Об этом пишет издание «Крымское Эхо».
БЫЛЬ
Я перенёс серьёзную операцию и должен был ещё какое-то время находиться на больничном. Сидел на жёсткой диете, на кашках и супчиках. О спиртном, даже в мизерном количестве, чтобы не раздражать недавно прооперированную почку, нечего было даже думать. Это было указание хирургов, которое я точно выполнял.
Шов ещё хорошо не зажил, а мне не терпелось выйти на работу. Несколько месяцев назад начальством мне было поручено руководить новой службой в милиции — службой профилактики, созданной по указанию министра Внутренних Дел СССР.
Только начал налаживать хороший рабочий ритм этой службы, и тут неожиданно я оказался оторванным от всех милицейских событий, что мне, трудоголику, переносить спокойно было очень тяжело. Я плюнул на не до конца заживший послеоперационный шов и вышел на работу. Мне приятно было видеть, что подчинённые сослуживцы были искренне рады моему неожиданному появлению.
Я быстро освоился со всем тем, что было сделано в моё отсутствие, и какие произошли изменения во всех направлениях многогранной работы молодой службы органов милиции. Буквально через месяц после моего выхода на работу к нам нагрянула из МВД Украины комиссия по проверке работы именно службы профилактики.
Как обычно, началась бурная работа по приведению в полный порядок многочисленной документации и составлению различных справок, нужных и ненужных. А документации и справок с подробными записями должно быть неизмеримое количество. Дело в том, что иногда комиссию интересовала не сама работа и её результаты, а ведение разной документации, на заполнение которой уходило очень много рабочего времени.
Комиссия прибыла всего на пять дней. Состояла из четырёх человек. Старшим был назначен начальник отдела службы профилактики министерства. Остальные были сотрудниками этого отдела. Все молодые, жизнерадостные ребята. Старший был в звании подполковника милиции, остальные носили погоны майора. Мы быстро перезнакомились. Для них были забронированы места в гостинице. Оформление прошло быстро.
Чтобы не терять время, проверяющие решили сходу начать работать. Им была выделена наша служебная машина, потому как у них своей не было. К нам они прибыли из Симферополя на междугороднем автобусе.
В наше городское управление входили три РОВД по количеству районов в городе. В каждом РОВД функционировала служба профилактики. Начальники службы профилактики РОВД, каждый с проверяющим, поехали к месту своей службы. Старший бригады, который должен был проверять лично мою работу, поехал знакомиться с райотделами Орджоникидзевского и Ленинского районов.
Я же вместе с Ярославом, начальником службы профилактики Кировского РОВД, и проверяющим Виктором пошли пешком в районный отдел, который тогда находился на Театральной улице. Виктор не стал рваться к немедленному изучению всякой-разной документации. Мы быстро перешли на «ты», потому как Виктор оказался очень коммуникабельным парнем.
Это был крепкий малый, выше среднего роста, с хорошей спортивной фигурой, которую украшало розовощёкое лицо с нисходившей весёлой улыбкой. Мы курили, пили кофе и трепались на разные темы, далёкие от службы. Не заметили, как подкрался вечер. Я предложил пойти в бар «Грот,» расположенный через дорогу от райотдела, и выпить за знакомство. Виктор принял приглашение с нескрываемой радостью.
В баре я заказал по сто пятьдесят граммов очень хорошего коньяка, аппетитные бутерброды и нарезанный тонкими кружочками лимон. Все взяли свои фужеры, чокнулись и поднесли ко рту. Свой фужер я поставил на столик. Потому как мне нельзя было пить, то я сделал чисто символический жест, лишь коснувшись края фужера губами.
Я заказал и на свою долю коньяк, чтобы моё угощение не показалось гостю подарком с барского плеча. Как только я поставил свой фужер, неожиданно согнувшись в три погибели, Виктор одной рукой схватился за живот, а другой, неимоверно дрожащей, пытался поставить свой фужер на стол, едва его не опрокинув.
Мы с Ярославом замерли, раскрыв до предела рты, не зная, что делать. Через какое-то время Виктор стал медленно распрямляться, слегка постанывая. Лицо его скривилось, видимо, от нестерпимой боли. Барменша, увидя такую картину, застыла на месте, не шелохнувшись и не произнося ни звука.
И тут Виктор, превозмогая боль, едва шевеля губами, рассказал, что он очень страдает от язвенной болезни желудка, и что после командировки он должен лечь на операцию. Пить ему нельзя ни в коем случае. В знак уважения к нам он только желал пригубить фужер, а потом поставить на стол. И тут начался следующий страшно болезненный приступ.
Парня стало жаль, особенно мне, недавно перенесшему операцию. Решили отправить Виктора в гостиницу на служебной машине. Перед нашим уходом Ярослав, извинившись, один за другим отправил в рот коньяк мой и Виктора, чтобы, как он сказал, не пропадало добро.
Потом я часто звонил Ярославу, интересуясь здоровьем Виктора. Он меня успокоил, сказав, что Виктор очухался, нормально себя чувствует, однако о выпивке не может быть и речи. В конце рабочего дня он уезжал в какой-нибудь районный отдел к своим коллегам.
По утрам Ярослав чувствовал, что от Виктора попахивает спиртным и мятой. Виктор ему подчеркнул, что к язве ещё прибавилась зубная боль, потому как выпала старая пломба. Ему приходится унимать боль в зубе с помощью ватки, смоченной какой-то спиртовой успокаивающей настойкой... А язва пока не беспокоит. Я в душе искренне порадовался за Виктора, потому как зуб проще вылечить, чем операционным путём удалить язву желудка.
Попрощаться с проверяющими в моём кабинете собрались мои подчинённые — начальники службы профилактики райотделов города. Каждому товарищу из Киева мы вручили по солидному пакету с керченской селёдкой, вялеными бычками и копчённой тюлькой. А я для Виктора, как непьющему человеку из-за проклятой язвы, подготовил небольшой презент.
Накануне мой родственник-одессит через знакомого, ехавшего в наш город, передал несколько литровых металлических банок с импортным соком, который тогда на прилавках магазинов никогда не появлялся. Две банки я выделил для Виктора, какие торжественно ему вручил. Его товарищи тут же поинтересовались, почему он удостоился персонально такой чести. Я сказал, что раз Виктор из-за мучающей его язвы не может пить спиртное, то пусть выпьет вкусный сок.
На мой ответ они уставились на меня как на неизлечимо психически больного человека. Оказалось, что Виктор физически самый здоровый сотрудник их отдела, который в спортзале играючи таскает тяжеленные гири и штанги. У бедного Виктора сначала покраснели щёки, а затем и уши.
«Игорь, ты меня прости, — наконец заговорил Виктор, — однако при первой встрече, когда я увидел, что ты не стал пить коньяк, я решил, что ты решил меня скопрометировать, и потому я отказался от спиртного, придумав себе болячку».
Я подчеркнул, почему сейчас не могу употреблять спиртное. «Теперь ясно, —рассмеялись киевляне, — почему данный язвенник-трезвенник приезжал к нам в райотделы. Оказывается, чтобы лечить язву коньяком и водкой».
Коллеги Виктора решили, что теперь будет честно, если все сейчас же разопьют сок, который я вручил Виктору. Он не стал возражать.
