Проект «Политическая гостиная», в рамках которого мы знакомим читателей с руководителями парламентских комитетов, продолжается. Встреча «известинцев» с главой Комитета ГС РК по труду, социальной защите, здравоохранению и делам ветеранов Александром Шуваловым вылилась в оживленную дискуссию: журналисты — тоже люди, поэтому проблемы отечественной медицины или образования волнуют нас не только как медийщиков, но и как рядовых крымчан, сталкивающихся с очередями в больницах, оформлением льгот или пенсий. Конечно, набросать прямо по ходу беседы, что называется, «на коленке» варианты решения острых вопросов невозможно, но обсудить наболевшее и выяснить, насколько сходятся во мнении жители полуострова и власти республики, удалось.
— Хотелось бы начать разговор с вашей недавней рабочей поездки в Москву, так сказать, пойти «по горячим следам». Какие крымские проблемы озвучивали в первопрестольной, удалось ли найти понимание у федеральных властей?
— Плодотворно пообщались с министром здравоохранения РФ Вероникой Скворцовой, заострили внимание в первую очередь на кадровой политике. У нас налицо острая нехватка узких специалистов, особенно на периферии, в сельских поселениях. В ходе любой поездки в регионы, будь то Раздольненский, Нижнегорский или Первомайский район, местные жители и муниципальные власти сетуют именно на отсутствие медиков. Ремонт делаем, оборудование новое устанавливаем, а работать — некому. Дошло до того, что пришлось закрывать современный роддом в Первомайском из-за отсутствия акушера-гинеколога соответствующей квалификации. Чтобы привлечь в регионы врачей из Симферополя или даже с материка, нужно предоставить жилье и обеспечить достойную зарплату. И если со вторым все более-менее неплохо, то свободных квадратных метров в муниципальной собственности нет. Вероника Игоревна (Скворцова — прим. Ред.) настаивает на возвращении некогда распространенной практики распределения выпускников медицинских вузов, чтобы вчерашние студенты, на обучение которых государство потратило ресурсы, не уходили сразу на вольные хлеба, а сначала отрабатывали определенный срок. Проблема еще и в том, что наша Медакадемия готовит фактически семейных врачей, терапевтов, для получения узкой специализации нужно еще два года учиться в одном из материковых вузов, и стоит учеба немало.
— Появились сообщения, что в Крыму планируют строить новые гериатрические интернаты. На полуострове настолько не хватает учреждений подобного профиля?
— Проблема действительно существует. К нам обращается немало людей, которых мы не можем определить в гериатрические или психоневрологические интернаты, существует очередь. Да и те учреждение, которые у нас есть, в плохом состоянии, старые, требующие ремонта. Еще в начале нашей каденции мы объездили все, в более-менее неплохом состоянии только интернат в Соколином — он из числа более поздних построек, в свое время в него вкладывали серьезные средства. А в том же Бахчисарае люди в таких условиях, что диву даешься, как они там живут. Наш комитет неоднократно поднимал этот вопрос совместно с Еленой Васильевной Романовской (министром труда и соцполитики РК — прим.ред.), готовили проектно-сметную документацию, добивались выделения средств. И сегодня их нашли в федеральном бюджете, осталось провести торги. Думаю, в начале лета приступим к строительству.
— Не единожды было сказано, три года, прошедшие со дня референдума — слишком малый для глобальных перемен срок. С другой стороны, уже есть материал для первого анализа и сравнения. Как бы вы оценили социальную сферу республики, скажем, в 2014 году и сейчас? Повлиял ли кризис на увеличение числа крымчан, нуждающихся в помощи?
— Знаете, можно сравнивать разные факты, аппелировать к огромному количеству цифр, но самыми, на мой взгляд, показательными остаются приемы граждан. Если проанализировать статистику, мы видим, что количество обращений именно по проблемам социальной сферы существенно уменьшилось. Например, в 2015 году больше тысячи человек поднимали вопросы соцобеспечения, а в прошлом таких было в два раза меньше. И подобную тенденцию мы наблюдаем по всем направлениям социальной сферы. Думаю, это связано с тем, что в 2014—2015 годах мы только переходили на законодательство РФ, формировали собственную нормативно-правовую базу, чтобы сохранить полученные при Украине социальные гарантии и при этом внедрить на территории полуострова российские. Множество вопросов оставались неурегулированным, и это вызывало тревогу крымчан. Сегодня такой проблемы нет на повестке дня, остались разве что отдельные нюансы, и мы продолжаем уже скорее шлифовать крымские законы. Кроме того, посмотрите, сколько перемен в Крыму. Строятся высокотехнологичных больницы с современным оборудованием, детские сады и школы… Естественно, социальная напряженность снижается. Тем не менее, приемы граждан все еще остаются актуальными, и я всегда стараюсь выслушать, помочь, ставлю себя на место человека, обратившегося за помощью.
