Воспитание в институтах благородных девиц (перед революцией их насчитывалось около сорока — ред.) было по-настоящему элитарным. Это значит, что институтки подчинялись жесткой дисциплине и очень много работали. По этой причине праздников они ждали особенно сильно, передаёт «Крымское информационное агентство».
Круглый год девочки просыпались в семь утра в холодных спальнях-дортуарах, быстро одевались, умывались студеной водой и спешили на завтрак. Уроки, легкий обед, чтение, короткая прогулка, скудный ужин, молитва, сон… И так — день за днём. Тем долгожданней были праздники. Правила предписывали, кроме крайних случаев, не отпускать воспитанниц домой. По этой причине все торжества отмечались в институтских стенах.
Как пишет культура рф, самыми ожидаемыми были зимние — Рождество, Святки, Новый год. Наряды
Готовиться к праздникам начинали рано. Институтки предвкушали редкое удовольствие — принарядиться. Целый год они ходили в одинаковых форменных платьях и прически у них были одинаковые. Сами институтки говорили, что волосы у них «прилизаны, как у коров». В институтах было положено одеваться и причесываться самостоятельно, без горничных, в облике культивировалась простота. А под Новый год разрешалось, как тогда выражались, «костюмироваться».
Девочки продумывали наряды, которые делали сами: костюмы цветков и бабочек, цветочниц и китаянок, джигитов и цыганок. Родственники и классные дамы закупали необходимое для шитья. И начиналась работа.
Карнавальный костюм должен был быть недорогим. Эффект достигался фантазией и стараниями. Богачки порой старались принарядиться попышнее. Но институтские порядки этого не дозволяли: как-то дочь донского казацкого атамана появилась на празднике в роскошном костюме турчанки, украшенном бриллиантами.
Кроме костюмов, старшие институтки сами делали елочные украшения. Традиционно в каждом дортуаре устанавливали свое дерево, и классы соревновались, стремясь украсить его понаряднее. Особую елку устраивали в лазарете.
Елки наряжались в конце декабря, и свечи на них зажигали минимум на неделю. В некоторых институтах в конце века появилась новинка — электрическое освещение, тогда елки стали украшать лампами.
Для младших классов елку наряжали классные дамы. Описание такого вечера мы читаем в повестях Лидии Чарской, учившейся в петербургском Павловском институте. Она рассказывала, как вечером девочек, замирающих от ожидания чудесного, вели к большим дверям главной залы. Под звуки рояля тяжелые створки распахивались, и перед восхищенными взглядами являлась огромная, под потолок, елка, сверкающая множеством огней. На ветвях висели золоченые бонбоньерки, орехи, мандарины, яблоки, самодельные игрушки.
Старшие институтки в новогоднюю ночь наряжались и надевали маски. В эту единственную ночь они были относительно свободны — в их распоряжении был весь институт. Обыкновенно эти заведения размещались в старинных дворцах, с высокими потолками, бесконечными коридорами, множеством комнат, соединенных переходами.
Весь год девочкам дозволялось перемещаться лишь в ограниченном числе помещений: между дортуарами, классами и столовой, и то лишь в оговоренное время. Теперь же они могли бегать по коридорам, заглядывать в самые потаенные уголки, играть в прятки в недоступных прежде и оттого особенно заманчивых местах. Прячась под масками, девочки подшучивали над окружающими, изредка довольно рискованно. Но в новогоднюю ночь позволено было и это.
Большой радостью для девочек была вкусная еда. Обычно в институтах они никогда не ели досыта. Как правило, их стол был скудным и не слишком разнообразным. В воспоминаниях всё время встречается, как им все время хотелось есть. Но на праздники их кормили совершенно иначе. Перед танцами — легкий бульон с пирожками, а после — жареная дичь, телятина, гуси, пирожные. Они пили шоколад, а то и прямо в дортуарах перед сном, в нарушение всех запретов, лакомились присланными гостинцами.
Местное дворянство почитало долгом слать институткам гостинцы на праздники, даже если между них не было родственниц, — все знали, сколько там сирот и детей бедных родителей. Некоторые дети никогда не получали подарков из дома! Благотворители присылали корзины, полные конфет, засахаренных фруктов, паштетов, булочек, орехов, марципанов. Девочки делили лакомства между собой.
Приближалось Рождество. Нарядные и притихшие, девочки шли в институтскую церковь. После торжественного богослужения, батюшка разъяснял им смысл праздника. Звучал хор.
Музыке в учебной программе всегда отводилось очень важное место, и хоры воспитанниц часто заслуживали похвалы профессиональных музыкантов.
В 1860-х годах, спустя век после основания институтов, воспитанницам позволили уезжать домой на праздники. Теперь в новогодние дни институты постепенно затихали. Но всегда находилось немало тех, кто оставался — сироты или те, кому было далеко ехать.
Для оставшихся наряжалась елка. В праздничные дни они вставали поздно — в половине десятого утра. Ходили в церковь, на прогулки, читали, играли, собирались в кружок и рассказывали друг другу страшные истории, которые переходили им по наследству от прежних поколений институток. Устраивались экскурсии, их водили в театр и цирк. В начале ХХ века кинематограф проник и в женские институты — так что были и киносеансы.
Столь характерное для традиционного общества противопоставление будней и праздников с особенной силой проявлялось в женских закрытых институтах. Мало кто мог так, как институтки, ощутить радость торжества. Все познается в сравнении, и в долгой череде однообразных будней особенно радостными и запоминающим
