В Северном бассейне улов рыбаков может стать бедным. В частности, учёные прямо сейчас описывают ситуацию с треской, как демографическую «яму». Малочисленными становятся ряды, а также других видов рыб, которых северяне привыкли видеть на своих столах, в частности, сельди и скумбрии, передаёт «Комсомольская Правда».

По треске у учёных, пожалуй, самый пессимистический прогноз. И это при том, что за последние десятилетия ловили много и даже в таких объемах, что можно сравнить с историческими максимумами. Однако сейчас рыбы становится ощутимо меньше. Связывают это с тем, что не было так называемых перспективных поколений для воспроизводства. Последние «урожайные» поколения фиксировали в 2004 и 2005 годах.

Также учёные видят в этом и свою вину, мол, переоценили запас и дали выловить слишком много.

«Запас падал, однако квоту сильно не резали. В 2021 году мы провели ревизию моделей расчета, удалось повысить статус запаса, что привело к повышению общего допустимого улова. Тогда это казалось позитивной новостью, однако сейчас мы понимаем, что допустили ошибку по объективным причинам – мы тогда переоценили запасы. Второй момент – есть 20-процентное межгодовое ограничение общего допустимого вылова, нам удалось сдержать его падение. Казалось бы, это позитивный фактор, обеспечивающий стабильность на коротком шаге. Однако что получилось: в условиях низкой численности поколений и существенного падения запаса, мы снижали вылов медленнее, чем было надо, и это привело к тому, что мы упали в демографическую «яму» трески быстрее и глубже, чем это могло бы произойти», - подчёркивает поводы для беспокойства ведущий научный сотрудник лаборатории морских биоресурсов Полярного филиала ВНИРО Юрий Ковалев.

Благодаря треске, которая появилась на свет в 2004 и 2005 годах, рыбаки и могли хвастаться уловом. Однако потом свою роль сыграло потепление вод Баренцева моря. Когда оно началось, это сначала на рыбе сказалось даже хорошо – увеличилась выживаемость в естественных условиях. Однако чем сильнее теплели северные воды, тем хуже это отражалось на промысловых видах.

Сейчас заполярные учёные честно говорят, что будущее у трески мрачное. Прогноз на него делали два раза. В 2022 году исследователям показалось, что хоть и будет падение запаса, все же потом ситуация стабилизируется на 2-3 года, а потом пойдет рост. Правда, новая оценка ситуации в 2023 году показала, что повода для оптимизма нет.

В 2026 году биомасса нерестового запаса, или, по-простому, количество рыб, которые имеют возможность давать потомство, достигнет критического уровня. Из-за этого общий допустимый улов придется ограничивать уже не на 20%, а больше. В частности, осторожно звучит - 25% на 2025 год.

Похожая ситуация в Северном бассейне и с пикшей, у которой с треской общий район обитания и вообще много схожего. Правда, у этой рыбки были три урожайных поколения, последнее – в 2016 году, что вселяет в учёных больше надежд на пополнение популяции. А то, какое количество пикши было в 2013 году, исследователи называют ненормальной картиной и удачным стечением обстоятельств, мол, в будущем такого не ждите.

С другими рыбами, которых россияне зачастую видят в магазинах, ситуация получше.

«Сайда находится на рекордно высоком уровне, вылов хороший. Однако нам это неинтересно - квота остается неизменной, не удается с норвежцами договориться о повышении. Палтус - наиболее проблематичный запас для изучения. В прошлом году научная группа сделала большую ревизию, запас оказался в разы меньше, чем до этого. Не факт, что новая оценка дает объективную картину. У меня нет большого оптимизма - у палтуса также есть тенденция на падение, биомасса нерестовых приближается к критическому значению», - рассказывает Юрий Ковалев.

В то же время, в начале 2000-х существенно больше стало клюворылого морского окуня. Когда-то действовал запрет на его вылов, однако сейчас России дали квоту в 70 тыс. тонн. 52 тысячи тонн в 2025 году наша страна сможет выловить сельди (её запасов также много, однако есть тенденция к уменьшению), ещё - 240 тыс. тонн путассу и 113 тыс. тонн скумбрии. С этими тремя промысловыми рыбами есть нюанс – их делят между собой несколько стран, которые никак не имеют возможность договориться, сколько рыбы честно ловить каждой из них. По этой причине который год рыбаки забирают из моря больше рыбы, чем надо.

Ещё один сложный вопрос – а что делать с мойвой?

Для восстановления запаса мойвы, который был нарушен в советские годы, Россия и Норвегия имеют возможность ввести ограничения по вылову.

«После интенсивного промысла в 70-80-е годы, мойва перешла в новый режим функционирования. Если раньше рыба была представлена во многих возрастных группах и нерестилось каждое поколение в возрасте от двух до пяти лет, то потом её существенно проредили, изменив состав популяции. Появляется урожайное поколение, и оно созревает целиком в один год. У этого поколения есть только один шанс оставить потомство. Повезло с условиями среды – удастся, если нет - второго шанса не будет. Это привело мойву в дерганное состояние, популяция то растет, то падает, и давать прогноз сложно», - рассказал ведущий научный сотрудник лаборатории морских биоресурсов Полярного филиала ВНИРО Юрий Ковалев.

По этой причине российская и норвежская стороны имеют возможность договориться о том, чтобы вне зависимости от запаса мойвы ловить её каждый год в ограниченном количестве. Сейчас тестируются разные объёмы - от 25 до 75 тыс. тонн.