Гости: Ольга Башмачникова - вице-президент Ассоциации крестьянских и фермерских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России, Владимир Кашин - председатель Комитета Государственной Думы по аграрным вопросам, академик РАН, Алексей Кордумов - терапевт, врач общей практики (Архангельская обл.), Ольга Чаплина - руководитель инициативной группы (д. Кашмаши, Чувашия) Оксана Галькевич: Это время нашей большой темы, уважаемые друзья, и сейчас мы будем говорить о жизни на селе. Только что буквально в нашей студии был Евгений Александрович Ямбург, мы говорили об образовании в нашей стране, но мы обратили внимание, что какую бы тему мы ни поднимали в нашем прямом эфире – будь то образование, медицина, – у нас есть две совершенно разные позиции: есть позиция жителей сельской местности и есть позиция горожан. Совершенно разные проблемы, и не всегда они друг друга как-то понимают. Говорим о медицине – два разных мира: город и село. В образовании – опять же, в трудоустройстве снова большой какой-то разрыв.
Петр Кузнецов: Наладить инфраструктуру в городе всегда легче, чем в селе.
Оксана Галькевич: И так буквально чего ни коснись. Между тем, сельская Россия и сельское население в нашей стране – это ведь большая часть, 37,5 млн человек. Сельских населённых пунктов у нас 153124, из них – совершенно печальная цифра – больше 19 тыс. – это населенные пункты, где нет населения, они только называются так.
Петр Кузнецов: Всего на селе проживает – это официальные данные – свыше 37 млн человек, это 26% населения нашей страны.
Оксана Галькевич: Давай представим наших гостей. В студии у нас в этот день Владимир Кашин, председатель Комитета Государственной Думы по аграрным вопросам, академик Российской академии наук. Здравствуйте, Владимир Иванович.
Петр Кузнецов: Здравствуйте.
Владимир Кашин: Здравствуйте.
Оксана Галькевич: И Ольга Башмачникова, вице-президент Ассоциации крестьянско-фермерских хозяйств России. Ольга Владимировна, здравствуйте.
Петр Кузнецов: Здравствуйте.
Ольга Башмачникова: Здравствуйте.
Оксана Галькевич: Сейчас обратимся к нашим телезрителям. Уважаемые друзья, пожалуйста, выходите с нами на связь, принимайте участие в нашей живой беседе, рассказывайте, если вы сельские жители, с какими трудностями вы сталкиваетесь, какие проблемы, почему Россия XXI век, а каких-то элементарных удобств зачастую у вас там нет. Как делать жизнь лучше.
Петр Кузнецов: Мы желаем задать данный вопрос вам. Сельская жизнь в России, несмотря на существующие меры государственной поддержки, стагнирует. Почему это происходит?
Владимир Кашин: Думаю, ответ на данный вопрос очень прост. Мне думается, из-за отсутствия сыновьей любви у государства к своему кормилицу, к хлеборобам нашим, к деревне нашей. Если посмотреть – вы сказали о государственной поддержке, – то 1,2% федерального бюджета выделяется на село. Это в 15 раз меньше, чем выделялось в самые плохие годы советской власти, это в 30-60 раз меньше, чем выделяется государствами успешных экономик в странах ВТО. То есть рыночная структура таким образом разрушена для крестьян России.
Если посмотреть в этот день на социальную инфраструктуру, то здесь вообще беда. Возьмите школы, больницы, дороги, газификацию, водоснабжение. Даже заработная плата в этот день в 1,8 раза меньше у крестьян, чем в среднем по экономике, даже в программах написано, что она должна составлять всего 55% от средней по экономике. Глупость на глупости. И даже программу, которую мы сделали, устойчивого развития села, эта программа волюнтаристским путём берется и переписывается некоторыми чиновниками, в первую очередь экономического блока, и в ближайшие три года оттуда вырезается аж 500 млрд руб. Нам невозможно нашим фермерам, средним производителям взять кредиты. У нас в 4 тыс. населённых пунктов до детского сада расстояние 55 км, у нас 5,5 тыс. учителей не имеют ни высшего, ни среднего специального образования на селе и учат детей по всем предметам. За что бы мы ни взялись, 30% населённых пунктов не имеют связи с твердым покрытием, с дорогами общего регионального сообщения.
Оксана Галькевич: Да и не только дорожного покрытия, просто связи элементарной телефонной не имеют.
