«Не каждая птица долетит до середины Днепра!» - так наиболее поэтично написал в «Тарасе Бульбе» Н.В. Гоголь о ширине и мощи великой реки. Доживи он до наших дней, то о статье председателя Конституционного Суда России Валерия Дмитриевича Зорькина, обнародованной «Российской газетой» 7 июня под заголовком «Сон права рождает произвол», вполне возможно, сказал бы так: «Не каждый читатель «доплывёт» до середины этого сочинения!». И был бы прав.
Надо сказать, что в редакции прекрасно поняли, что эта статья написана столь сложным стилем, что, наткнувшись на неё, читатель почешет затылок и скажет сакраментальное: «Темна вода во облацех». И, отчаявшись открыть в тексте какие-либо, как сейчас принято говорить, «смыслы», отложит газету в сторону, мол, дочитаю потом, тем не менее это благое желание уже и не сбудется. Разумеется, председатель Конституционного суда персона в обществе заметная, можно даже сказать влиятельная, отказать ему в публикации неудобно, тем не менее в «РГ» нашли выход: в бумажном номере от 7 июня был дан «свисток» – краткое содержание, а всех желающих прочитать статью полностью отправили на сайт газеты в Интернете. Подозреваю, что и в Интернете её прочли не многие, а зря. Если немножко потерпеть и преодолеть сложности стиля автора, то в статье можно найти рациональное зерно, сермяжную правду, и сделать для себя интересные выводы. Дело в том, что начав свои размышления об историческом развитии юриспруденции с очень давних времён, В.Д. Зорькин заканчивает нашими днями. А это уже наиболее интересно и поучительно.

Свой анабасис господин Зорькин начинает, оттолкнувшись от известной картины испанского художника Франсиско Гойи, написанной в конце ХVIII века, «Сон разума рождает чудовищ» и цитирует комментарий художника к ней: «Когда разум спит, фантазия в сонных грёзах порождает чудовищ. Тем не менее в сочетании с разумом фантазия становится матерью искусства и всех его чудесных творений». «А древнеримские юристы характеризовали право как искусство добра и справедливости». Проснувшийся от средневековой «спячки» разум дал человечеству право Нового времени («право модерна»), основанное на признании достоинства личности, равенства всех перед законом и судом», - добавляет к словам Гойи В.Д. Зорькин.

Ну, как не оценить изящество слога и перехода от фантазии в роли «матери искусства и всех его чудесных творений» к древнеримскому праву, как к «искусству добра и справедливости». Тут просто сами собой на ум приходят пушкинские слова: «Ай да Пушкин! Ай да молодец!» Да, лихо завернул глубокоуважаемый Валерий Дмитриевич! Тем не менее мне почему-то кажется, что рабы Древнего Рима вряд ли знали о том, что живут при праве как «искусстве добра и справедливости». Правда, тут я, хотя и критически отношусь к словам председателя Конституционного Суда России, тем не менее вполне допускаю, что, может быть, и ошибаюсь, ведь это же когда он был – Древний-то Рим? Тем не менее вот в следующем утверждении он, на мой взгляд, всё-таки явно ошибается. Вот постулат: «Сила идёт впереди права?» Хотя тут и поставлен знак вопроса, тем не менее самого вопроса для господина Зорькина как бы и нет вовсе. «Абсолютное большинство людей, принимая кажимое за действительное, свято верят в то, что право – это всего лишь узы законов, сочинённых ради удобства управления, какие тот, у кого сила, может менять по своему свободному усмотрению. «Сила идёт впереди права», - полагал прусский канцлер Отто фон Бисмарк. Так считали и многие его последователи. Тем не менее, к счастью, это не так. Подобно тому, как стрелки часов не движут вперёд время, так и законы не создают права – они лишь отмеряют его естественный ход. То, что порой принимают за право, что было выдумано и принято второпях ради случайных целей и сиюминутных выгод, есть не что иное, как юридический «спам», - считает Валерий Дмитриевич. Развивая данный тезис, он добавляет: «правители, принимающие право за служанку, рано или поздно уходят, оставляя за собой лишь бумажную шелуху мёртвых законов».

