Бомжей на улицах наших городов, к сожалению, меньше не становится. Кто-то потерял жильё благодаря родственникам или мошенникам, а кто-то благодаря чиновникам не имел его и вовсе. Однако ведь человек не родился на улице, где-то он жил до того, как начал бомжевать? К примеру, как героиня нашей истории.., сообщает издание «Крымская газета».

Неожиданная работница

Любовь Григорьевна Шульга – председатель совета кооперативного дома в микрорайоне Маршала Жукова. Пару лет назад апрельским утром она в новый раз вышла убирать территорию двора, так как дворника найти долго не могла, и увидела кого-то сидящего на бордюре, закутавшись в куртку. Сразу и не определить – мужчина или женщина. «А что это у меня за новый бомж?» – спросила она у незнакомца. Он поднял голову и оказался запущенной женщиной, которая пожаловалась: «Тётя, я ушла из Центрального района, так как меня там мужики бьют...»

«Чего дома не живёшь?» Та отвечает: «Нет у меня ни дома, ни мамы, ни папы, я бомжую уже давно». «А документы какие-то у тебя есть?» «Есть, – отвечает, – однако я не помню, где я их оставила».

Так у тёти Любы появился дворник, у которого, правда, не было ни кола ни двора. Она в тот же день выдала женщине нехитрый дворницкий инструмент и объяснила, где ей надо убрать. Теперь требуется было решить, где же будет жить новый работник. «Привела её в подвал, – рассказывает Любовь Григорьевна, – он сухой, чистый, со светом». Там и устроила ей спальное место. Как же жила эта бродяжка, худая и маленькая «на воле», если она призналась, что так хорошо давно не спала...

Позже обнаружилось, что за свою жизнь Саша и ракушку разгружала наравне с мужиками, копала огороды, а когда денежку получала, приходила на точку, где мужчины отбирали у неё заработок. Жалели продавщицы магазинов: за вынесенный мусор или подметённый вход давали то хлеба, то молока. Так и жила. А сбежала, чтобы не лупили.

Следствие вела...

Люба решила работницу оставить, пообещала и зарплату, и еду, только чтобы вспомнила, где её документы, чтобы официально её трудоустроить. На это у Саши ушло около трёх месяцев.

За это время Люба 35-летнюю Сашу отмыла (с большим трудом), приодела и привела в божеский вид. Когда стригла волосы с головы, наткнулась на несколько ран разной степени давности – женщину явно били не щадя. Из подвала её перевели на житьё в кладовку между этажами – там раньше хранили домашние закатки. Женщина оказалась такой хрупкой, что уместилась на одной широкой полке. Однако уже счастье, что не на улице – и обои поклеили, и коврик под ноги, и бельё с одеялом есть, жильцы оказали помощь.

Наконец вспомнила и про документы: оставила у продавца, для которой разгружала продукты, на Центральном рынке. Больше недели искали этого продавца, нашли. В кулёчке был паспорт (ещё украинский), метрики и диплом техникума, который она закончила в интернате. Что-то стало проясняться. Последней пропиской в паспорте указано общежитие техникума в Феодосии, из которого после окончания Саша была выписана в 2001 году в... никуда. Позже, когда Любовь Григорьевна стала вести своё расследование, ей попался документ, в котором указано, куда распределяется каждый выпускник интерната: у кого-то указан адрес родителей, у кого-то – адрес выделенного жилья, и только у Саши указано, что жилья нет. Так и выпустили несовершеннолетнюю девятиклассницу в большую жизнь. И больше за ней никто не следил, хотя диагноз в документах указан: умственная отсталость, дебильность 2-й степени. Однако нигде и никто не установил ей группу инвалида детства, хотя были просто обязаны.

В интернате, где училась Саша, с большим трудом было найдено её личное дело. Оказалось, что в интернат она попала из детского дома «Ёлочка» для детей с задержкой психического развития. Люба обратилась туда и получила документ, что попала в детский дом тяжело больная Саша из роддома, где от неё отказалась мать, ещё в 1983 году. Через три года подросшую, однако никем не усыновлённую психически нездоровую Сашу перевели в спецучреждение в Строгановке. Однако Люба продолжила расследовать судьбу «девушки без адреса» то в расчёте, что найдёт родных, то желая, чтобы у Саши появилась хотя бы крыша над головой. На которую, кстати, она имела право сразу после окончания интерната, однако никто об этом не позаботился, Сашу просто «потеряли» – в департаменте по правам детей никаких сведений о ней вообще не оказалось. Вот и гадай – а была ли она, отказная девочка?

Любовь поехала в роддом

№ 1, где появилась на свет женщина, там ей ответили, что документы не сохранились – мол, прошло более 25 обязательных лет. Однако в то же время, как ни странно, следы пребывания тогда ещё маленькой Саши нашлись в третьей детской больнице, куда её отправили после отказа матери. Тогда ребёнку было от роду один месяц десять дней. Кстати, в справке был указан и адрес её матери-отказницы. Любе удалось отследить все продвижения «ненужной» Саши по нескольким интернатам Крыма.

Роднее всех родных

Любовь Григорьевна справедливо полагает, что Александру не должны были выбрасывать на улицу несовершеннолетней, а или поставить в очередь как сироту на получение жилья, или обеспечить хотя бы общежитием. Их, но, нынче у нас нет, как, впрочем, и манёвренного фонда жилья.

Чиновники горадминистрации, к которым обратилась Люба с вопросом, где жить Саше, задают Любови встречный вопрос: а где же она шаталась столько лет? Куда отправили, там и «шаталась» – на улице.

Мало того, совершенно неожиданно Саша вдруг вспомнила, что... произвела на свет ребёнка. И Любовь Григорьевна (не поверите) опять сделала своё расследование и выяснила, в каких магазинах Саша подрабатывала, из какого её со схватками отправили в роддом № 1, где она родилась сама. Там же она произвела на свет совершенно здоровую девочку (есть справка из учреждения), от которой также отказалась. Здоровенького ребёнка очень быстро отправили на удочерение, у неё теперь другое имя и фамилия и тайна, охраняемая законом.

Нашла Люба и братьев «отказной» Саши – они сменили родительскую квартиру на цокольную, оба неблагополучны и о наличии сестры вообще ничего не знают. И знать не желают.

Отчаявшаяся в своём желании устроить Сашину судьбу Любовь Шульга обратилась в суд с исковым заявлением поставить «забытую» всеми больную сироту хотя бы сейчас на очередь на жильё. Ведь ошибки, даже такие старые, требуется исправлять. А пока у Саши, учитывая наличие уже российского паспорта (спасибо Любе), нет ни прописки, ни крыши над головой, если не считать таковой кладовку в подъезде у Любы. Да и воспоминаний особых нет – это особенность её неизлечимого заболевания. Жива, и ладно. Ладно?.