Владимир Кашин: И когда мы говорим в этот день, чья забота, допустим, социальное развитие села, то… У Минсельхоза задача – произвести продовольствие, у него на это, по существу, очень мало денег. На все устойчивое развитие федеральная часть бюджета дает всего 12 млрд руб. на всю Россию. Представьте, план – 1,9 тыс. ученических мест на всю большую Россию. Это две школы по 1000 мест. Сельских пусть пять школ, но на всю Россию. И когда возьмем, допустим, 1,3 млн ветхого жилья. В ветхом жильё живет население. А в год всего 6 тыс. переселяем. Это надо 200 с лишним лет. Я это говорил президенту. 40 млн гектар пашни в этот день зарастают бурьяном. Это бесценное богатство страны. Я это говорил в Правительстве. Никто, главное, не против, все понимают, что селом надо заниматься, и село и вправду показало в последний промежуток времени времени, что это единственный сектор экономики, который дал рост, допустим, в прошлом году. Должен сказать, несмотря на эту непогоду, и фермеры, и наше СПК, и крупные хозяйства в этом году дадут больше зерна, чем в прошлом году. Но за это же надо отвечать заботой.
Петр Кузнецов: Ольга Владимировна, и вправду, все это происходит из-за того, что в массовом сознании так прочно укрепился образ, что деревня – это два-три дома с доживающими свой век стариками?
Ольга Башмачникова: Образ образом, а по сути я с Владимиром Ивановичем согласна. Для того, чтобы жить на селе, для того, чтобы молодежь оставалась на селе, безусловно, должны быть условия инфраструктуры. Если у нас средний радиус доступности садов, больниц, школ с каждым годом только увеличивается – естественно, это не стимулирует население оставаться в сельской местности, потому что просто это очень высокие риски, среди них для здоровья. Помимо этого позиция Ассоциации крестьянско-фермерских хозяйств связана с тем, что условия ведения предпринимательской деятельности на селе очень тяжелые. Большое количество административных барьеров, нет не только реальной государственной поддержки, а помимо того, что не выделяется достаточно средств, стимулирующих бизнес, создаются дополнительные барьеры, какие утяжеляют условия этого бизнеса. Сложно получить и оформить землю, сложно сохранить свой земельный участок. Сейчас очень хорошая программа, которая позволяет наращивать поголовье животноводства – это поддержка семейных животноводческих ферм. Фермеры сталкиваются с тем, что, увеличивая поголовье, они оказывается в ситуации, когда вынуждены отказаться от арендованных земель, потому что закончился срок аренды, и земля выставляется на торги. То есть земельные барьеры, земельные ограничения.
Трудно получить доступ к ресурсам, тем же кредитным. Если мы сейчас говорим о том, что льготные кредиты 5%, то по оценкам "Общероссийского народного фронта" только 6% фермеров имеют возможность их получить: и средств мало, и условия доступа достаточно сложные.
А ведь в чем мотивация образа жизни на селе? Во-первых, это жить на природе, во-вторых, это заниматься самостоятельной предпринимательской деятельностью. Одно дело – ты работаешь на заработной плате в городе, тебе не всегда может нравиться начальник и те задания, какие тебе дают. Другое дело, ты, получив аграрное образование, имеешь возможность наладить свой бизнес. Например, для молодежи это очень важно. И "Союз землеустроителей России" проводили исследование в 40 столицах наших регионов, опрашивали население, они когда-нибудь задумывались о том, чтобы сменить образ жизни с города на село. И очень интересные цифры – 27% готовы, если им предоставить землю, жильё и стартовые условия. Понятно, что из этих_ 27%, может быть, реально на село поехало бы гораздо меньшее количество людей, но люди уже говорят об этом, потому что условия жизни в городе также не всегда привлекательные. Есть и безработица, и маленькая заработная плата, и не всегда есть возможность реализовать себя, что важно именно для молодого поколения.
Оксана Галькевич: Или как в столице России каждый год перекладывают какие-то улицы, как нам в этот день литературный обозреватель говорил. Децибелы, шум в этом городе зашкаливает все мыслимые пределы.
Петр Кузнецов: Проиллюстрируем наш разговор.
Оксана Галькевич: Да. У нас подготовлен сюжет, в котором мы попытались отразить основные проблемы, с которыми сейчас сталкивается сельское население в нашей стране. Давайте его посмотрим, а потом детально обсудим какие-то основные моменты.
(СЮЖЕТ.)
Оксана Галькевич: Такой обзорный сюжет. Мы что-то упустили? Достаточно полно отражена картина жизни?
Владимир Кашин: Я думаю, что можно более системно, более кричащие вещи обозначить. Когда речь идёт о крупных наших поселках численностью до 5 тыс. – у нас таких поселков очень много, – где нет общеобразовательных учреждений. Представляете? Крупнейшие посёлки. Я уже не говорю о тех условиях здравоохранения, какие были там прекрасные много лет назад.
