ЕВРЕЙСКИЙ «РУССКИЙ МИР»

Знаю читательское нетерпение. Читаю отклики на свои первые репортажи из Израиля, передаёт «Комсомольская Правда».

Мол, хватит только о евреях. Где арабы в репортажах? Где они - живые, несмотря ни на что? Где запретная арабская правда?

Да, тут арабы, рядом. Их 20% Израиля - медитируют в своих магазинчиках. Прогуливаются с детьми. Развозят продукты на мопедах. Они тихи. И смотрят спокойно, внимательно.

У меня в гостинице есть «свой» араб. Улыбчивый, по всему видать - хороший парень.

А что толку? Вежливая молчаливая тень.

У нас в отеле горе. У русского еврея метрдотеля Игоря кто-то погиб. Игорь уже тихо отматерился. Схватился за голову, и окаменел в холле первого этажа.

А наш араб рядом, делает свою работу – скромный, вежливый, сочувствующий и безучастный.

И не спросишь – эй, арабский друже, как жизнь?

Обстоятельство непреодолимой силы. Если каждый третий еврей тебе с чистейшим рязанским акцентом расскажет одесский анекдот, а потом подробно, с легкой кровожадностью, объяснит, что следует сделать с Газой, то араб – своей правды не обнаружит. Он промолчит.

Араб русский язык обычно не знает. И еврея не попросишь перевести...

И выходит, пол России недолюбливает «израильскую военщину», сочувствует несчастным жителям Сектора Газа (старая советская привычка), тем не менее – парадокс! - именно евреи здесь - какой-никакой «русский мир».

И я, разумеется, так бы и не нашел дорогу в закрытую арабскую душу, если бы судьба не отвесила мне увесистый направляющий пинок…

ТУТ РОССИЯ 90-Х

Как-то ясным израильским утром, когда не надо было идти в бомбоубежище, встретил нового знакомого – Бориса. Мы как-то с ним пережидали воздушную тревогу в магазинном подвале, забитом еврейской водкой и перепуганными покупателями, обнаружилось - бомбардировка располагает к душевной болтовне.

30-летний еврей, родился здесь, мама-папа с Харькова, по этой причине с русским у Бориса неплохо. Пришла повестка в армию (здесь по телефону обзванивает робот), явился, тем не менее не взяли – пришло столько добровольцев (шо, мама-дорогая!). Ждет вызова, считает войну - долгом. Говорит, в южной части страны по дорогам тысячи брошенных машин – резервисты просто бросают их, и добираются через КПП к частям уже пешком…

У Бориса все ясно и понятно. Он словно прибыл из России конца 90-х, когда – помните? - случись какой кровавый теракт, тут же всенародное обсуждение – не обнести ли Чечню гигантским бетонным забором (даже демократ Немцов это предлагал)?!

Нам сейчас и вспоминать-то такое неловко, а евреи Сектор Газа забором обнесли. И теперь, пожалуйста…

"Бомбить! – яростно восклицает Борис", Там ничего и никого не должно остаться! Надо вырезать эту раковую опухоль! Иначе – нельзя. Иначе – мы подвергнем риску наших детей, будущие поколения!

Я вдруг представил, что через месяц Борис будет с русским матом карабкаться по развалинам Газы с автоматом и азартно палить во все, ещё живое…

- А как же старики, женщины, дети? – задаю банальный вопрос…

«ЖИВОТНЫЕ» И «ОККУПАНТЫ»

Мы в этот момент сидели на ожившей тельавивской набережной (от голубого моря и белоснежного песка, до боли похожей на израильский флаг). Борис только что рассказывал – как же это замечательно жить в Израиле. Минимальная зарплата 1500 долларов, социальная помощь, работы полно: «любой может заработать 100 баксов в день на стройке»… А я, глядя на белоснежный, богатый, лоснящийся долларовым жиром Тель-Авив, который эффектно контрастировал с разбомбленной Газой, вспоминал разговор со знакомым бывшим политиком (чье имя я и Моссаду не скажу).

"Террористов, напавших на Израиль тут официально называют животными", хмурился он. "Тем не менее в этом сравнении есть, а также другой смысл. Сектор Газа, к сожалению, и был задуман как клетка для двух миллионов человек! А в клетках – не предусмотрено развитие. По этой причине там 70 процентов молодежи – безработные. Промышленности, кроме аграрной, на самом деле нет. 77 процентов (!) семей просто получают международную помощь (продукты и деньги), и на это живут! Электричество и воду – поставляет Израиль. И лишь одному проценту населения дозволяется работать в стране богатых «оккупантов». И нет на счёт Газы никаких иллюзий. В этой клетке, разумеется, кормят, тем не менее при нарушении дисциплины - заходят дрессировщики… И вот правительство Израиля после двух лет затишья, легкомысленно решило, что вопрос только в том – сколько необходимо бросать в клетку мяса? (незадолго до нападения Тель-Авив увеличил «норму довольствия»)."

- Представьте, как мы, израильтяне, выглядим оттуда, из-за решетки? – мой добрый приятель покачал головой. - Там целым поколениям внушается мысль – смотри, как жируют оккупанты. Видишь, как они одеты, что они едят, какие у них дома и города – это они отобрали твое будущее… А мы бросаем туда мясо, думая – выкупить себе ещё пару лет спокойной жизни… Чья в этом вина? Чья глупость?

- А как же старики, женщины, дети? – спросил я у Бориса с тоской.

