Ругаться человечество научилось в незапамятные времена. Какими словами унижали и оскорбляли ближних самые древние обитатели Крыма, мы уже не узнаем. Не было у них письменности. Однако вот греки, десантировавшиеся на полуостров двадцать семь веков назад, были щедры на крепкое словцо. Легко представить, как почтенный купец орал на вороватого приказчика, называя его «питхэкалепэкс» (плут). А какая-нибудь дама в ссоре обзывала оппонентку «эупюгос» — толстозадой. Могла «приложить» и покрепче, с уклоном в совсем уж интимные области, пишет издание «РИА Крым».
И древнегреческий, и древнеримский ругательный арсенал сохранился в дошедших до нас трудах учёных и писателей того времени. Кое-что — даже на материальных носителях: стенах и камнях. В Крыму, правда, о таких граффити неизвестно. То ли грамотных было немного, то ли никто не заморачивался царапать на стенах или черепках всякую непотребщину.
3 февраля отмечается Всемирный день борьбы с ненормативной лексикой. Это явление, с которым и сражаться надо — и кажется, что победить невозможно. Ведь даже самые образованные, воспитанные, интеллигентные люди позволяли себе сказать и написать что-нибудь эдакое…
Пушкина взяли за ухо
как известно, Александр Пушкин между друзей позволял себе меткие и эмоциональные нецензурные выражения. Они «пролезали» и в его стихи.
Иван Пущин, друг Пушкина по Царскосельскому лицею, вспоминал, что как-то они засиделись в библиотеке, и из открытого окна наблюдали за прихожанами, выходящими из храма. Внимание привлекли старушка и хорошенькая девушка, которые оживленно спорили. На следующий день Пушкин предложил стихотворную версию их разговора: пожилая женщина обвиняет молодую в шалостях с мужчиной. А та — её.
Заканчивается стихотворение «От всенощной, вечор, идя домой« вот так:
»Молчи ж, кума: и ты, как я, грешна,
Словами ж всякого, пожалуй, разобидишь.
В чужой... соломинку ты видишь,
А у себя не видишь и бревна».
Зачитанное вслух творение услышал находившийся поблизости преподаватель. «Взял его за ухо и тихонько сказал ему: »Не советую вам, Пушкин, заниматься такой поэзией, особенно кому-нибудь сообщать её", — вспоминал Иван Пущин.
Однако поэт не внял. Около полутора десятка его стихотворений содержат слова, перебитые отточием или звездочками. Однако о смысле их догадаться нетрудно.
Доктор филологических наук, доцент Института филологии Крымского федерального университета Наталья Сегал:
— Ненормативная лексика во все времена была распространена. И в наши дни не стоит кричать, что все пропало, что общество маргинализуется. Были «острые» периоды, которые связаны с кризисами разного рода, когда частность употребления таких слов возрастала — и более спокойные, когда она снижалась.
Малообразованные люди невольно выискивают скрепы для связки слов в предложениях, и ими становятся нецензурные слова.
Другие же используют их в тех случаях, когда это, с точки зрения говорящего, уместно: к примеру, придать эмоциональную окраску рассказу. В их речь это не украшение, однако «изюминка». И не «на потоке», а редкое вкрапление. Человек высокоинтеллигентный, высококультурный, с богатым словарным запасом, способен даже такие слова употребить уместно.
Лексика графа Толстого
Современники Льва Толстого единодушны: да, он употреблял. «И даже очень свободно — так же, как все его сыновья и даже дочери, так же вообще, как все деревенские люди, употребляющие их наиболее часто по привычке, не придавая им никакого значения и веса», — свидетельствовал писатель Иван Бунин.
А Максим Горький признавался, что поначалу его коробили фигуры речи Толстого. Горького! С его «босяцкой» юностью и странствиями, среди которых он общался вовсе не со сливками общества.
Академик Алексей Крылов приводит воспоминание своего отца о молодом Толстом. Исследователи его считают всё же историческим анекдотом. Когда Толстой во время Крымской войны находился в Севастополе и был определен на одну из артиллерийских батарей, его коробила нецензурная ругань. «Увещевал солдат: »Ну к чему такие слова говорить, ведь ты этого не делал, что говоришь, просто, значит, бессмыслицу говоришь, ну и скажи, для примера, «елки тебе палки», «эх, ты, едондер пуп», «эх, ты, ерфиндер».
Солдаты поняли это по-своему: «Вот был у нас офицер, его сиятельство граф Толстой, вот уже матершинник был, слова просто не скажет, так загибает, что и не выговоришь».
Российский филолог Михаил Павловец предположил, что «ерфиндер» — это по-немецки «изобретатель». А «едондер» — от голландского слова, означающего «брань». Или, по иной версии — «бардак».