— К слову о российских «бонусах». Материнский капитал — относительно новая для крымчан форма поддержки семьи с детьми. На ваш взгляд, научились ли молодые родители работать с этой формой, пользоваться ее преимуществами? На какие цели чаще всего тратят материнский капитал именно у нас? Наблюдали ли вы нецелевое использование, что не так уж редко происходит в материковой России?
— Хотя в России такая форма появилась еще в 2007 году, а Крым подключился к программе на семь лет позже, жители республики уже влились в систему. Крымские мамы не только успешно оформляют все необходимые документы в отделениях Пенсионного фонда, но и замечательно тратят деньги. Например, в 2016 году было 505 обращений по поводу улучшения жилищных условий. Реже используют капитал на получение ребенком образования — 111 запросов. Наименее популярный вариант — формирование накопительной части трудовой пенсии женщины. При этом выделяемые государством деньги — целевые, их нельзя просто снять и потратить на какие-то нужды или прихоти. В этом положительное отличие от украинской системы. Помните, когда выплаты росли с каждым последующим ребенком? Как правило, на нужды детей деньги и не шли. Для некоторых рождение детей даже становилось своего рода заработком, судьба малышей таких родительниц не интересовала. Кстати, в Крыму есть и свои меры поддержки многодетных семей — в прошлом году принят республиканский закон о доплате порядка 9 тысяч рублей за третьего и последующих детей семьям с низким уровнем доходов.
— В ведении комитета такая важная сфера, как трудовые взаимоотношения. Сейчас изменились контакты по линии «работник — работодатель», и первый больше нуждается во втором, зависит от него, чем это было во времена СССР. Что вы можете сказать о крымских работодателях? Ценят ли они своих сотрудников? Проводят ли щадящую людей социальную политику? И могут ли депутаты Госсовета повлиять на слишком зарвавшихся работодателей?
— Еще в 2014 году Глава Республики Сергей Аксенов подписал региональное трехсторонне соглашение между правительством Крыма, Федерацией независимых профсоюзов РК и республиканскими организациями работодателей. Оно предусматривает ряд мер по обеспечению занятости населения, социальных прав и гарантий крымчан, оплате труда и охране здоровья. Разумеется, комитет отслеживает происходящее в этой сфере, мы тесно сотрудничаем с профильными ведомствами. Кроме того, при Совете министров РК создана комиссия по решению трудовых споров, куда можно обратиться в случае конфликта. Неоднократно принимал участие в заседаниях комиссии, на которые регулярно приглашают руководителей крымских предприятий. Так же мы тесно работаем с профсоюзами, тем более что глава Федерации Владимир Клычников — наш депутат и член комитета. Понимаю, за последние годы профсоюзы сдали позиции, но мы добиваемся того, чтобы они снова стали реальными органами защиты прав трудящихся.
— Александр Александрович, давайте вернемся к, пожалуй, самой животрепещущей теме — здравоохранению. Пример из жизни. У меня заболел глаз. Поехала в поликлинику — там записали к офтальмологу через два месяца. А глаз болит! Пришлось искать альтернативные варианты, чтобы попасть к врачу. И я не одна такая. Почему крымчане сталкиваются с подобными ситуациями? Что делается, чтобы их не было?
— После того, как медицина стала бесплатной, все срочно отправились лечиться, проходить диспансеризацию, обращаются при малейшем подозрении на недуг. При этом, что характерно, все потенциальные пациенты штурмуют больницы по утрам, после обеда никто не толпится у регистратуры. Добавим к этому увеличившуюся на врачей нагрузку в части оформления бумаг по линии ОМС, нехватку кадров, о которой мы уже говорили, и получаем закономерный результат. Думаю, все-таки нужно идти по пути формирования электронной очереди, чтобы люди не толпились в поликлиниках, а приходили в строго назначенное время. Да, какое-то время придется потратить на отлаживание этой системы. И, конечно, решить проблему дефицита кадров.
— Может, имеет смысл разделить потоки? Текущих пациентов принимать по одной очереди, а людей с острой болью, не способных ждать два месяца приема, по другой?
— Да, эта идея имеет право на жизнь как один из вариантов. Стоит обсудить ее со специалистами.
— Февраль-начало марта в России ознаменовались трагическими событиями, связанными с ростом самоубийств среди подростков. Госдума РФ в срочном порядке готовит законопроект, ужесточающий наказание за доведение несовершеннолетних до суицида. Контролирует ли возглавляемый вами комитет эти процессы в Крыму? Поддаются ли они контролю в принципе? Как вы думаете, почему появилась «мода на уход из жизни»?
