Наконец-то принято решение о возвращении в школы сочинения. В своё время оно было главным испытанием учащихся, как выявляло умение самостоятельно мыслить, анализировать, пользоваться накопленной эрудицией.
А потом из школьных программ сочинения изъяли, по сути отняв у ребят необходимость вдумываться в прочитанное. Изложение — механический пересказ чужого текста — оставили, а творческие задания исключили из оборота. Результат? За несколько лет мы получили поколение школьников, которых пугает уже сама мысль о самостоятельном сочинении. Они теперь не готовы к таким испытаниям!

Какими могут быть цели у подобных «реформ», кроме всеобщего одичания? Однако остались ещё в нашей стране люди, неравнодушные к судьбам словесности и просвещения. Учителя, родители, учёные — многие, в том числе и на страницах «Правды», требовали вернуть сочинение. И вот, как водится ныне, после сигнала с самой вершины политического олимпа такое решение вроде бы принято. Однако почему «вроде бы»? Постараюсь объяснить свои сомнения.

УДИВЛЯЕТ, что данный закономерный и давно назревший шаг вызвал столь долгие проволочки — на несколько лет. Странно, что вводят сочинение робко, как будто это какая-то невиданная диковинка. Ведь даже в годы войны, несмотря на бомбёжки и голод, никто не отменял сочинения в школах. Причём их писали систематически, и не только старшеклассники. Чего же теперь боятся? Неблагонамеренных мыслей? Матерщины, которую недавно ограничили законодательно, а она всё равно звучит повсюду? Сегодня пятиклассницы выражаются покрепче, чем в прежние времена портовые грузчики на перекуре…

Действительно, чиновники из министерства образования сообщают об «эксперименте» с таким самоотречением, как будто идут на невиданный риск, шагают в незнаемое! Даже в регулярные программы по литературе, как это было раньше, сочинения пока не вводятся. Запланирован лишь разовый экзамен такого рода в декабре для выпускников, и результаты его должны учитываться при допуске к ЕГЭ. Даже оценки по пятибалльной системе заменили щадящим: «зачёт — незачёт». К привычным оценкам обещано вернуться через год-другой, когда «сочинения приживутся». А пока — боязно? Или в чём дело?

Да ещё лет двадцать назад сочинения писали, начиная с третьего класса! А сейчас осторожно встраивают в систему ЕГЭ. Собственно говоря, из-за ЕГЭ сочинение и отменили несколько лет назад.

Тут как с правительством: министерства то укрупняют, то разукрупняют. Как с выборами: то отменяют выборы по мажоритарной системе, то вводят. Реформаторский зуд — выгодная штука. Под него осваиваются бюджеты.

О декабрьских сочинениях одиннадцатиклассников и их темах сообщили загодя, в разгар лета, как о планах открытия крупнейшей электростанции или создания какого-нибудь необычного космического корабля.

Нынешние методисты боятся испытывать детей литературными (они почему-то пишут: «литературоведческими») темами и предлагают писать эссе на «свободные темы», какие, однако, должны быть как-то связаны со школьной программой по литературе. Чиновники боятся сочинения, и самое грустное, что это страх обоснованный. Современный школьник книг не читает, не способен думать и рассуждать о литературе. Он погружён в атмосферу виртуальной эйфории, а в этом компьютерном мире русской словесности отведено пренебрежительно скромное место. Положение сложное, однако, разумеется, всё поправимо, если только приложить усилия. И работать не ради отчётов по освоению бюджета, а для возвращения человека читающего. Однако так ли это в данном случае?

Вот, как я уже сказал, и темы сочинений известны. К 200-летию Лермонтова — «Недаром помнит вся Россия…», а ещё «Человек и природа в мировой и отечественной литературе», «Вопросы, заданные человечеству войной», «Спор поколений: вместе и врозь», «Чем люди живы». Отмечается, что к дню испытаний формулировки могут слегка измениться, однако направление определено. А это означает, что мы получим тысячи сочинений, написанных словно под копирку. Несколько месяцев школьники будут репетировать «раскрытие» заранее известных тем. Образцы сочинений наверняка уже есть в Интернете. Профанация? Очень похоже.

Словом, возвращение школьного сочинения вместо нормальной повседневной работы превратили в какой-то громоздкий и явно «показушный» проект. Устроен даже некий совет по вопросам проведения итогового сочинения. «Что за комиссия, создатель?» Председатель совета — Наталья Солженицына. Почему именно она? Почему её неизменно упоминают при каждом публичном сообщении о преподавании литературы в школе?

