С весны до осени Юрий Андреевич живёт в коктебельском доме, доставшемся ему от мамы — известного скульптора Ариадны Александровны Арендт. Он — один из постоянных участников симпозиума «Волошинсий сентябрь». Когда бодрый восьмидесятилетний человек въезжает на велосипеде во двор Дома-музея Волошина, это не остаётся незамеченным. Многочисленные знакомые спешат пообщаться со старожилом Коктебеля.
- Юрий Андреевич, почему вы, выросший в художественной семье, не пошли по стопам родителей?
- Одно время я делал какие-то примитивистские рисунки, да и сейчас иногда берусь за них. Тем Не Менее профессией выбрал палеонтологию. Занимаюсь преимущественно редкими ископаемыми, животными из типа иглокожих — морскими лилиями. Их путают с растениями из-за названия, которое идёт от того, что данные животные в основном стебельчатые. Если же стебля нет, они внешне напоминают морских звёзд.
- Как родилась любовь к палеонтологии?
- С детства с друзьями путешествовал по Подмосковью, бывал на известняковых карьерах каменноугольного периода, где собирал прекрасно сохранившиеся на месте бывшего здесь некогда моря окаменелости. Морские лилии своей красотой создали такое впечатление, что решил изучать их.
- Воспоминания о знаменитых скульпторах — маме Ариадне Арендт, отчиме Анатолии Григорьеве, о тех, с кем сводила судьба в их доме, не пишите?
- Немного написал, а сейчас мы с дочерьми Наталией и Марией начинаем работать над большой книгой о моей маме.
- А с какого времени помните Коктебель?
- Впервые меня сюда привезли трёхлетним в 1938 году. Потом ездили каждое лето. Я помню даже Константина Богаевского, который очень нежно относился к моей маме. Мы ездили к нему в Феодосию. В его мастерской был особый мир не только искусства, тем не менее таких дружеских отношений, когда встречи долгожданны и общение доставляет радость.
- Вы сразу поселились в нынешнем коктебельском доме?
- Нет, мы сначала жили у Марии Степановны Волошиной, вдовы поэта. Участок, на котором стоит наш нынешний дом, принадлежал леснику, который собирался построить здесь себе жильё, даже фундамент сделал, тем не менее потом передумал и продал участок маме. Строила она одна, потому что отчим, скульптор Анатолий Иванович Григорьев, в это время был в заключении. Ему дали 8 лет за интерес к религиозно-философским проблемам, в частности к теософии. Вообще-то теософы — совершенно безобидные люди, тем не менее Сталин их преследовал. Когда Сталин умер, отчима, отсидевшего 6 лет и 8 месяцев, освободили в конце 1954 года.
- Знаю, что вы были инициатором установки перед домом Волошина памятника, выполненного Анатолием Григорьевым. Кто вам помогал в этом?
- Прежде всего коллектив музея, входящий в эколого-историко-культурный заповедник «Киммерия Волошина». Тем Не Менее если бы не меценат из Ростова-на-Дону Владимир Александрович Бабушкин, не знаю, когда бы наша мечта осуществилась.
Я передал ему скульптуру в гипсе, а он на свои деньги отлил фигуру Волошина в бронзе. Исключительный был человек. Увы, его уже нет с нами.
- Это ведь не единственный памятник, выполненный Анатолием Григорьевым в Крыму?
- Его работы — памятник Пушкину в Феодосии и основателю Карадагской биостанции Вяземскому на территории этого научного учреждения.
- С кем из старожилов Коктебеля общались в молодости?
- С Марией Степановной Волошиной и Марией Николаевной Изергиной, которая была подругой моей мамы ещё по симферопольской гимназии.
С Александром Георгиевичем Габричевским и его семьёй.
