Пять лет назад был подписан договор о присоединении Крыма к России. Закончилось шестидесятилетнее пребывание полуострова сперва в составе УССР (с 1954 года), после чего в составе независимой Украины (с 1991 года). Крым вернулся домой, пишет издание «РИА Крым».
Радость подавляющего большинства крымчан от возвращения была тогда велика. 96 процентов проголосовавших на референдуме 16 марта за присоединение к России (80 процентов имевших право голоса) — это не то, что в современных условиях можно подделать. Равно как невозможно подделать весь корпус видеохроники тех дней, которая запечатлела искреннюю, пасхальную радость граждан, прощавшихся с межеумочным пребыванием в составе изначально чуждого им государства.
Язык, культура, школа, Черноморский флот — все это было русское, и двадцать с лишним лет попыток украинизации Крыма (причем попыток малоизящных) не могли не привести к отчуждению крымчан от Киева. То, что больше украинизации никогда не будет, вызывало естественную радость. Однако не только это.
Русский Крым всегда был занозой в теле Незалежной, и слишком много было признаков того, что победившая «революция гiдности» с этой занозой намерена покончить. Если «поезда дружбы» и «автомайдан» с активистами явили себя в ненадежных областях континентальной Украины, — боевики наводили новый порядок и наиболее жестко, то трудно было рассчитывать на то, что эта чаша минует Крым, куда более ненадежный, с точки зрения Киева, чем Харьков и Одесса. Все ждали незваных гостей с севера — и когда пришла защита от гостей, какой можно было ждать реакции, кроме великой признательности России за избавление от грозившей неминучей беды?
Сейчас в Крыму все уже не столь светло и радостно, как пять лет назад, что, впрочем, и естественно. Дело забывчиво, тело заплывчиво, довлеет дневи злоба его, да это и вообще в человеческой натуре. Человек, избавившийся от лихой болезни, также не будет вечно благословлять своих спасителей — настают другие заботы.
Однако все это — касательно крымчан, а что насчет прочих граждан России? Ибо за все приходится платить, и Крым — не исключение. «Крым наш», то есть недопущение кровавых событий, устроенных героями Украины в иных местах, — платой за это оказались меры соединенного западного мира. Не то чтобы смертельные, однако, вероятнее всего, вечные.
И подобно тому как осенью 1939 года немцы сыпали на французские окопы листовки «Стоит ли вам умирать за Данциг?», так и с самого дня присоединения Крыма и до дня сегодняшнего мотив «Что вам данный Крым и данные крымчане? Стоит ли ради них отказываться от хамона и пармезана?» занимает важное место в либеральной пропаганде.
То есть «Эвакуируйте полуостров, выдайте доверившихся вам крымчан с головой Киеву, отдайте базу флота, а вам за это будет опять хамон, пармезан и бурный поток иностранных инвестиций — прямо как до 2014 года».
Когда все сводится к получению или неполучению инвестиций, — это такая редукция мировосприятия к простейшим питательным рефлексам, что с людьми, рассуждающими так, разговаривать довольно бессмысленно.
Однако ведь и признаем, что хоть по-другому было нельзя, однако решение было тяжелым. Да, тогда была и эйфория — «Есть упоение в бою», однако было и ясное осознание, что демократический западный мир просто так этого не оставит, и мы знаем, что нынче лежит на весах. В марте 2014-го ощущения были довольно мрачными, ждали даже и значительно худшего, чем реально воспоследовавшие меры. В смысле отношений с нашими партнерами хороших вариантов уже не было, последним штрихом было соглашение президента Януковича с вождями Майдана от 21 февраля 2014 года, уже через несколько часов майданщиками разорванное. Гаранты соглашения — а именно Германия, Польша и Франция — сделали вид, что это их не касается и вообще ничего особенного: «солнышко светит, дождик идёт».
Руководство России оказалось в положении богатыря на перекрестке дорог:
«На распутье люди начертали
Роковую надпись: »Путь прямой
Много бед готовит, и едва ли
Ты по нем воротишься домой.
Путь направо без коня оставит —
Побредешь один — и сир, и наг,
А того, кто влево путь направит,
Встретит смерть в незнаемых полях…"
Выбор был между войной (пусть гибридной, однако все все понимают) или бесчестием, которое также закончится войной, только чуть позже. Коллизия в истории известная. В Москве выбрали первое.
Ничего тут нет особо радостного: путь прямой готовит ещё много бед и трудов, однако блицкриг был сорван. Партнеры пришли в бешенство, и их можно понять. Все уже было готово к базированию флота (отнюдь не Черноморского) в Севастополе, все уже было готово к решительному продвижению демократии в Крыму — и тут такой реприманд неожиданный. Хотя, разумеется, бесноваться надо было по поводу собственных клиентов и собственной деятельности по продвижению демократии. Сохранись на Украине оппортунистический режим «и нашим и вашим», не приведи наши партнеры к власти уже совершенных бандеровцев, Москва не решилась бы брать Крым — повода не было бы. Однако усердие западных столиц все превозмогло.
В результате пять лет назад из Георгиевского зала правительства России внятно прозвучало: «Alea iacta est» — «Жребий брошен». Отступление России кончилось.