Это далее мы обязательно должны осмыслить. А сперва давайте представим, на каком поле будет возрождаться (если и вправду будет!) система школьных сочинений.

* * *

Заковыристый вопрос: что мы прочитаем в школьном сочинении при существующей программе по литературе? Тестовая система довела наших школьников до хрустального невежества. Задашь им сочинение по «Евгению Онегину», а они рубанут, что написал это произведение Лесков или Чингисхан.

Вообще, нельзя говорить о проблеме сочинения, не принимая во внимание общую ситуацию со школьным и вузовским образованием. Школьные реформы у нас перемежаются разговорами о будущих реформах — получается бесконечный ремонт. Результаты этой политики трудно не заметить. Знают ли нынешние школьники классиков русской литературы хотя бы по портретам? Опросы показывают, что узнаваемость Пушкина, Лермонтова, Льва Толстого снижается. Раньше этих писателей отличить мог каждый троечник.

Сегодня школьники твёрдо знают в лицо только президента страны и акул шоу-бизнеса. Чтобы достичь столь прискорбного уровня, «реформаторам» пришлось поработать усиленно. Много лет изничтожали уважение к учёбе, к литературе. Вытаптывали всё, что нарабатывалось с 1930-х годов, с культурной советской революции. Литературу отбросили на задний двор системы просвещения. А что на витрине? Только декорации и муляжи, чему способствует грантовая система распределения материальной помощи школам.

Если бы требуется было одним словом определить нынешнюю эпоху в истории России, пожалуй, не нашлось бы более точного определения, чем контрпросвещение. Ведь 23 года — почти четверть века — учёба в нашей стране не считается первостепенной ценностью. Просвещение стало товаром, рыночной услугой, а на рынке, как известно, закон единственный: не обманешь — не продашь.

Впрочем, творцы российской «демократии» думали не только о наживе. Они сознательно уничтожали мыслящих людей, искореняли такие коренные черты и традиции нашего народа, как пытливость, любовь к чтению, уважение к учителю. Вот ведь парадокс: в последние годы учителям подняли зарплату, и в некоторых регионах России она даже превышает средний уровень. Социальное положение школьного учителя сегодня вроде бы прочнее, чем положение рабочего или инженера. Правда, чем выше зарплата, тем сильнее диктат бюрократии, от которого школа стонет.

Но главная беда в другом: школьный учитель, допустим, вырвался из нищеты девяностых, а школьники стали относиться к нему, как к холопу либо как к смертельному врагу. Каждую школу раздирают конфликты в треугольнике «учитель — ученик — родители». Потеряно ощущение общего дела, взаимное уважение. Не стало советского братства трудящихся — и в школе социальные болезни нынешнего уродливого времени проявились особенно остро и быстро.

Вот такие пироги с проблемами. Без них нипочём не понять сложившейся ситуации, в том числе и относительно сочинений в школе.

* * *

Отмена школьных сочинений стала важным пунктом продуманного плана по внедрению одичания в бывшей РСФСР. Наши дети уже потеряли навык чтения. В СССР нечитающих школьников не было. Сбылись тогда мечтания Некрасова: Белинский и Гоголь (а в первую очередь — Пушкин!) стали достоянием млн.. Конечно, не каждый влюблялся в литературу. Однако государство выполняло просветительскую функцию: зёрна сеялись в каждой душе.

Достижением так называемой перестройки считается открытие «запрещённой» литературы. И Вправду, сегодня издаётся всё. И на магазинных прилавках, и в Интернете — необозримая широта названий на разные вкусы. Правда, тиражи ничтожные, а читательское внимание к литературе тает ещё быстрее, чем тиражи.

И вот тут вернусь к тому, о чём вскользь сказал выше.

Почему-то влиятельнейшим представителем русской литературы «в верхах» стала в последние годы… вдова Александра Солженицына. Никому не известны её заслуги на писательском поприще, в литературоведении или в педагогике. Однако именно Наталья Солженицына, как никто, общается с президентом страны по проблемам литературного образования в школе.

В своё время Солженицын, трезво воспринявший «реформы» 1990-х, отказался принять орден Андрея Первозванного от Ельцина, а с Владимиром Путиным поладил. И нынешняя пропаганда вовсю возвеличивает этого нобелевского лауреата!

Но требуется ли изучать в школах самую лживую книгу ХХ века — «Архипелаг ГУЛАГ»? Да, кто-то оценит аввакумовский пафос и своеобразно косноязычный публицистический стиль этого трёхтомного «опыта художественного исследования». Однако зачем нашим школьникам данные уроки ненависти к Советскому Отечеству? Напомню, что нобелевский лауреат в «Архипелаге» легко переходил черту, отделяющую критику политической реальности от разжигания ненависти к нашей стране.