Буквально в субботу я был в Красной пойме, это крупнейшее хозяйство Подмосковья, до 5 тыс. человек. Лучшее хозяйство в Луховицком районе (это район уникальный). Допустим, из 100 тонн молока, производящегося в районе, это хозяйство производит 75 тонн. 6,5 тыс. крупного рогатого скота, в этом году 9 тыс. надой. Мне в свое время пришлось там 10 лет работать, я благодарен этому коллективу. Но я говорю о том, что у нас была прекрасная стационарная больница, был прекрасный детский сад. В этот день нет стационарной больницы, в этот день кричащая обстановка по детскому саду. Это здесь в Подмосковье. И отписываются чиновники: "Мы будем возить детей в другой населённый пункт, где есть". А там паром через 7 км через Оку, а там через 5 км ещё железнодорожный переезд. Вы где будете возить и куда будете возить из этого огромного и лучшего хозяйства? К этому беспределу хочется сказать и равнодушие чиновничье, которое в этот день есть на местах.
Петр Кузнецов: Мы к транспорту и доступности перейдем. Мы желали поговорить о том, как учат на селе и учат ли вообще, потому что в селах повсеместно школы закрываются, их постоянно укрупняют, где-то дети с топорами через лес ходят, где-то по неосвещенной трассе. Аналитики центра экономических и политических реформ на основе данных Росстата сделали вывод, что за последние 15 лет количество сельских школ уменьшилось почти в два раза, с 45 тыс. в 2000-м до менее 26 тыс. в 2014 году.
Оксана Галькевич: Вы вспомнили Подмосковье (Луховицкий район), а у нас есть история точно такая же из жизни, не придуманная, от наших телезрителей из Чувашии, Чувашская республика. Они написали нам в прямой эфир, в этот день желаем пообщаться с этими людьми, как раз история про школу. На связи с нами руководитель инициативной группы деревни Кашмаши Моргаушского района Чувашской республики Ольга Михайловна Чаплина. Ольга Михайловна, здравствуйте.
Ольга Чаплина: Да, очень рада слышать вас.
Оксана Галькевич: Расскажите, пожалуйста, вашу историю, которую вы написали нам на "Общественное телевидение России", нашим телезрителям, какие не имели возможность её прочитать.
Ольга Чаплина: Дело в том, что наша школа закрывается, как вы ранее сказали. В школе у нас обучается около 80 детей. Тем не менее, наше руководство решило, что этой школе не место на этой земле. Наших детей предлагают возить в районный центр.
Оксана Галькевич: Далеко?
Ольга Чаплина: За восемь километров наши детки должны ездить каждый день, не видя дополнительного образования. Получается, дети должны тупо сидеть на уроках, садиться в автобус и ехать к себе в деревню обратно. На этом заканчивается образование наших детей.
Петр Кузнецов: Автобус рейсовый, ходит наверняка раза два в день?
Владимир Кашин: ещё и ломается.
Ольга Чаплина: Трудно в том, что наше руководство, администрация, признает, что дороги под перевозку рейсовыми автобусами детей вообще не подходят. Это нам говорят прямым текстом. Но при этом пытаются нас убедить в том, что нам выделят автобусы для перевозки 80 детей. И на любые уговоры о том, чтобы не закрывать школу либо начинать постройку новой школы, нам навстречу не идут абсолютно, нас не слышат.
Оксана Галькевич: А проблема в чем? В том, что у вас какая-то стремительная убыль населения? Вы сказали, новую не желают?
Ольга Чаплина: Нет.
Оксана Галькевич: Может быть, у вас здание школы настолько устарело, что аварийно опасно для здоровья детей? Причины в чем? Чиновники как объясняют? Закрываем, потому что…
Ольга Чаплина: Да. Закрываем, потому что…
Владимир Кашин: Это так называемая оптимизация.
Ольга Чаплина: Дело даже не в оптимизации. Дело в том, что мы как-то посмели попросить новую школу. Вернее, даже не то, что посмели попросить. Наша школа была запланирована на 2014 год по программе развития образования, но нас, опять-таки, передвинули на 2015, снова на 2016. Тут мы посмели всем селом собраться и попросить нам построить школу. Указывали на то, что мы не желаем, чтобы дети учились в старой школе. Школа и вправду не новая, она 1933 года постройки, но она не разваливается на глазах. Сделали экспертизу, указали, что школа в недопустимом состоянии (это такая формулировка по результатам этой экспертизы), и решили, что это повод для закрытия. Не для реконструкции, не для переделки, не для ремонта школы, не для постройки новой, а просто тупо для закрытия. И везти детей в соседнее село. Точка на этом.
