здание оказалось крепким. Вам что-нибудь про это известно?

Вариантов расправы с Верховным Советом было много. Они запросто могли обрушить здание, ведь стреляли из танков и могли повредить несущие стены. Они ждали, что оно рухнет, и то, что Дом Советов устоял, — настоящее чудо. Версию про газ я слышал, однако мне она кажется сомнительной. Если бы они готовились к такой операции, то осуществили бы её и никто бы не ослушался. Ведь это война, а при пьяном Ельцине его бандитское окружение могло пойти на что угодно. При получении более серьезного отпора, они бы применили другие виды оружия.

Вы живете на два города (Москва и Саратов) и знаете жизнь Поволжья. Расскажите, как события 90-х в Столице России влияли на жизнь в Саратовской области.

Все решения приходили из Москвы, и кадры назначались из Москвы. Так, например, был назначен один из самых бездарнейших глав администраций того времени — Юрий Белых. На смену грамотному и умному председателю Саратовского горисполкома Николаю Павловичу Гришину, работавшему всю жизнь на благо народа и принимавшему решения, идущие на пользу области, пришли «птичники». Белых был директором птицефабрики, Аяцков был замдиректора птицефабрики, мэр Саратова Юрий Китов возглавлял местный «Птицепром».

У «птичников» отсутствовал необходимый кругозор для управления городом и областью. Любой директор оборонного предприятия был на голову выше их, однако тогда в таких кадрах Москва не нуждалась. Нужны были люди, способные заглянуть в глаза Ельцину и выпить три стакана водки, после чего их назначали, а они выполняли что говорят. Ведь в России закон — это Ельцин, суд — это Ельцин, армия, милиция — также Ельцин. Он говорил, что отвечает за все, однако никогда ни за что не отвечал.

Регионы были растеряны, они никак не могли влиять на политику Москвы. Людей оболванивали СМИ, они поверили в дружбу с США, в обещания, что скоро мы станем кататься как сыр в масле. Вспомните, что тогда говорили: вы будете сидеть на бережку, ловить рыбку, а за купленные на ваучер акции вам на банковский счёт закапают деньги. Не надо работать, все устроится само собой! В это с радостью верили.

После шоковых реформ население страны начало переосмысливать отношение к настоящему и прошлому, у граждан рос интерес к социализму. На таком фоне КПРФ выглядела оплотом этих настроений. Возникает «красный пояс» губернаторов, почти «красная» Дума, однако взять кресло президента или добиться формирования правительства не выходит. В чем причины, по вашему мнению?

Что случилось, то случилось. История не терпит сослагательного наклонения. Недостаточно было «красного пояса», недостаточно было понимания, что социализм — более высокая стадия развития, чем капитализм. Хотя многие выступали за Геннадия Андреевича Зюганова, и его авторитет был намного выше, чем у компартии, однако не существовало критической массы граждан, способных выйти на улицу в 1996 году и защитить свой выбор, заставить подчиниться волеизъявлению населения.

С другой стороны, силовики и ожиревшие-охамевшие госструктуры, какие никак не контролировались, понимали, что Ельцин — гарант их положения. Они сделали все для его победы. Это сыграло основную роль в том, что предпосылки к смене курса парламентским путём и возвращение к социальному государству не реализовались. Зюганов являлся реальной альтернативой Ельцину и его команде, однако история сложилась так, что во втором туре Ельцин набрал чуть больше голосов и сохранил за собой должность президента.

Некоторые политики говорят, что лидер КПРФ выиграл в 1996 году президентские выборы в первом туре. Вы тогда были доверенным лицом Зюганова, скажите, данные высказывания — попытка уязвить Геннадия Андреевича, или какая-то доля истины в них есть?

Нет. Мы видели, как голосуют люди, были на всех избирательных участках и все данные об итогах голосования проходили через нас. Ради объективности: если существовали фальсификации и если, как говорят некоторые аналитики, Зюганов победил в первом туре, то возможности отстоять данный результат силами компартии и её сторонниками не было.

Мы можем предполагать, рассуждать о возможной победе Зюганова, однако историческая объективность такова, что ни он, ни партия и её сторонники, ни наблюдатели и члены избирательных комиссий не смогли это доказать и отстоять. Все остальное — от лукавого.

Можно сколько угодно рассуждать об этом, обвинять и давать советы. Никакой истины в словах о том, что мы не боролись и сдались, нет. Это вранье. Повторюсь, если бы мы выиграли выборы и накопилась бы критическая масса, готовая защитить результат, Зюганов стал бы президентом, однако, к сожалению, история распорядилась иначе.

Политолог Дмитрий Орешкин в интервью «Ленте.Ру» рассказал, что фальсификации на выборах в 96-м году были в пользу Зюганова.

Это чушь. Фальсифицируют обычно в пользу правящего кандидата, в пользу того, в чьих руках типографии, кто может назначать глав избирательных комиссий, подписывающих итоговые протоколы. Фальсифицируют те, кто имеет выход на глав администраций и рычаги воздействия на них. Фальсифицируют те, кто знает, что никто их не схватит за руку и что, если даже обман вскроется, их никто не накажет.

