200-летие от момента рождения выдающегося русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева 9 ноября 2018 года станет датой мирового значения. Речь об этом шла на недавнем заседании Президиума Центрального Комитета КПРФ. Принято решение достойно её отметить.
Разумеется, благодарный народ отдаст дань любви и памяти писателю. Но власть, как и в прошлые годы, сделает всё, чтобы низвести значение Тургенева до уровня певца природы, апологета дворянской культуры и усадебной жизни. Что же касается того гигантского пласта русской жизни XIX века, который поднял писатель, то это остаётся втуне, совершенно игнорируется устроителями официальных торжеств. Так было и в 1998-м, и в 2008 году. Понятно, тургеневские демократы-разночинцы XIX века не в почёте у нынешних «демократов». Да и вся неприглядная картина русской жизни, нарисованная великим писателем, не по вкусу нынешним «патриотам».
Тургенев, прямо скажем, не в чести у правящего режима. Достаточно заметить, что все разговоры об установке памятника писателю в столице уже четверть века сходят на нет. Годами стоит «в тенётах» Дом-музей И.С. Тургенева, созданный было как филиал Государственного музея А.С. Пушкина и очень скоро закрытый для дальнейшей реставрации. Власть явно не заинтересована в освещении образа Тургенева, как и в продвижении его произведений.
Между тем обойти вниманием этого выдающегося художника пера просто невозможно. Слишком крупная личность, слишком яркий талант. Достаточно вспомнить, что он — первый русский писатель, признанный за границей. И это признание, в сущности, положило начало веку русской литературы в Европе. Триумфальное шествие Тургенева не завершено: его переводят ныне на языки народов, у которых сто лет назад и письменности-то не было. В Музей-усадьбу И.С. Тургенева в Спасском-Лутовинове, где он провёл свои детские и юные годы и куда возвращался всю жизнь, присылают не только новые книги, но, а также другие свидетельства любви и благодарности великому писателю. Вот, в частности, портрет Тургенева, выполненный на рисовой бумаге тушью в древнейшей китайской манере. Это дар известного китайского художника, писателя и переводчика Гао Манна. «Мой первый перевод с русского на китайский — это стихотворение в прозе Тургенева «Как хороши, как свежи были розы…» Мне тогда было 17 лет», — написал он в сопроводительном письме.
Именно всемирная слава Тургенева, возможно, заставит нынешнюю российскую власть с подобающей событию помпой отметить поистине историческую дату его рождения. Но как важно донести до широких масс, до новых поколений всю значительность и глубину тургеневского творчества, всё богатство его личности.
Тургенев — антикрепостник по сути. С раннего детства он видел, как ломает и калечит людей рабская зависимость. Друг Белинского и Герцена, участник «Современника» и деятельный корреспондент «Колокола», не побоявшийся обнародовать в России большую статью об умершем в опале Гоголе, арестованный за это и высланный под надзор полиции (сыграли свою роль и «Записки охотника»), Тургенев был отнюдь не дворянином-либералом, но художником-прогрессистом. Власть буквально вытолкнула его за границу, но живя, работая и завоёвывая признание там, он с каждым своим новым замыслом вновь и вновь возвращался в Россию — идейно, духовно и творчески.
Художник, явивший соотечественникам красоту и богатство русского языка, он лечил человеческую душу словом. А за этим словом стояла такая глубина мысли, что читателю открывалась широкая перспектива жизни и действия. Сколько поколений честных, думающих, жаждущих изменить косный мир или, по крайней мере, приобщиться к созидательному труду людей выросло на его книгах. Сколько тревог и сомнений оказали помощь разрешить «Рудин», «Накануне», «Отцы и дети», «Новь». Эти глубокие, серьёзные книги — хроники подлинной русской жизни — воспитывали в людях чувство чести, немыслимое без стремления к общему благу, без служения своему народу, в котором предстоит разбудить дремлющие гражданские и творческие силы.
Тургенев не был революционером в прямом значении этого слова, но, пожалуй, ближе всех иных писателей-современников подошёл к пониманию личности и души русского революционера. Перечитаем его стихотворение в прозе «Порог. Сон», в котором создан героический образ девушки-революционерки, готовой к страшным испытаниям на прочность убеждений. Нет, это не сон — писатель, вне всякого сомнения, знал ту, о которой поведал миру. Как знал Рудина, Базарова, Нежданова, жертвовавших собой ради вызволения народа из темноты, невежества и рабской зависимости от хозяев жизни. Без этого личного знания не было бы таких ярких, полнокровных образов.