Вернее, нам обещают построить школу аж в 2023 году. Это так близко.
Оксана Галькевич: У вас ведь там ещё есть такая деталь. В вашей деревне живут многодетные семьи, какие получили там участки, и это семьи немаленькие, какие ещё способны к росту. Соответственно, население и детское население будет прибывать. И такое решение принимают чиновники. Получается, так совсем неперспективно мыслят.
Ольга Чаплина: Получается, что так. Если сейчас нам раздадут участки, там идёт полным ходом работа по выделению этих участков – это около 90 участков. Если даже в каждой молодой семье появится по одному ребенку – к этим 80 детям, какие сейчас, прибавится ещё по одному ребенку – это уже порядка 100 с лишним детей. Это много.
Владимир Кашин: Здесь как снежный ком. Убираем, допустим, ферму животноводческую, потом убираем дом культуры, потом убираем школу, и отсюда цепочка вымирания, обезлюживания наших деревень. Но ведь это не только продовольствие качественное для нашего населения. Ведь село – это берегиня нашей страны. Представьте, на Дальнем Востоке у нас не будет наших станиц или хуторов, или на севере рыболовецких наших поселков, или на юге наших аулов, и так далее. Там будут жить другие люди из чужих стран. Это ведь надо понимать. И поэтому, когда на 2 тыс. выделяются на год средства для того, чтобы построить школы и таким образом перевыполнить план – это отношение к будущему деревни, оно недопустимо.
На последних слушаниях с руководством Думы мы договорились в ноябре месяце провести крупное слушание под руководством председателя Думы в большом зале как раз по вопросам социального переустройства села, парламентские слушания, потому что тема настолько кричащая. Семимильными шагами идем к уничтожению нашей российской деревни, кавказского аула, сибирской станицы.
Петр Кузнецов: ещё один регион у нас на связи – Саратовская область. Екатерина, здравствуйте.
- Здравствуйте. Я живу в Саратовской области, Марксовский район, село Березовка. У нас те же проблемы. При советской власти мы жили как у Христа за пазухой. У нас было два садика, большая школа, дом культуры, две общественные бани. Перечислять очень много всего. Из всего этого великолепия остался один дом культуры, который уже совсем разваливается, и садик, который был очень большой хороший двухэтажный садик. Его просто развалили. У нас 50 человек детей дошкольного образования. И сколько раз уже мы просим, родители ходят, просят: "Давайте как-то сделаем, может, в школе, может быть, восстановим данный или построим", и все только обещают. Недавно приезжали к нам из областной думы чиновники и парламентарии, какие должны будут баллотироваться, приезжали. Какие у нас дороги! К нам же не проехать вообще, не пройти! Также детей возят с другого села на автобусе. Дождь, грязь, гололедица, плотину не проехать. В году, может, месяца три или четыре они вообще не могут заниматься.
Оксана Галькевич: Спасибо. Я смотрю среди них на наш СМС-портал, телезрители пишут, что когда закрывается школа, когда нет возможности получить медицинскую помощь, как это, может быть, было сколько-то лет назад, тогда село вымирает. Ольга Владимировна, а с той ли мы стороны заходим? Ведь искусственно удерживать людей в том месте, где нет некой экономической активности, где нет возможности экономической активности, невозможно. И государство, может быть, иногда идёт на такие решения.
Вы как человек, который представляет активную часть, крестьянско-фермерские хозяйства, как вы данный потенциал экономической активности на нашем селе оцениваете?
Ольга Башмачникова: Есть определенная стратегия социально-экономического развития нашего села и нашего сельского хозяйства. То, о чем говорили сейчас – это определенные тактические решения, связанные со следующим. Уменьшается количество населения – давайте мы оптимизируем школы и больницы. А по сути, если есть стратегия создавать условия для развития на селе, то этим можно управлять. Выделите деньги на устойчивое развитие сельских территорий. Мы можем в столице России обойтись без плитки, это я образно говорю, потому что данные затраты превышают в разы…
Оксана Галькевич: Прямо скажем, без "образно", что можем обойтись.
Ольга Башмачникова: …то, что выделяется на обустройство и устойчивое развитие сельских территорий на всей России. Создайте условия для жизни и для предпринимательской активности. Ведь раньше, когда были колхозы, совхозы, люди, какие там работали, они ещё имели возможность вести свои подворные хозяйства и жить безбедно.
Владимир Кашин: Личные подсобные.
Оксана Галькевич: Ответьте на реплику наших телезрителей. Вы сказали про предпринимательскую деятельность, активность частную предпринимательскую. Но, как нам говорят люди, фермеры – это наиболее малая часть населения страны. Как быть всем остальным людям, у которых нет предпринимательской жилки, пробивного характера?