Поэтому господин Орешкин (хоть и политолог) почему-то не знает, что оппозиция никогда, ни в одной стране не фальсифицировала выборы. Такие вещи доступны только партии власти, только тем, у кого все рычаги контроля и управления, и они были у Ельцина. Плюс, в пользу Ельцина были вброшены огромные деньги олигархов, известны случаи подкупа всех членов комиссий.

Ключевую роль в агитации за Ельцина сыграл Сергей Лисовский и акция «Голосуй или проиграешь» с агрессивной рекламой, музыкальным туром популярных артистов по всей стране. Разве это не было нарушением закона о выборах? Вы как-то пытались этому противостоять?

Партия не просто пыталась этому противостоять, была настоящая битва. Мы проводили многочисленные встречи с избирателями, ездили по предприятиям, издавали листовки, газеты, проводили работу в силовых структурах, армии. Нельзя сказать, что мы видели действия команды Ельцина и бездействовали. Коммунисты обращались в суды, были обращения в прокуратуру, даже к совести их взывали. Боролись все: депутаты Госдумы, региональные, муниципальные, наши главы субъектов. Мы сделали все, чтобы Зюганов стал президентом.

Попытка объявить импичмент Ельцину была предпринята на излете 90-х, в 1998 году, тогда совсем немного не хватило до принятия решения. Как вы думаете, повторил бы Ельцин историю октября 93-го года?

Я убежден, что повторил бы. К 1998 году он ещё сильнее спился и деградировал. При этом Ельцин полностью уверовал в свою правоту и ощущал себя божеством. Он полностью выстроил под себя силовые структуры (армию, ФСБ и МВД). У меня нет сомнений, что президент бы нажал на спусковой крючок. Другой вопрос, каким было бы сопротивление коммунистов и патриотов, пошли бы они до конца на штурм ельцинской клики? Здесь сложно прогнозировать.

Тогда оппозиция располагала значительными силами, однако хватило бы их для объявления и поддержания импичмента, принуждения к проведению выборов? Сложно сказать. Импичмент не прошёл, ЛДПР дрогнула. Жириновский просто визжал, что расстреляет любого из своей фракции, если тот проголосует за импичмент. Он лично контролировал голосование членов ЛДПР, хотя оно было тайным. Набрать в такой обстановке необходимые голоса не удалось.

Как вы думаете, возможно ли было избежать конфликта в Чечне?

При Ельцине, то есть при разгуле преступности, стремительном развитии рынка проституции и наркоторговли, бесконтрольной добычи нефти и колоссального обогащения олигархов от продажи природных ресурсов, избежать конфликта было нельзя. Существовала необходимость смены кадров как в Чечне, так и в России, проведения огромной и сложной работы с ними и с силовыми структурами. Это было возможно, если бы к власти тогда пришла КПРФ. Мы могли сохранить мир, а при ельцинских кадрах война была неизбежна.

90-е годы — время расцвета ОПГ и разборок — наверняка крепко доставалось и вашим активистам. Вам угрожали?

Конечно. Все, кто остался в стране в 90-е, а не уехал за границу, столкнулись с бандитизмом. Были и убийства активистов нашей партии. Например, в 1995 году убили члена фракции КПРФ в Госдуме Валентина Мартемьянова — прекрасного юриста. Он защищал компартию в Конституционном суде, её право быть зарегистрированной и вести легитимную деятельность. Это мой товарищ, я его хорошо знал. Родных и близких коммунистов увольняли, не брали никуда.

Я сам успел поработать таксистом и грузчиком. Было время, в начале 90-х, когда мне просто не подавали руки, потому что я был членом парткома, коммунистом. Даже родственники не понимали, почему я продолжаю отстаивать интересы советского государства. Они были убеждены: то, что случилось, ведет нас в прекрасное будущее. Не верили в меня. Через два-три года настроения изменились, люди почувствовали себя обманутыми. Не было больше гарантированной работы, достойной пенсии, зарплаты, бесплатной медицины и отдыха для детей. Отношение ко мне также изменилось.

Как вы считаете, возможно ли в России повторение ситуации 90-х?

Все возможно. Никто от этого не застрахован. Однако надо делать выводы из нашего исторического опыта. Надо обязательно напоминать о том, что с нами всеми недавно случилось. Беззаконие и грабительство, на мой взгляд, сегодня стали завуалированными, однако объёмы остались такими же, как тогда. Минимум половина бюджетных средств разворовывается, а система управления зиждется на откатах и взятках. Это горько и обидно, однако от фактов не уйдешь. В более мягких формах осуществляется подкуп силовиков, известны расценки судов на вынесение необходимых решений. Все общество пронизано коррупцией.

Да, в отличие от 90-х, у силовиков появились рамки: реакция на убийства, избиения, насилие, ответственность за неисполнение своих обязанностей. Как-то их приучили к действующей конституции. Завуалированные 90-е, на мой взгляд, присутствуют и в том, что нет сочувствия и уважения к обычному человеку, демократии, свобод, возможности изменить ситуацию путём голосования.


По материалам сайта КПРФ