На фото 2005 года – Вячеслав Зарубин. Первые минуты на свободе. Прежде родственников и друзей героя дня обступили журналисты. На лице Зарубина тревожная смесь чувств – чуть скрываемая радость, растерянность и отрешенность одновременно. Первое интервью после выхода из СИЗО…

Спасти русский Крым

В середине девяностых, ещё до работы в газете «Крымское время» я возглавил недавно возникшую организацию Таврическое общество ревнителей Памяти Императора Николая II. Между задач Общества ревнителей – мемориальное увековечивание памяти Государя. С поиском дома, где в Симферополе в 1912 году останавливался Император, и с разрешением на установку памятной доски мне, фактически человеку с улицы, оказывал помощь крымский историк, заместитель председателя Государственного комитета по охране и использованию памятников истории и культуры АР Крым (так тогда назывался Государственный комитет по охране культурного наследия Республики Крым) Вячеслав ЗАРУБИН, сообщает издание «Новоросс. info».

Деловое знакомство переросли в долгие и тёплые товарищеские отношения. К сожалению, он не был моим другом. Я не пил с Зарубиным на брудершафт, не ходил в походы, не пел с ним песни у костра. Встречались, во многих случаях у него в кабинете, по краеведческим вопросам. Порой он присылал мне на электронку письма написанные в дореволюционной орфографии, со ссылками на редкие книги по русской истории. Подписывался шутливо: «Съ монархiческiмъ прiветомъ Вяч. Зарубiнъ» или «Книгочей Бiнъ Зурабъ».

В годы украинской оккупации Крыма Реском не мог, не имел средств или не имел права поддерживать в порядке некоторых памятников русской культуры на полуострове. Тогда мы, монархисты из Союза ревнителей и CРН (руководитель Александр Булгаков), предложили самостоятельно, нашими силами привести в порядок некоторые памятники и могилы. Мне выписали удостоверение инспектора Рескома, а Вячеслав нашёл список дюжины объектов, требующих немедленного восстановления. При этом предупредил, что поскольку мы не историки и не реставраторы, то вправе сделать только косметический ремонт (вырвать траву на объекте, кое-где зацементировать и подмазать извёсткой). Мы начали с восстановления третьей Екатерининской мили на повороте у села Севастьяновка (позже беглый крымский министр Лиев пиарился на уже убранном нами месте у этой мили, где якобы лично что-то восстанавливал).

Крым превыше всего

Особо плодотворная работа была с Вячеславом Зарубиным, когда я был корреспондентом в «Крымском времени». Зарубин подсказывал животрепещущие темы, давал исчерпывающие комментарии. Так, возможно, удалось спасти не один памятник, рассказав о нём на страницах газет.

Кроме энциклопедических знаний Зарубин, симпатизирующий левым, обладал редким для чиновника свойством: не взирая на политические пристрастия оказывал помощь и левым и правым, всем, кто мог сохранить, популяризировать крымскую историю, её памятники и объекты. В то же время он не был мягким и доступным, как казалось на первый взгляд. Порой мы спорили и ссорились, но всегда приходили к общему знаменателю.

Будучи депутатом Крымского областного Совета (1990-1994). Зарубин стал одним из инициаторов воссоздания Крымской автономии в 1991году. Безусловно, он был патриотом России, но Крым для него был превыше всего, заветным пространством вне политики, словно сокровенный Китеж.

Во время украинской оккупации Крыма Вячеслава Зарубина бросили за решётку по ложному обвинению. Эта история, с которой мы начали рассказ, стоит того, чтобы вспомнить о ней особо.

По липовому обвинению

В январе 2005 года руководителя Рескома Сергея Павличенко и его заместителя Вячеслава Зарубина по надуманному подозрению в злоупотреблении служебным положением, «повлекшем тяжкие последствия» отправили в СИЗО.
Чиновникам инкриминировали выделение земли под застройку на территории усадьбы Тренева - Павленко в Ялте.