Из воспоминаний юриста Анатолия Кони о поэте и писателе Николае Некрасове:
«Я познакомился с будущей женою Некрасова, Феклой Анисимовной, которую он называл более благозвучным уменьшительным именем Зины... За обедом, где из женщин присутствовала она одна, Некрасов, передававший какое-нибудь охотничье приключение или эпизод из деревенской жизни, прерывал свой рассказ и говорил ей ласково: »Зина, выйди, пожалуйста, я должен скверное слово сказать", — и она, мягко улыбнувшись, уходила на несколько минут".
Нобелевский лауреат Бунин и его словарь мата
Щедро употреблял нецензурные выражения Иван Бунин: как в быту, так и в литературе. Друг литератора Николай Телешов писал ему: «С удовольствием тебе сообщаю, что один неведомый тебе читатель, ознакомившись с твоей повестью «Деревня», где напечатаны непечатные выражения, воскликнул: »Господин Бунин известный матограф!"
Хорошему своему другу, писателю Александру Куприну, также виртуозу крепких слов, Бунин во время посиделок советовал не стесняться в выражениях. Сообщил, что дамы у него «приучены».
Корней Чуковский упоминал, что Бунин специально вывез из деревни мальчишку, который помогал ему составлять словарь матерных слов и непристойных песен. Словарь данный он после чего подарил Петербургской академии наук.
Факт:
Большинство ругательств не запрещено транслировать, воспроизводить в текстах, которые обнародуются. Тем не менее в РФ федеральное законодательство чётко определяет, что именно относится к нецензурным выражениям, недопустимым для употребления в Интернете, общедоступных текстах и видео.
К такой лексике относятся упоминания половых органов, «женщины или девушки сниженного социального поведения, глагол соития и производные от этих слов».
Маяковский в Крыму
5 января 1914 года в Симферополе случился большой скандал. На приеме в доме поэта и организатора знаменитого крымского турне футуристов Вадима Баяна разбушевался Маяковский. Приглашенные журналисты позволили себе выпады в адрес гостей. «Столкновение страстей превратилось в пожар, — описывал ситуацию хозяин. — Потерявший на мгновение равновесие Маяковский схватил было со стола стеклянный предмет…» Запустить его в обидчиков, к счастью, не успел.
Наверняка тогда, в пылу ссоры, поэт не стеснялся в выражениях. Он был вспыльчивым, острым на язык, и в такие минуты «вплетал» в речь и нецензурные конструкции. Однако вот в быту Маяковский не матерился. Да и в его стихах такие слова встречаются всего два или трижды.
Иное дело — его товарищ, футурист Алексей Крученых. Он выписывал разные, непроизвольно получавшиеся, скабрезные каламбуры. Некоторые упоминаются в его работе «Сдвигология русского стиха». У другого представителя русского авангарда, Игоря Терентьева, мат в стихах встречался в изрядном количестве.
«Мы ж филологи…»
Прекрасная, изысканная, утонченная Анна Ахматова обычно нецензурных слов не употребляла. Однако если в её присутствии они звучали, не демонстрировала неприятие. Как-то она находилась в компании Лидии Чуковской и поэтессы Ольги Берггольц. Ольга, что-то рассказывая, ругнулась. Чуковская смутилась. Ахматова повернулась к ней и заявила: «Мы же филологи, для нас нет запретных слов».
«В воспоминаниях Корнея Чуковского есть такой факт: Ахматова споткнулась о канализационный люк, из которого вылезли люди и стали на неё кричать, оскорблять, нецензурно ругаться, — сказала Наталья Сегал. — Крышка, оказывается, чуть не задела одного из них. И Ахматова, интеллигентная женщина, тогда уже преклонного возраста, ответила им в той же манере. Далее ошеломленные рабочие уползли в свой люк обратно…»
Кстати:
Слова-ругательства выходят из обращения, приобретают другой смысл. Многое из того, что сегодня воспринимается как обидное, когда-то звучало совершенно невинно:
— Болван: каменный истукан, обрубок бревна, портновский манекен.
— Идиот: от греческого «идиотэс» — «частное лицо». Так в Византийской империи называли лиц не церковного звания.
— Лох: от украинского «волох» (молдаванин, румын). В Псковской области так называли шкодников, юных хулиганов.
— Мерзавец: от слова «мерзкий» — холодный.
— Мымра: от «мымрить». В словаре Даля слово объясняется так: долго жевать".
— Негодяй: рекрут, непригодный к воинской службе.
— Подонок: остатки на дне ёмкости с жидкостью.
— Подлец: человек «подлого» — то есть, низкого происхождения.