Бандеровцы, власовцы, другие всевозможные пособники иностранных завоевателей снискали симпатию писателя. А советские святыни, с которыми наши деды завоевали Победу, вызывают у него приступы ярости и ехидства. Можем ли мы осуждать киевские власти за их параноидальный антисоветизм, если «Архипелаг» у нас в школьной программе?

Каждый писатель субъективен, каждый отстаивает свои бастионы и каждый подчас несправедлив к идейным противникам. На то и нужны учебники, комментарии, чтобы школьник знал контекст любого высказывания, любой тенденции. Однако Солженицын десятилетиями боролся с Советским Союзом, призывая мировое сообщество к агрессии против СССР. Он был идеологом давления на нашу страну — экономического, политического, военного. И в этом его позиции сходны с тактикой нынешних русофобов, какие с помощью санкций и пропагандистского прессинга пытаются превратить Россию в зависимую, третьестепенную страну.

Да, Солженицын без восторга воспринял «реформы» Ельцина и Гайдара. Его книга публицистики «Россия в обвале» заслуживает уважения: это — честный и строгий взгляд на реальность 1990-х годов. Правда, писатель никогда не признавался, что гайдаровские буржуазные преобразования — вполне логичный результат его же, солженицынской, борьбы против СССР. Возможно, даже самого себя он убедил, что не в антисоветизме дело, что Ельцин сотоварищи исказили «благородное» дело развала Советской державы.

Сегодня, когда в советских городах-миллионниках идут братоубийственные бои, невозможно не понимать, что развал Советского Союза был злом. В Донецке и Луганске идеи Солженицына обанкротились окончательно, пересмотру данный приговор не подлежит. Оставляя «Архипелаг ГУЛАГ» в школьной программе, готовят российский Майдан, воспитывают школьников в духе бесплодных распрей с прошлым и будущим. «Архипелаг» — литература экстремистская.

Реальное будущее по Солженицыну — это ослабление России и бесконечные междоусобицы на развалинах Союза. По существу, это превращение нашей страны в «дикое поле», в остров вечной нестабильности. И всё-таки власти тянут пропагандистскую книгу Солженицына в школьную программу, а вдова писателя-антисоветчика становится лицом литературного образования в школе. Когда Н.Д. Солженицына положение дел с литературой в школе называет катастрофическим, с ней трудно не согласиться. Однако она же, как вдова писателя, упорно радеет о главном для неё — об изучении «Архипелага» в школе.

* * *

Случайно ли, что насаждение «Архипелага» в качестве современной классики совпало с политикой контрпросвещения? «Архипелаг ГУЛАГ» стал каноном, а Россия почти прекратила читать и потеряла уважение к писательскому сообществу. Это вполне логичная закономерность: агрессивный антисоветизм приводит к отказу от широкой просветительской программы. Опрометчиво забыто, что Пушкина и Льва Толстого достоянием млн. сделала система, которую так яростно проклинал Солженицын. Оказалось: просвещение не растёт само собой, как сорная трава.

Возвращение сочинения может принести немало пользы, однако если только вернуться к разумной образовательной стратегии. Тактика зависит от стратегии! Если власть не желает построить общество граждан, ощущающих себя в одной лодке, никакие директивы не вернут прежнего отношения к книге. Не может быть социального заказа на «элитарное счастье», великая литература «для немногих» в ХХI веке невозможна.

Для нас снова должны стать святынями некрасовский школьник и толстовский Филипок — пытливые наши мальчишки, какие тянутся к учёбе. А куда пристраивает своих детей нынешняя правящая «головка»? Они научились выкрикивать в телешоу патриотические лозунги, однако детей посылают в Лондон и Беркли. В такой ситуации вполне логично, что Филипка лишают школы, лишают книги, подталкивают… к пьянству и вымиранию. Да ещё и высказаться не дают.

Жуй жвачку и молчи. Уверен, в министерстве образования боятся сочинений ещё и потому, что знают: школьники могут открыть такую правду о положении дел в современной России, что мы ужаснёмся. Нам построили красивую парадную декорацию образования и боятся живого слова. Боятся и правдивой картины всеобщего невежества.

А сочинения школьникам необходимы — наверное, не только на уроках литературы, однако и на уроках истории Отечества. Однако при этом следует вернуться к строительству справедливого общества. Такого общества, которое воспитает человека читающего.

По материалам сайта КПРФ