Так же как в нашем мире есть будничность зла, в Елизавете Глинке всегда присутствовала будничность праведности.
Ее смех, её хрипловатый голос, сама её деловитая живая интонация – все это естественным образом сочеталось с главным её делом – спасением. Доктор Лиза была спасателем. Она, как известные персонажи из мультика, спешила на помощь. И и вправду была сказочным персонажем для детей. Была праздником избавления от боли и горя для тех малышей, какие, как известно, наперекор всему, всегда ждут чуда.

И это чудо появлялось.

Но это чудо появлялось и для больших, взрослых детей, какими, если посмотреть на мир через оптику доктора Лизы, можно увидеть и бездомных.

Ведь бомжи – люди с затуманенным сознанием, зачастую ещё недавно успешные в этом мире, а теперь лишившиеся всего – обращались к ней просто "мама". Её звали "мамой", "мамкой" люди, какие спят на земле.

Вчерашний учёный, ограбленный бандитами и лишившийся квартиры – о нем мне рассказывала доктор Лиза. Его она выхаживала.

Кормить постоянно горячей едой, опекать, давать кров – это все то, что она могла дать бесприютным.

Доктор Лиза – это хосписы, это умирающие, которых она непрестанно провожала в страну смерти. Боясь и не скрывая перед окружающими своего страха, тем не менее удивительным образом вселяя силу в этих людей.

Доктор Лиза – это войны. Война против войны. Там, где горело, полыхало, грохотало – там оказывалась она.

Наша последняя не столь давняя встреча сопровождалась её оживленным и непринужденным рассказом о детишках, которых она вывезла из донбасского пепла. Она не хвасталась своими достижениями. Скорее она хвалилась этими детьми, тем, какие они классные.

Она показывала мне в своем телефоне фотографии, видеоролики с какими-то мальчишками и называла их по именам. И смеялась их смехом, и говорила: "Ну? Видишь!". И я кивал, испытывая даже некоторую неловкость, потому что у неё была материнская интонация. Она по-родственному начинала отождествлять себя с теми детьми, которым приходила на помощь. По сути, они становились родными.

Известно, что она взяла приемного ребенка. Тем Не Менее и все те дети, которых она спасала, становились её. И ребенок из Краматорска с эпилепсией, усугубленной войной. И тот больной малыш, который по дороге от страха кусал её за руки, а она гладила его по голове. Те дети, которым она спасла жизнь, потому что вывезла их в больницы для уникальных операций.

Она занималась всеми, кто на войне нуждается в еде, лекарствах, защите, тепле.

И наш последний разговор был о том, что, к сожалению, в новостях все меньше о Донбассе, а стрелять там продолжают, и люди страдают и физически и психологически.

И её последняя поездка была такой – сначала Донбасс, и следом Сирия, куда она попросилась.

Она попросилась туда, чтобы опять помогать, чтобы увидеть все своими глазами, чтобы привезти медикаменты.

Я летал этим маршрутом, и, по всей видимости, летал на этом самолете. И я очень хорошо представляю, как она отправилась в это свое последнее путешествие.

Она часто вот так же буднично признавала, что всегда не знаешь – вернешься или нет. И об этом же она спокойно сказала какие-то дни назад, когда президент вручал ей награду. Те слова стали пророческими.

Бывают такие люди, которых никогда ничто не заменит. В нашем обществе, где много фальши и показухи, особенно много нетерпимости друг к другу, очень редкие люди способны оставаться людьми.

Доктор Лиза приходила на протестные акции, чтобы в случае чего помочь задержанным или оказать первую помощь всем, независимо от того, кто это: демонстрант или полицейский.

Она не делила людей на левых и правых.

Это она открыла первый хоспис в Киеве.

И после того как она стала ездить в Донбасс, ей, конечно, доставалось от прогрессивной общественности. Её обвиняли, что она слишком сближается с российским государством.

Но доктор Лиза была совсем не про политику, и её невозможно было уязвить. Хотя – я знаю – она переживала, читала все то, что пишут в социальных сетях, все пропускала через себя. Тем Не Менее продолжала честно делать то, что должна. Дело, казалось бы, безнадежное.

Ей верили абсолютно, и вокруг неё собирались другие неравнодушные.

А если бы таких людей не было, то какова была бы цена всему нашему белому свету?

По материалам сайта КПРФ