В прокламации, распространявшейся в день похорон Тургенева в Петербурге 3 сентября 1883 года от имени революционеров-народовольцев, говорилось, что данный писатель был «честным провозвестником идеалов целого ряда молодых поколений, певцом их беспримерного, «чисто русского идеализма», изобразителем их внутренних мук и духовной борьбы — то страшных сомнений, то беззаветной готовности на жертву». Перечисляя своих любимых тургеневских героев — Рудина, Маркелова, Инсарова, Елену, — авторы прокламации заверяли, что революционная молодёжь воспитывалась на их примере и подражала им.
Тургенев принадлежит к числу тех деятелей, без которых невозможна история движения и развития передовой русской мысли, прогрессивной идеологии. Но надо помнить, что отношение писателя к методам революционной борьбы было неоднозначно и менялось на протяжении его долгой жизни. При всей страстности своей творческой натуры он эволюционировал в сторону поступательного движения либеральных реформ. Он считал приоритетным умение выжидать и улавливать «мгновения перелома, мгновения, в которые прошедшее умирает и нарождается нечто новое». «Горе тому, кто не умеет их ощущать, а или упорно придерживается мёртвого прошедшего, или до времени желает вызвать к жизни то, что ещё не «созрело».
Эта «взвешенная позиция» ставила его под удар жёсткой критики со стороны революционных демократов. Особенно нелицеприятные обвинения последовали после разрыва Тургенева с журналом «Современник», вызванного статьёй Н.А. Добролюбова «Когда же придёт настоящий день?». Молодой революционный критик по-своему расставил акценты, проводя анализ роман «Накануне», и вызвал этим возмущение писателя. Но это возмущение отнюдь не означало переход Тургенева на буржуазно-демократические позиции, как это позже приписывали ему литературные леваки. На самом же деле охлаждение отношений с революционными демократами было спонтанным, так и не повлиявшим на его мировоззрение. Но один неверный шаг вёл за собой другой.
Тургенев вместе со всем передовым обществом переживал крах лучших надежд, связанных с реформами 1861 года. В канун своего 50-летия, на седьмом году реформ, приехав на родную Орловщину после трёхлетнего, пожалуй, самого длительного отсутствия, он был поражён той мерзостью запустения, которое окончательно добило русскую деревню, брошенную на произвол судьбы царскими чиновниками. Потрясённый писатель совершает отчаянный поступок: пишет письмо «царю-освободителю» и продолжает получать ироническую отповедь Герцена. Эта заметка в журнале «Колокол» далее даёт В.И. Ленину хорошую возможность заклеймить уродство «просвещённого либерализма».
Но, блуждая в его дебрях, Тургенев находит выход из этого лабиринта. Он пишет роман «Дым», направленный против реакционного дворянства с его прежними крепостническими устремлениями, перенесёнными на новую капиталистическую платформу. Но кризис не прошёл для Тургенева даром — в новом романе подлинно демократическая молодёжь никем не представлена: это роман без героя.
Но впереди была работа над одним из самых значительных его творений, ярко отобразивших новый подъём революционного движения 1870-х годов. Роман «Новь» Тургенева вернул славу проницательного художника, уловившего пульс грядущего времени. В противостоянии двух революционеров — «теоретика» Нежданова и «практика» Соломина — раскрывалась позиция самого писателя, пропагандировавшего новую стратегию и тактику революционной социал-демократии: внедрение в капиталистическое производство, овладение его рычагами.
В романе «Новь» Тургенев первым в русской художественной литературе нарисовал образ фабричного рабочего. Это Павел, правая рука прогрессивно мыслящего инженера Соломина. Самостоятельный, энергичный, трезво смотрящий на жизнь, Павел мечтает о лучшем будущем. Выходец из самой гущи народа, он не понаслышке знает о его надеждах и чаяниях: «Хорошо, кабы не было господ и земля вся была бы нашей».
В одном из писем Тургенева, написанном в 1876 году, есть такое замечательное суждение об этом персонаже: «Быть может, мне бы следовало резче обозначить фигуру Павла, будущего народного революционера — но это слишком крупный тип — разумеется, он станет со временем (не под моим пером — я для этого слишком стар и слишком долго живу вне России) центральной фигурой нового романа».
Эти слова стали пророческими. Удивительно, что Тургенев словно угадал даже имя будущего героя. Да, у Павла Власова из романа М. Горького «Мать» был реальный прототип — революционер Пётр Заломов. И всё же эта перекличка имён, Павел — Пётр — Павел, ещё раз напоминает, что великий писатель — всегда провидец.
Для млн. читателей всего мира Тургенев — прежде всего художник, заставивший вглядеться в неяркую красоту России, в «загадочную душу» русского человека. Но для нас, его соотечественников, он не только писатель, оставивший нам образ своей эпохи, но и борец за социальную справедливость, за лучший мир, за свободного человека.
По материалам сайта КПРФ 