Ольга Башмачникова: Фермер в этот день – это точка роста, но если мы посмотрим динамику, то с 2012 года количество хозяйств было 308 тыс., сейчас это 210 тыс., а по данным всероссийской переписи даже 178 тыс. Это не значит, что нет возможности заниматься бизнесом, а это значит, что не созданы условия. То есть ведение малого предпринимательства на селе должно быть легко. Вам должны быть доступны ресурсы и у вас не должно быть административных барьеров. Все. Создайте условия для того, чтобы людям было легко заниматься бизнесом, чтобы дети своих отцов видели, что они могут построить на своем хозяйстве на землях сельхозназначения дом, что в одном доме может жить первый сын с одной семьей, во втором доме второй сын со своей семьей, и что данный бизнес может передаваться по наследству. А сейчас дети видят, что работать очень тяжело, господдержки нет, кредитов нет, затраты растут, причем диверсификация сильная цен на ресурсы и цен на сельскохозяйственную продукцию. И они выбирают другой образ жизни, более простой – это переехать в город и работать на заработную плату.
Владимир Кашин: Хочу поддержать Ольгу Владимировну в следующем плане.
Петр Кузнецов: Владимир Иванович, вы согласны с тем, что проблемы от того, что люди на селе просто не знают и не понимают, как работать, потому что перед ними нет конкретного примера для подражания?
Владимир Кашин: Проблем много на селе. Крестьянский менталитет – это коллективный труд, это общинная жизнь, но абсолютно согласен с Ольгой Владимировной, что в этот день без точек роста невозможно двигаться вперед. Крестьянско-фермерское хозяйство является точкой роста. Приведу пример.
Есть такое крестьянско-фермерское хозяйство Абрамова Александра. Развален был колхоз в Сараевском районе Рязанской области. Он потихоньку начал с ребятами, и в этот день там сотни ребят работают, подняли 6 тыс. га земли, организовали рыбхоз, приобретают технику. Да, их надо защищать, потому что с одной стороны криминал, со второй чиновники со своими понятно какими подводными камнями. Но, по большому счету, кого-то можно защитить, кого-то нельзя. Но соединить данный коллективный общественный разум и желание крестьян работать и в личном подсобном, и на семейной ферме… Мы же в этот день 30 млн даем стартовый на ту же семейную форму капитал. Мы увеличили, даем в этот день грант начинающему фермеру, также резко увеличили. А если взять дальше всю цепочку? Допустим, приехал я в Забайкалье, вырастили там казаки и картофель, и другое, а наши додумались закупать картофель у китайцев. Свои за год конторы уничтожили, сбытовая кооперация уничтожена, и так далее. Выращен урожай, даже здесь в Подмосковье или в Рязани – невозможно продать. 95% торговых сетей принадлежат иностранному капиталу, зайти туда с нашей продукцией невозможно.
Оксана Галькевич: Владимир Иванович, какие торговые сети у нас принадлежат иностранному капиталу?
Владимир Кашин: Абсолютно все за исключением…
Оксана Галькевич: 95% – наверное, всё же это преувеличение.
Владимир Кашин: Абсолютно точно. Могу дать материал. Никакого преувеличения в этом нет. И когда ещё и с улицы гоняют наших бабушек и кто вырастил что-то – в этом беда.
Сейчас приняли мы закон о садоводстве, и опять вопросы сбытовых кооперативов, заготовительных систем и реализации этой излишней продукции отсутствуют. То есть систем много, какие в этот день выстраиваются в хороший общий ручеек движения вперед, но барьеры надо разобрать. Надо дать возможность в этот день фермеру получить 5%-ные кредиты. Он ведь больше не возьмет, чем 20-40 млн. Ему не как "Мираторгу" нужны миллиарды. Но их много. Тогда получается, что если в деревне есть фермер, извините, дорогу зимой есть кому почистить. Даже на кладбище дорогу некому почистить, если нет фермера. Поэтому соединить в этот день личное и подсобное.
В этом году 84% картофеля посеяно в личных подсобных, овощей 75%. Я точные цифры абсолютно называют, они со статистикой не расходятся. Это все за счёт личных подсобных хозяйств будем иметь на рынке, чтобы обеспечить себя.
Теперь семейная ферма. Мы за полгода в три раза увеличили сейчас завоз молока и сливочного масла. В три раза! Мы говорим в этот день о том, что мы накормим свою страну молочной качественной продукцией, мясной и так далее. Слушайте, ну, где же наши тогда данные фермы, где же наш данный молочный скот? В этом ключе в этот день также кричащее направление. А повторяю, будет ферма на селе – там будут доярочки, механизаторы, снова возродится дом культуры и будет ФАП. Все в этом плане понятно нам. Мы подготовили соответствующие законы.
