В 1821 году
восставшая Греция сражалась против армии османов за освобождение от почти
четырёхсотлетнего турецкого ига.
Восстание
вспыхнуло, когда воспетый Пушкиным Александр Ипсиланти, генерал русской армии,
оставив службу, вместе с несколькими русскими офицерами греческого
происхождения прибыл в Молдавию и перешёл реку Прут, направляясь в Грецию. Военные походы были привычны для него – он
был героем Отечественной войны 1812 года, командиром бригады «чёрных гусар», в
бою под Дрезденом потерял руку, но данный поход был неудачным – в бою под
Дрэгэшани он потерпел поражение, отступил в Австрию – где австрийцы заключили
его в тюрьму.
Но
восстание уже пылало по всей Греции. Турецкий гарнизон Афин укрепился в
Парфеноне, переделанном фанатиками из античного храма в мусульманскую мечеть, и
отражал все атаки греков. Осаждённые успешно оборонялись, но у них подошёл к
концу свинец, из которого отливались пули.
И
тут греки сделали совершенно непонятный жест: договорились с турками о поставке
свинца, и передали гарнизону свинец в указанном осаждёнными количестве. А потом
шли на штурм и гибли под пулями, изготовленными из этого свинца.
А
непонятная гуманность объяснялась настолько же просто, насколько и героически.
Дело в том, что в античные времена строители Парфенона для скрепления колонн
делали в них полости, какие заливали расплавленным свинцом. Турки начали
разрушать Парфенон, чтобы добыть свинец из его колонн.
И
вот греки, чтобы спасти своё (и общечеловеческое!) достояние, величественный
Парфенон, давали осаждённым свинец, и шли в атаку, поражаемые этим свинцом. И –
победили!
Ситуация,
на самом деле напоминает то, что происходит сегодня, почти через двести лет, в
Алеппо, что происходило в Пальмире.
Как
и двести лет назад, фанатики разрушают античные памятники Пальмиры, а в Алеппо,
как мрамор Парфенона когда-то, используют для прикрытия «живой щит» из гражданского
населения.
И
снова, как благородные греческие эвзоны в старину, российские и сирийские
военные идут на риск, в ущерб себе и на риск себе прекращают огонь,
останавливаются в наступлении, организуют «гуманитарные паузы» и «гуманитарные
коридоры», по которым разрешают уходить даже вооружённым террористам – сражайтесь,
но не губите мирных людей!
Но
вот – поймут ли, оценят ли? Османы благородный жест не оценили – не ушли с
почётом, как могли бы, и греки довели осаду до конца, весь гарнизон был взят в
плен, но, конечно, на других условиях.
Воспользуются
ли благородным жестом террористы-игиловцы, а, главное, разрешат ли им это их
западные покровители? Сомнительно…
Вот
что ещё надо вспомнить, вспоминая те времена. Шесть лет шла кровопролитная
война в Греции, шесть лет Англия и Франция сковывали порывы России, симпатизирующей
своим православным греческим единоверцам, пока, наконец, в 1827 году Лондонская
конференция позволяет перейти к решительным действиям.
Объединённая
англо-франко-русская эскадра громит турецкий флот в греческой Наваринской
бухте, после чего Османская империя объявляет войну… России, но не западным «союзникам».
И
пока Россия воюет с Турцией и добивается Адрианопольского мира, по которому
Турция признаёт автономию Греции, в Грецию входит (и берёт её под контроль) французский
экспедиционный корпус.
Хотя,
по сути, боевые действия с турецкой армией уже были окончены: брат Александра
Ипсиланти, Дмитрий (также офицер русской службы) в битве при Петри разгромил
последний отряд турецкой армии и приказал своим бойцам прокричать «Урула!» («Доброй дороги!» - по-турецки) вслед
капитулировавшим и навсегда уходящим туркам.
Как-то
странно многое повторяется почти через двести лет…