— К сожалению, эта беда не обошла стороной и Крым, хотя массового распространения, к счастью, не получила. Действительно, волна самоубийств спровоцировала бурные дискуссии в Госдуме, уже подготовлен и рассматривается законопроект, думаю, в ближайшее время его примут. Решит ли это проблему раз и навсегда? Будучи сам отцом, могу сказать, что в первую очередь необходимо больше внимания уделять детям и тому, чем они занимаются в свободное время. Сами понимаете, молодость, энергия бьет ключом, а приложить ее некуда. Вот и начинают искусственно повышать градус. Сначала делать «селфи» в опасных местах, рискуя жизнью, потом играть в сомнительные игры. Нужно предложить подросткам другие способы самореализации.
— В свое время вы прошли Афганистан и не понаслышке знаете, как трудно было нашим ребятам исполнять интернациональный долг. Появилась ли сейчас возможность усилить социальную защиту воинов-афганцев? Все ли из этих ребят нашли себя в мирной жизни?
— Знаете, крымские афганцы всегда были сплоченным коллективом тогда как в России в свое время было создано несколько различных организаций, объединяющих воинов-интернационалистов, и каждая тянет одеяло на себя. Хотя если бы они объединили усилия, это позволило бы привлечь больше внимания к проблемам. В Крыму после присоединения к РФ тоже созданы подразделения этих структур, но мы все же пошли более привычным и понятным нам путем и зарегистрировали Крымский объединенный союз ветеранов Афганистана, возглавляемый Сергеем Тарасовым. Кстати, в период «Крымской весны» в нашей среде произошел раскол, часть ветеранов последовала за бывшим главой С. Куницыным, но большинство моих товарищей активно участвовало в антимайданных акциях и внесло лепту в воссоединение полуострова с Родиной. Что касается социальной поддержки — сохранились все гарантированные при Украине выплаты, вплоть до того, что люди, стоявшие в очереди на получение автомобиля как средства протезирования, а такая практика в России отсутствует, получили денежную компенсацию — порядка 150 тысяч рублей. Кроме того, ветераны-афганцы имеют льготные медикаменты и различные доплаты, то есть в совокупности пенсия достигает 23—28 тысяч рублей, это неплохая сумма.
— К слову о пенсиях. Почему в России они такие маленькие? Почему в Пенсионном фонде не объясняют, как они начисляются? Люди вынуждены работать, уже не очень хорошо себя чувствуя, потому что статус «пенсионер» означает бедный, нуждающийся человек. Правильно ли, что пенсия не индексируется работающим пенсионерам? Ведь зарплата у них тоже более чем скромная.
— Действительно, подобные вопросы возникают часто. Я знаю случаи, когда человек проработал 40 лет, трудился от зари до зари, а на выходе получил 9 тысяч рублей в месяц — и это еще не самый плохой вариант. К сожалению, экономическое положение нашей страны на сегодняшний день не позволяет существенно повысить выплаты. Вы же видите, как Россию стремятся вогнать в кризис. Постепенно ситуация изменится к лучшему. В любом случае, наша социальная система неплохая, есть множество льгот, например, на лекарственное обеспечение, санаторно-курортное лечение. Все это тоже требует бюджетных средств.
— На днях премьер-министр Дмитрий Медведев подписал первую в России Национальную стратегию действий в интересах женщин на 2017—2022 годы. Документ направлен на обеспечение гендерного равенства. Однако испокон веков женщинам и на работу было труднее устроиться, и платили им на порядок меньше, чем мужчинам. Верите ли вы в перемены в этой сфере?
— Пожалуй, сегодня нет ни одной профессии, которую бы прекрасный пол не примерил на себя, от медиков и учителей до военных. Даже в космос наши женщины летают. При этом уровень заработной платы мужчин и женщин действительно отличается. Думаю, внедрение такой стратегии принесет положительные сдвиги. И речь не только доходах. Не будем забывать и о безопасности труда, в частности, стратегией предусмотрено снижение занятости женщин на работах во вредных для здоровья условиях, профилактика профессиональных заболеваний и многое другое.
— В разговоре вы частенько упоминаете коллег из исполнительной власти. Понятно, то для качественных изменений важна работа команды. Налажен ли у вас диалог с вице-премьером, курирующим социальную сферу? Работаете ли в тандеме с профильным министерством? Нет ли соперничества в плане борьбы за «сферы влияния» и не вредит ли оно делу?
— Разумеется, никакого соперничества нет. С вице-премьером Аллой Пашкуновой, с Еленой Романовской, с министром здравоохранения РК Александром Голенко работаем в тандеме, сообща решая важные вопросы. Регулярно встречаемся, поддерживаем связь, организовываем тематические приемы граждан с участием профильных ведомств, а затем прорабатываем и обсуждаем наиболее острые и часто встречающиеся проблемы на заседаниях комитета. Безусловно, мы находимся в одной упряжке, и делить нам нечего.