Оксана Галькевич: У нас звонок.
Петр Кузнецов: Омская область, Ирина. Здравствуйте.
- Здравствуйте. Это Омский район Омской области по созвучному названию село 18 Партсъезд. Большая проблема – ферма-то развалилась, нет её, дороги у нас нет. Газ нам сказали: "80 дворов – вы нерентабельные". От города мы 22 км. Детей мы возим 11 км до Андреевки. Но вдруг наши чиновники нам сделали великое счастье – посреди красивого огромного леса, расчистив его, они решили сделать нам полигон, свалку. Со всего города Омска будут везти туда бытовые отходы. Мы бастуем, мы против, мы не желаем этого, потому что свалка будет расти к деревням, а нам тут недавно чиновник сказал: "Ну, какие вы деревни? Инфраструктуры у вас нет, заводов у вас нет. Вы дачники".
Оксана Галькевич: Это совершенно другой юридический статус. Они об этом не подумали?
- У нас детки растут, женщины с колясками, мы размножаемся, простите за выражение, но никто не замечает нас. Как нам быть? Что нам делать?
Оксана Галькевич: Спасибо, Ирина.
Ольга Башмачникова: У нас в этот день во всех государственных программах – образования, медицины, спорта – деньги выделяются одной строкой и на село, и на город. Чтобы такого не было, требуется уйти от подушевого финансирования, а прийти к тому, что определенная квота из всех затрат, какие выделяются на село и на город.
Оксана Галькевич: Подушевое финансирование для нашего села, мы понимаем даже по статистике сельского населения – это смерть. Мы без денег останемся совсем. Нет людей – нет денег.
Ольга Башмачникова: Да, чем меньше населения, тем меньше затрат. Вы создайте условия, вложите данные деньги, выделите. Вам важно, чтобы на территории России жили российские граждане. А 26% населения у нас сельского.
Оксана Галькевич: Ольга Владимировна, у меня следующий вопрос. Мы говорим о том, что у нас делается продукция, выращивается, собирается картофель, в торговые сети, как сказал Владимир Иванович, сложно пробиться, потому как иностранный капитал, кооперационная деятельность была разрушена. А возможности низовой организации? Если говорить о вас, ваших коллегах фермерах, вы же не одна работаете в этом населенном пункте. Возможно, где-то либо в вашем, либо в соседнем также есть фермер. Вы понимаете вашу надобность, необходимость. Вам нужна кооперация для того, чтобы какую-то работу продвигать и приходить в данные торговые сети, на рынки, ещё куда-то. Почему вы этого не делаете? Государство вам это не сделает, вы ведь это поняли за несколько лет.
Ольга Башмачникова: Государство сейчас на самом деле выделяет средства на развитие сельскохозяйственной и потребительской кооперации, но здесь нам мало говорить о фермерах, их 210 тыс. на всю страну. В Германии 300 тыс. Чтобы фермеры кооперировались, требуется, чтобы в определенном радиусе жило не менее 20 фермеров, потому что только пять будут друг другу доверять.
Владимир Кашин: Построить логистику также дорого.
Ольга Башмачникова: Сейчас важно вовлечь в кооперацию личные подсобные хозяйства, их 18 млн. Уезжают в основном они. Поэтому очень важно, чтобы была такая связка – фермер и личные подсобные хозяйства. Он может снабжать сеном, может закупать их продукцию, а главное, никто не будет его бояться, потому что он там же живет и создаст условия для доходности этих маленьких производителей. Требуется обязательно кооперировать ЛПХ.
Владимир Кашин: Как это в Китае, как это во Вьетнаме делается.
Оксана Галькевич: Фермеров мало, как вы сказали, меньше, чем в Германии, хотя у нас страна больше, но фермеры плюс местное население – это уже сила. Почему не происходит на этом уровне тогда такой работы?
Ольга Башмачникова: Потому что на самом деле это достаточно большой труд.
Владимир Кашин: Потому что фермеры сводят еле-еле концы с концами. Привожу пример.
В этот день зерно в цене упало до 6 рублей. Интервенции не объявляется. Мы буквально завтра будем все делать для того, чтобы в срочном порядке эту систему задействовать, чтобы удержать рынок зерна, потому что для крестьян он обваливается, а все, что делается потом в магазинах – мы видим все наоборот. Там только растут цены и на хлебобулочные изделия, макароны и прочее. Так нельзя.