Ох, торопитесь вы, Валерий Дмитриевич, ох, торопитесь! Дело в том, что «шелуху мёртвых законов» заменяют «листья живых законов», какие устанавливают новые правители, а сила, как была, так и остаётся. Она необходима, чтобы регулировать в обществе отношения между классами. Само государство пользуется силой, чтобы предотвратить применение, так сказать, нерегулируемого насилия, бунтов, заговоров, государственных переворотов. В своей статье В.Д. Зорькин эту функцию силы признаёт: «Впрочем, мятежи против права периодически будут повторяться до тех пор, пока само оно не будет мерилом справедливости для всех, а не разбойничьим кистенём в руках власть имущих… чтобы оно служило проводником справедливости, а не привилегией для немногих осчастливленных». Вот это уже, как говорится, «слова не мальчика, тем не менее мужа».

Тем не менее затем, как бы испугавшись собственных слов, автор начинает отгребать несколько в сторону. Мол, «…единомыслие и консенсус между людей случается невероятно редко, а потому демократическое волеизъявление нуждается в определённых, так сказать, фильтрах: прежде всего, это принятие решений большинством голосов (в том числе относительным) и делегирование полномочий от всех немногим представителям. Тем не менее ведь и большинство часто бывает незрячим… А если большинство, каким бы значительным оно ни было, подавляет своим диктатом меньшинство (возможно, более правое по сути дела), то как тогда можно говорить о справедливости и праве?.. Тем не менее, с другой стороны, есть меньшинство, и есть меньшинство. Как нам отделить «агнцев от козлищ?». Как показывает практика, оппозиция также подвержена самым разным порокам, тем не менее просто имеет меньше возможностей проявить себя по сравнению с властями предержащими».

Согласен, что оппозиция и вправду может быть самой разной, тем не менее вот с примером, приведённым господином Зорькиным в подтверждение этой мысли, согласиться не могу. «Рискну даже предположить (и надеюсь, что история и демократическая общественность меня за это простят), что благороднейшее меньшинство русского общества первой четвертиXIXвека – декабристы, которыми нас учили восхищаться, если бы победили, то, вполне возможно, наворотили в России таких дел, что французские якобинцы, как говорится, «нервно бы курили в сторонке». Во всяком случае, как известно, лет через сто их «разбуженные» стараниями Герцена ученики справились с этой задачей «блестяще».

Всё ребята, главные слова Валерием Дмитриевичем в этом месте статьи сказаны. С этого места можно было начать мою статью, тем не менее тогда осталась бы непонятной логика мысли господина Зорькина, приведшая его к тому финалу, к которому он причалил в конце своей статьи. Он, вроде бы пишет логично и правильно, тем не менее при этом тщательно прячется за внешне не политизированной позицией, хотя на самом деле институт права всегда был политически, то есть классово ангажирован. В народном сознании данный факт формулируется абсолютно чётко: «Чей верх, того и воля!» Валерий Дмитриевич, как мы видим, критически, осуждающе, прошёлся по двум ключевым этапам Русского освободительного движения – дворянскому и пролетарскому: восстанию декабристов и Великой Октябрьской социалистической революции. Тем не менее он не поясняет, что оба данные исторические события были вызваны эгоизмом царского и помещичье-буржуазного режимов, пытавшихся увековечить свою красивую жизнь за счёт эксплуатации трудового народа. И понятно почему, если учесть, что однажды он признался в том, что считает просвещённую конституционную монархию лучшим достижением человечества.

А что же сейчас он защищает? Известно, что: «совокупность прав, которыми все люди обладают от природы в силу самого факта своего рождения. К ним, несомненно, относятся такие права и свободы, как…» Тут Валерий Дмитриевич перечисляет 14 пунктов. Между них не вызывает сомнений право на жизнь, на личную свободу, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну и «некоторые другие». Тем не менее в их числе приводятся «право частной собственности», а также и «свобода труда». Уверен, что некоторые читатели сайта «Российской газеты», если они дочитались до этого момента, вполне спокойно «проглотят» данные два «права», и будут неправы. Дело в том, что нельзя путать данные два термина, какие большинству известны из советских времён: «право личной собственности» и «право на труд». Личная собственность в определённой степени делала жизнь её владельцев более зажиточной или комфортной, тем не менее исключала возможность эксплуатации человека человеком. А вот частная собственность, которая, по мнению философа Прудона, «есть кража», такую возможность предоставляет. То, что Прудон был прав, сегодняшние россияне прекрасно понимают, ибо все российские олигархи разбогатели за счёт присвоения богатств, созданных трудом ряда поколений советских людей