И выслушав в следующий раз об изнасилованных, сожженных, зарезанных ХАМАСом несчастных евреях, о новом Холокосте и, что «это война - кто не уйдет из Газы, будет уничтожен», я почему-то не пожелал ему удачи. Только здоровья.

И срочно выехал в Иерусалим. Была пятница, 13-го. День гнева, объявленного ХАМАС. Призыв к арабам – выйти на улицы, и поддержать Газу…

Хорошее время для «арабской правды».

ДЕВИЧЬЯ ВОЕНЩИНА И ГУД АРАБ

Иерусалим – выглядел музеем, по чьим драгоценным коридорам, мимо бесценных экспонатов вместо посетителей идут бесконечные автоматчики. В масках, шлемах… ещё страшнее – на конях. На фоне Святого Города - как хорошо вооруженные всадники Апокалипсиса.

Не только я искал арабов. Впечатление – вся израильская армия пыталась их найти.

Силовики толпились у Дамасских ворот, у входа в арабский квартал Старого города Иерусалима. Тут же журналисты в бронежилетах и касках.

Те немногие арабы, кто решились выйти в город и даже открыть в своем квартале лавочку – осторожно, с непроницаемыми лицами, проходили мимо конвоев, и ныряли в спасительный портал – разделяющий миры.

Я за ними. Мимо «израильской военщины», которая – кхм – временами бывает чертовски привлекательной. Фигуристой, стройной, юной и эффектно подкрашенной. Еврейские девушки в форме выглядят настолько «убойно», что машинально думаешь – интересно, как они выбирают себе красивый автомат? Из новой коллекции?

Разговор с израильскими арабами – мучение (даже если ты нашел русскоговорящего в туристическом квартале).

В частности, встретил Абукарима. Толстенький, усатый, в футболке с российским флагом (так и познакомились).

У него тут лавочка с шаурмой, старший сын её нарезает, дочка на кухне, жена с салатами - внук мешается под ногами… Семейный бизнес.

«Хорошо живем», говорит. Дочка в университете. Ещё у одного сына свое дело (своя лавка).

"Правда, бизнес", говорит, - шел. Пока вся эта ерунда (с отвращением смотрит на патруль) началась.

И все вроде у Абукарима хорошо. И всем он доволен… Права те, же, что у евреев, - разве что в армию не берут. И террористов он осуждает. Сильно. («Я гуд араб, ноу бед араб») И зачем воевать, когда внуков надо на ноги ставить. Убийства еврейских мирных жителей – это безумие, это варварство. О Газе говорить, не желает… пробует уйти.

"Абукарим", говорю, – я тебя не буду фотографировать - и называть также (он, кстати, не Абукарим).

Молчит. Думает.

"Я араб", наконец отвечает. "Мне больно. У меня дети, семья, бизнес… тем не менее с другой стороны… Там же, в Газе, – люди…"

Молчит. И вдруг его прорвало. На минуту. Сказал, что на работу предпочитают брать евреев. Что часть израильтян стараются не сдавать арабам жильё… Словно, мол, есть вина, что он родился арабом…

В забегаловку заходит девичий патруль. Обезоруживаю комплементом. Позируют для фото. Уходят.

"Я против терроризма", на прощанье говорит испуганный Абукарим. "Я гуд араб…"

БЭД МИР

Как мне разъяснила русская супруга одного из иерусалимских арабов, Оксана (мужа она называет – самым произраильским в стране) – «они внутри разорваны на половинки».

"С одной стороны, они хорошо интегрированы в израильскую жизнь", говорит она. "Арабы отлично зарабатывают в Израиле деньги, дети устроены в университеты и школы. Тем не менее с другой – они очень покорны своей истории, традиции, религии… От этого раздвоенности, впечатление – что они не имеют собственного мнения. Они же не имеют права ни о чем рассуждать – ни о политике, ни о своих правах… Только о бытовом – кино, еда, музыка… Мой муж, правда, предложил на арабском форуме оказать помощь израильской армии, его назвали предателем."

Оксана, за десятилетие израильской жизни, так и не нашла выход из тупика. По её словам, обе стороны словно вынужденные «сожители» в семье, опасающиеся друг друга.

- Арабы все замечают – что их нет в Конституции Израиля, в символике… Их словно специально подводят к мысли «вы здесь чужие». Тем не менее зачем? Даже арабские парламентарии в Кнессете ведут себя так – словно их интересует только «маленький израильский арабский мир», а не страна в целом… временами я гоню от себя страшную мысль - неужели они ждут возможности - когда власть ослабнет, всадить ей в спину нож?! И может, эта опасность заставляет евреев быть сильными и быть всегда на чеку? А если это так – какой тут может быть мир?

ТЕЛЬ-АВИВ БУМ-БУМ

Подъезжаю к Тель-Авиву. В разгар шабата за рулем, конечно же, мой арабский друг Ибрагим.

В его телефоне взрывы. В его телефоне фотографии Аль-Джазиры.

Вдруг Ибрагим оборачивается и с ужасом говорит:

«Владымар, Тель-Авив бум-бум».

То есть у нас по пути – бомбардировка. И он желает развернуться.

- Стоп?! Ес?! – просит Ибрагим.

"Едь вперед", говорю. "Кому суждено быть повешенным, тот не утонет…"

Араб качает головой…

- Бед араб – бум-бум? – вкрадчиво спрашиваю о причинах его страха.

Реакция неожиданная.

Ибрагим яростно:

- Бед араб «бум-бум». Ай (бьет в грудь) гуд араб. Бед-араб фак! Фак!

И мы влетели в пустой Тель-Авив, как обычно по вечерам, попрятавшийся в бомбоубежищах…