Мы отработали Закон "О торговле", его блокирует торговое лобби. Посмотрите, что получается: в розничной цене, допустим, хлебобулочных изделий труд крестьянина оценивается на 8-10%. Разве это порядок? Во всем мире 50%. Мы бы могли, допустим, не 6 руб., а 10 руб. заплатить крестьянам, и 10% переработчикам и торговле. 20 руб. переработанный килограмм хлеба – это 2,5 батона. Тогда батон будет стоить 9 руб., а из зерна 250 видов продовольствия. Вы представляете? Пенсия, покупательная способность в 1,7-2 раза увеличивается. Но крестьянин и фермеры за свои 10 руб. и технику купит, и землю обработает, создаст логистику, свои магазины, рынок построит.
Ольга Башмачникова: Владимир Иванович абсолютно прав. У нас в этот день неравные условия малого бизнеса и крупного бизнеса. Малый не имеет возможности создать эту инфраструктуру, не имеет ресурсов.
Петр Кузнецов: Мы вспоминали в этот день Германию. Даже в Бразилии есть министерство сельских территорий, которое занимается мелким и средним бизнесом, и министерство сельского хозяйства, которое занимается уже крупными агрофирмами и выходом на мировой. А у нас Министерство сельского хозяйства чем занимается?
Ольга Башмачникова: У нас Министерство сельского хозяйства решает задачу продовольственной безопасности страны, на самом деле. И установка идёт с 2000-х годов. Даже если всю историю посмотреть, у нас ставка делается на крупный бизнес, и мы от этого уйти никак не можем.
Оксана Галькевич: Особенно сейчас.
Петр Кузнецов: Главная задача – обеспечение доходности сельского хозяйства.
Ольга Башмачникова: Доходность сельского хозяйства видится за счёт большого или небольшого количества крупных предприятий, какие быстро при вложении могут дать объём. И сейчас за какое-то количество лет мы продовольственную безопасность решили по многим вопросам. У нас она в растениеводстве решена. У нас проблема только с молоком и с мясом говядины. Это то, что мы не можем решить, потому что данный вид бизнес-процессов происходило, чтобы выращивание телят происходило в семьях.
Владимир Кашин: Переработке, логистике и торговле. Тогда все получается. Если переработку и торговлю отдаем – ничего не удастся.
Пример приведу. У нас есть, допустим, тот же Павел Николаевич Грудинин, который у вас был позавчера. Он все перерабатывает, торгует, у него заработные платы под 80 тыс., он возвёл уникальную школу, лучшую в Европе, не говоря о стране, второй детский садик. В течение четырёх лет два детских садика.
Мы недавно вручали ключи механизаторам от квартиры, и так далее, выездной комитет там проводили и прочее. Но у него данные вопросы решены тут.
Столица России – понятно, база была создана для этого приличная. А если крестьянин сам не перерабатывает, если он сам не торгует, то его просто раздевают. Но так не должно быть.
Правительство в соответствии с Законом "О Правительстве" занимается ценообразованием, и государственное регулирование здесь должно быть задействовано в полный рост. Тогда бы у нас было достаточно денег и у фермера, и у СПК, не только у холдингов. Ведь чем хорош холдинг? Он сам и хранит, сам перерабатывает, сам продает, поэтому он всю прибыльную дельту забирает себе. А там крестьянин, выращивая зерно, овощи или молоко, заработал себе горб, а все доходное уходит этим перекупщикам и торговым сетям.
Петр Кузнецов: Мы предлагаем перейти сейчас к народной медицине, причем в буквальном смысле, потому что людям на селе этим только и остается заниматься. Поговорим о состоянии медицины на селе. Это данные Счетной палаты. Из 130 тыс. населённых пунктов нашей страны только в одной трети есть пункты медицинской помощи или поликлиники, а жителям более чем 17 тыс. сел за оказанием помощи требуется обращаться в другой населённый пункт.
Оксана Галькевич: Причем в 11 тыс. случаев расстояние до ближайшей медицинской организации превышает 20 км, по нашим данным, по данным Росстата. Почти тысяча малых населённых пунктов не прикреплена, внимание, ни к одному медицинскому учреждению. Обеспеченность врачами у нас в селе в четыре раза меньше, чем в городе. Такая печальная ситуация.
У нас сейчас на связи ещё один человек, который не понаслышке знает, как непросто обстоят дела с медицинским обслуживанием на селе – это Алексей Кордумов, заведующий Рочегодской участковой больницы Архангельской области (посёлок Рочегда). Здравствуйте, Алексей Леонидович.
Петр Кузнецов: Здравствуйте.
Алексей Кордумов: Добрый день.
Петр Кузнецов: Расскажите, в каком состоянии Рочегодская участковая больница находится?