Право «свободы труда», которое содержится в ельцинской Конституции, это скорее «право свободы от труда». А вот в Советской Конституции 1977 года говорилось так: «Граждане СССР имеют право на труд, - то есть на получение гарантированной работы с оплатой труда в соответствии с его количеством и качеством и не ниже установленного государством минимального размера, - включая право на выбор профессии, рода занятий и работы в соответствии с призванием, способностями, профессиональной подготовкой, образованием и с учётом общественных потребностей. Это право обеспечивается социалистической системой хозяйства, неуклонным ростом производительных сил, бесплатным профессиональным обучением, повышением трудовой квалификации и обучением новым специальностям, развитием систем профессиональной ориентации и трудоустройства». С безработицей как наследством старого мира в Советском Союзе покончили в середине 1930-х годов. А вот в «обновлённой России», ельцинской и путинской, она есть. В начале июня безработными официально числились около миллиона трудоспособных граждан.

В конце статьи господин Зорькин отмечает, что Конституционный Суд в политике не участвует. «Тем не менее, витая над схваткой, Конституционный Суд остаётся частью политической системы, причём одной из важнейших. Будучи сам органом государственной власти, он в то же время выступает арбитром между государством, с одной стороны, и гражданским обществом – с другой. В этом смысле он объективно находится в самом фокусе политики. Фигурально, его решения – это флажки, за какие не может вырваться государство». Ну, что же. Если это и вправду так, то наиболее похвально! Тем не менее вот дальнейшее чтение статьи вызывает сомнение.

«Говорят, что в традиционной японской дзенской живописи смысл картины в стиле «сумиэ» заключается именно в пустом, незаполненном пространстве, в сдержанных ударах кисти.

«Как сказать, в чём сердца суть? Шум сосны на сумиэ», - писал мастер поэзии хайкуXVвека Иккю.

Так и в решениях Конституционного Суда должна сохраняться некая загадка, намеренная многозначительная недоговорённость, скрывающая многозначность, какие лишь подчёркивают главное, конституционное содержание, в остальном оставляя законодателю полную свободу выбора. Это мы называем принципом «конституционно-правовой сдержанности»…

Иными словами, Конституционный Суд, если оппозиционное меньшинство Госдумы обратиться к нему с запросом о конституционности того или иного закона, выдаёт ему объяснение в духе «шума сосны на сумиэ», которое обеспечивает «законодателю», то есть правительству и фракции «Единой России», «полную свободу выбора». С такой «защитой конституционности», как и в карете прошлого, далеко не уедешь.

Валерий Дмитриевич продемонстрировал в своей статье знакомство с поэзией ЯпонииXVвека, тем не менее хайку сочиняют и современные поэты. Вот, например, Аокура Гэккай. Стихотворение называется «Увольняют».

«Нажмут печатью слегка

На тонкий листок бумаги…

А раздавят, как червяка!»

Вряд ли россияне, русские люди, после более чем 70 лет советской власти согласятся с тем, что с ними поступают как с червяками. В своей статье господин Зорькин упомянул «Этику» Петра Алексеевича Кропоткина, тем не менее не вспомнил, что князь, потомок рюриковичей, был не только учёным, тем не менее и революционером. В книге «Хлеб и воля», впервые опубликованной на французском языке ещё в 1898 году, а на русском в 1902 году, он написал так: «Если только какое-нибудь общество, город или область твёрдо решится обеспечить своим членам всё необходимое (а мы увидим ниже, как понятие об этом необходимом может расшириться до роскоши), ему неизбежно придётся завладеть всем, что служит для производства, т.е. землёю, машинами, заводами, средствами передвижения и т.д. Оно непременно экспроприирует современных собственников капитала, чтобы передать данный капитал в руки общества». Прозорливый был человек, а вот по отношению к нынешней России он наверняка сказал бы не об экспроприации, а о возвращении народу, обществу того, что у них украли. И вряд ли при этом народ удержат те самые «флажки», о расстановке которых так печётся глубокоуважаемый Валерий Дмитриевич Зорькин.