На самом деле работники Рескома землю кому-либо выделить не имеют возможность ни физически, ни юридически, они лишь подписали заключение о возможности отвода земельного участка, в случае если на нем нет никаких достопримечательностей. При этом участок, о котором шла речь, находится не на территории усадьбы второразрядных советских писателей Тренева-Павленко, а рядом с ним. И, как заявлял директор Крымского отделения института востоковедения, профессор ТНУ Александр Айбабин – «не представлял исторической ценности».

Золотое время негодяев

вспомним, что это было время, когда куда как более ценные земли полуострова массово и безнаказанно разбазаривались с одобрения проукраинской власти Крыма. Огромные куски у моря на ЮБК, рядом с Никитским ботаническим садом и пр. отводились "нужным людям" из Симферополя, Киева и даже Москвы. Кроме того, "нуждающимся народам": полуостров покрыла короста меджлисовских сараев на «самозахваченых» землях. Опять же, не спрашивая разрешения Рескома по охране памятников, некоторые значительные памятники истории и культуры становились собственностью "своих людей" или госструктур, но не музеев. Что нельзя было купить, приватизировать за бесценок - попросту разворовывались: например со двора Ливадийского дворца были похищены 22 мраморные вазы позапрошлого века архитектора Монигетти. Я, для примера, писал об этом в « Крымском времени» но, никто из грабителей "не пострадал".

Кроме этого в промышленных масштабах расцветала чёрная археология, крышуемая президентом Украины.
Реском старался бороться с этим беспределом. Но «лай Моськи» остановить никого не мог, но – раздражал.
По этой причине, когда было необходимо найти крайних во всём этом беспределе, выбрали двух русских интеллигентов. Из…Рескома по охране памятников! И швырнули на нары.

Вместо послесловия

Что характерно, крымская общественность по этому поводу не промолчала. Во всех соцсетях, во всех курилках во весь голос обличали украинских тюремщиков и грозили засыпать крымскую прокуратуру заявлениями об освобождении невиновных.

Решил и я, от имени Таврического общества ревнителей, как его руководитель, написать ходатайство. Соратники по обществу меня отоваривали, мол такие серьёзные организации как Русская община Крыма и прочие, кроме того, публичные крымские политики обещали написать в прокуратуру. Что мол наша бумажка от малоизвестного общества изменит? Отослать ради шутки, разве?

И всё же я составил ходатайство, отнёс в прокуратуру и зарегистрировал.

Шло время, от заключённых не было никаких вестей. Но ровно через месяц, в здании Центрального районного суда Павличенко и Зарубина выпустили!

Журналисты обступают бывших заключённых. На лице Зарубина тревожная смесь чувств – чуть скрываемая радость, растерянность и отрешенность одновременно. Звучат первые вопросы. Следуют короткие ответы:

- Нет, никаких обвинений предъявлено не было. Ни одного раза за месяц на допрос не вызывали. Просто тридцать дней сидел в камере. Связи с внешним миром не было. Новостей с воли не получал. Условия содержания были терпимые. Со мной сидели порядочные люди: смотрящий по камере, для примера, читал Ницше.

Интервью было коротким - хотелось поскорее уйти от «храма правосудия». Пришли все родные, друзья, коллеги Зарубина. Они ждали поодаль. Но прежде, чем ринуться в их объятья, Вячеслав на минуту подошёл ко мне. Рывком пожал руку:

- Спасибо Алексей, твоё ходатайство от Союза ревнителей было очень кстати!

Я улыбнулся:

- Да ладно, как ты его заметил в ворохе иных ходатайств и прошений?

- Иных?, - переспросил Слава. – А иных не было. Твоё было е д и н с т в е н н ы м!

- Не может быть, все же говорили… А Русская община… Ты шутишь!?

Но в первый раз в жизни я видел Славу без улыбки. Он был серьёзен, как никогда:

- Твоё ходатайство было единственным, - твёрдо повторил он. – Спасибо, что не забыл. А теперь прости, ждут…

Четверть века я был знаком с этим замечательным человеком.

А сегодня в ночное время, на 57 годов жизни, он умер во сне.

Нам будет очень его не хватать.

Алексей Васильев,

председатель Союза ревнителей Памяти Императора Николая II