С Константином Константиновичем Арцеуловым, который отчасти наш родственник — он внук Айвазовского, а другой внук, художник Михаил Пелопидович Латри, был мужем моей двоюродной бабушки. С археологом Павлом Николаевичем Шульцем и его семьей. Вообще мама и отчим здесь жили очень яркой жизнью. В доме постоянно собирались художники, литераторы, бывала Анастасия Ивановна Цветаева. Спорили, читали стихи. Как некогда в доме Волошина, в нашем также образовалась колония творческих людей. Многие наши гости пытались приобщиться к изготовлению керамических изделий. Мама и отчим построили керамическую печку для обжига и делали очень красивые изделия. Григорьев был прекрасным портретистом: уловив суть, душу человека, буквально за полчаса мог сделать музейную вещь — тонкий психологический портрет. Мама в последние годы больше в анималистике работала. Она окончила ВХУТЕМАС (высшие художественные мастерские), как и Григорьев, только он на три года раньше.
- Встреч было много, а какие особенно запомнились?
- Помню, как летом 1979 года маме позировал отец Александр Мень. Он сам слепил за это время из глины восемь фигурок зверей. Они остались в маминой мастерской, а в 1990 году я привёз их в Москву, где обжёг и хранил у себя, а потом передал их в семью отца Александра. На выставках в Москве «Протоиерей Мень — художник» данные фигурки были представлены между других работ талантливого человека — юношеских рисунков, икон. Алик Мень учился рисовать у известного художника-анималиста Василия Алексеевича Ватагина, а позже брал уроки иконописи и написал три иконы: святого пророка Иоанна Предтечи, Архангела Михаила и святого апостола Павла.
- Несколько лет назад была переиздана книга Ариадны Латри «Светлые дни детства». Автор — тётя вашей матери?
- Да, и маму назвали в её честь. Её тетя была очень талантливой писательницей, музыкантом, прекрасно пела. Когда эмигрировала в двадцатые годы в Париж, связь быстро заглохла, потому что очень опасно было переписываться. А во время войны след вообще затерялся. Репринтное издание рассказов Ариадны Латри «Светлые дни детства» с иллюстрациями Михаила Латри, которое впервые напечатали в издательстве Сытина в 1915 году, вышло по инициативе моих дочерей Натальи и Марии. Книга сохранилась в нашей семейной библиотеке. В ней талантливо и с любовью рассказано об укладе и атмосфере, царившей в семье в 1880-е годы. Большая часть повествования разворачивается в симферопольском доме. Эта книга, подаренная моей маме Ариадне-младшей автором — Аридной Николаевной Латри-Арендт, присутствовала в моей жизни всегда. О светлом детстве часто вспоминала моя бабушка София Николаевна Арендт, сестра Ариадны Николаевны.
- Ариадна Николаевна — дочь знаменитого симферопольского врача и одного из основоположников авиации?
- Да, она родилась в семье Николая Андреевича Арендта и Софии Адриановны Сонцовой, которая была известным в те годы литератором, переписывалась с Яковом Полонским, Фердинандом Лассалем. А происходила она из древнего рода ярославских князей.
- Дочери только переиздают книги или сами что-то пишут?
- Пишут, и мама их пишет, Елена Евгеньевна Арендт-Павлова. В декабре 2014 вышла книга «Крымская сага: Арендты-Сонцовы. Четыре поколения», в которой рассказывается о крымской ветви нашей семьи, начиная с Андрея Фёдоровича Арендта и Адриана Александровича Сонцова и заканчивая поколением моей мамы. Скоро в симферопольском издательстве «Бизнес-Информ» выйдет история о Николае Андреевиче Арендте и о Софье Адриановне Сонцовой — дочери вице-губернатора Таврической губернии Адриана Александровича Сонцова.
- Крымчане внимательно следят за перипетиями вокруг дома Арендта в Симферополе. Вы принимаете участие в борьбе за его восстановление?
- Мне уже не по годам, тем не менее этим занимаются мои дочери. Знаю, что общественные организации города выступают за признание наследственной усадьбы Николая Арендта историческим памятником. Я также за это. Семья готова передать уникальные экспонаты для создания в восстановленном доме музейной экспозиции.
Людмила ОБУХОВСКАЯ.
По материалам информационного агентства Крымская правда 