Алексей Кордумов: Мы пока работаем, но у нас в основном кадровые проблемы, то есть не хватает медицинских работников, фельдшеров, в соседних ФАПах. ФАПы стоят почти пустые, из-за этого нагрузка увеличивается на нас, участковую больницу. Люди первично обращаются уже к нам, а не к фельдшеру в деревнях. И территория обслуживания также очень большая – больше 100 км. Плюс отсутствие хороших дорог. В основном такие проблемы. Плюс нехватка полноценного хорошего автомобиля для оказания скорой неотложной помощи, для выездов, и бездорожье наше.
Петр Кузнецов: Заработные платы у вас какие, Алексей Леонидович?
Алексей Кордумов: У меня лично на 1,5 ставки плюс заведование выходит где-то 37-39, иногда 41 тыс. руб. У медсестер, разумеется, намного меньше. У фельдшеров, может быть, чуть больше, но заработные платы не такие уж большие. Несколько лет назад – года три назад – они были на порядок выше. Сейчас инфляция идёт, но заработная плата меньше.
Оксана Галькевич: Вы сказали, территория обслуживания порядка 100 км. Сколько человек под вашей ответственностью?
Алексей Кордумов: Примерно 4-4,5 тыс., потому что деревень много, раскиданность очень большая по территории. Есть деревни, где живет, может, 30 человек – это самая отдаленная деревня Шушенское, 85 км от нас. И ближайшие – где-то 15-25 км, там 400-700-800 человек проживают в каждой деревне, каждом населенном пункте.
Оксана Галькевич: Если машина одна, как вы добираетесь, если вдруг один вызов экстренный там, другой там?
Алексей Кордумов: Машины у нас две, но одна не ездит, а вторая постоянно ломается. Это одна из проблем. То есть приходится просить кого-то из местных жителей, чтобы съездить на вызов, такое также бывает. И по вторникам и четвергам у нас машина выходит в райцентры для выписки рецептов, в Березник, это за 50 км, и получается, что я остаюсь без машины два раза в неделю.
Оксана Галькевич: Административная ваша обязанность, отчеты – надо ездить?
Алексей Кордумов: разумеется, выписка рецептов, потому что у нас нет интернета в больнице, на интернет нужна большая сумма денег – 25 млн.
Оксана Галькевич: Ничего себе! Вы-то не потянете, это понятно. А областные власти, Архангельская область?
Петр Кузнецов: Вы пытались как-то до регионального центра докричаться?
Алексей Кордумов: Конечно. Мы обращались и к губернатору, и в Министерство здравоохранения нашей области. Все ждут федеральную программу, что эта программа будет, и будут выделены деньги на оснащение интернетом таких участковых больниц, как наша.
Петр Кузнецов: Нам очень много говорили и продолжают говорить об эффективности программы "Земский доктор". Она у вас работает в регионе?
Алексей Кордумов: Да, я получил миллион рублей.
Петр Кузнецов: Вы как раз переехали?
Алексей Кордумов: Да. Я должен проработать пять лет. Я постараюсь отработать данные пять лет. Разумеется, на пять лет, может, это не такая большая сумма. Эта программа работает для врачей. Для фельдшеров это 500 тыс., но она работает хуже, деньги не всегда поступают. Это может быть одной из проблем, что фельдшера не едут в сельскую местность, потому что программа хуже работает. Для врачей она работает.
Оксана Галькевич: Вы сказали, что ФАПы стоят пустые. Сколько пустых ФАПов вы знаете, какая нехватка?
Алексей Кордумов: На моем правобережье, которое обслуживает нашу больницу, это пять ФАПов. Сейчас люди в отпуске, поэтому ФАПы тем более пустые. Люди в отпуске, и замены нет.
Оксана Галькевич: Понятно. Спасибо вам большое, Алексей Леонидович. Это был на связи с нами из Архангельской области заведующий Рочегодской участковой больницы Алексей Кордумов. Такая ситуация. Человек подвижник. Хочу рассказать об Алексее Леонидовиче. Он тянет на себе такую огромную работу, что данные 4-4,5 тыс. человек просили всячески поддержать, обращались к властям, просили чуть ли не наградить его, потому что он на самом деле подвижник. Он на связи 24 часа в сутки без выходных, без проходных, обслуживает этих людей.
Владимир Кашин: Спасибо ему. Хочу тут обратиться ещё не только к государству, которое аж расщедрилось на всю Россию, тысячами сокращая больничные учреждения и поликлинического свойства, стационары, и ФАПы, на год в этот день по программе государственной 129 ФАПов планируется. И если мы выполняем эту программу, то аж в два с лишним раза мы перевыполнили план. Это по 1,5 получается на о
