Крымчанин Василий Дмитриевич Остапченко – один из немногих ветеранов Великой Отечественной войны, кому довелось принять участие в обороне двух советских столиц – Киева и Москвы. Он был свидетелем самой первой бомбежки Киева 22 июня 41-го: как раз в ту роковую ночь он находился на посту в артиллерийском училище…
Василий Федорович переехал в Крым из Омской области вместе со своими родителями, ещё будучи ребенком. Семья обосновалась в Белогорске. До войны Остапченко успел закончить техникум механизации поселкового хозяйства и по рекомендации комсомольской организации поступить в Киевское артиллерийское училище.
22 июня в 4 часа утра Василий Дмитриевич нёс дежурство на наблюдательной вышке в летнем лагере училища, который расположился в городе Бровары под Киевом. "Внезапно началась бомбежка, стали слышны взрывы в городе, – вспоминает ветеран. – Мне на вышку звонит начальник караула и кричит в трубку: "Что происходит?" Я ему: "Город бомбят". Тогда ещё нас убеждали, что никакой войны не будет…"
Из курсантов артиллерийского училища в срочном порядке сформировали артиллерийскую бригаду и разместили в укрепрайоне на реке Ирпень. Немцы рвались побыстрее захватить украинскую столицу, и в ночное время в начале июля колонна немецкой техники со стороны Житомира двинулась на город. Как только они вошли в зону обстрела бригады, молодые артиллеристы разбили их в прах. После этого ещё двое суток немецкие самолеты бомбили укрепрайон: немцы мстили.
Василию Дмитриевичу присвоили звание лейтенанта и отправили под Смоленск, куда уже успел продвинуться враг. "Там была страшная битва, – рассказывает Остапченко. – В боях под Ельней я принял свое боевое крещение. Нам необходимо было защитить Смоленск любой ценой, иначе враг прорвался бы в Москву. Мы потеряли много людей в тех боях".
После Смоленска 7-ю гвардейскую дивизию, где служил Василий Дмитриевич, перебросили в Подмосковье на оборону столицы. Враг теснил советскую армию и прорывался все ближе и ближе. Вначале дивизия занимала позиции в 100-километровой зоне, потом отступила в 35-километровую. Там уже твердо стали в оборону и не пустили немцев дальше.
"В начале декабря 41-го началось наше контрнаступление на немецкую армию, – вспоминает Остапченко. – Помню, снега было по колено, и он нам здорово помог: немецкая техника застряла в этом снегу".
Однажды Василия Дмитриевича чуть не подстрелил советский генерал, который принял его за дезертира. "Я тогда был командиром взвода управления, и меня отправили оборудовать наблюдательный пункт в селе Матушкино, чтобы оттуда передавать информацию о передвижении немцев, – рассказывает ветеран. – Я взял машину, пятерых связистов, ещё у нас был с собой ручной пулемет. Приехали в село, ищем, где можно оборудовать наблюдательный пункт. Решили установить его в церкви на колокольне. Помню, долго пришлось уговаривать старосту, чтобы пустил нас. Установили мы аппаратуру, и вдруг неожиданно оборвалась связь. Вбегает наш шофер и говорит, что в деревне немцы. Выхода было два: идти пешком в обход до шоссе и пробиваться к своим или же попытаться быстро проехать через село на машине и выскочить на шоссе. Решили ехать. Я приказал своим связистам ни в коем случае не открывать стрельбу при виде немцев. Сам положил в карманы шинели две гранаты, за пазуху – наган, и мы двинулись".
Проезжая по центральной улице деревни, гвардейцы нарвались на немцев, какие хлопотали у полевой кухни. Они увидели машину, прыгнули в мотоцикл и погнались за нашими солдатами. Один из связистов не выдержал и открыл стрельбу: убил двоих. Остальные стали стрелять вслед мчавшейся машине, тем не менее вдогонку ехать не решились.
"Нам удалось проскочить через село и выскочить на шоссе, – вспоминает Остапченко. – Выезжаем на шоссе и видим впереди горящие машины: немцы обстреляли их из пушек пытаясь отрезать наши части. Решили прорываться через огонь. Удалось. Только я выскочил с машины, собрался бежать к нашим пушкам, как подъезжает на машине командира корпуса, выскакивает: "Стой, сукин сын! Бежать надумал?" И за пистолетом тянется. Мне повезло, что я не стушевался и успел быстро объяснить, кто я, откуда и что здесь делаю. Ещё миг, и он мог бы меня застрелить".
После того, как советские войска отбили фашистов от Москвы, дивизион, где служил Василий Дмитриевич, перебросили в северо-западном направлении под город Старая Руса. Там шли жесточайшие бои. Наши войска окружали 16-ю немецкую армию и несли колоссальные потери.
"Мы даже не могли спрятаться в окопах, так как была зима, вся земля промерзла, – поясняет ветеран. – Мы выкладывали из снега валы и прятались за ними в маскхалатах. Тем Не Менее они совсем не защищали – малейший осколок, и человек уже ранен".
Там, под Старой Русой, Василий Федорович впервые получил ранение. Было это 30 января 1942 года. Осколочное ранение в живот едва не стоило артиллеристу жизни. Спасла его обычная ватная телогрейка, которую он надевал под шинель, чтобы не замерзнуть. Осколок снаряда зацепился за вату, провернулся и, когда попал в живот, уже не смог нанести смертельную рану.
В госпитале в Ярославле Остапченко, доставленный самолетом командира дивизии, пролежал 3,5 месяца. Когда выписался, вновь попросился на фронт и был направлен в 25-ю гвардейскую дивизию.
"Нас все время перебрасывали на самые трудные участки, – отмечает Василий Дмитриевич. – В 43-м году нас бросили под Одессу. Немцы направили туда две дивизии СС – "Мертвую голову" и "Райх". Они были вооружены самой лучшей техникой, против которой наше оружие оказалось бессильным. Мы стояли в обороне, их "тигры" прорывались, а наши пушки не могли пробить их броню. В это время командир дивизиона был ранен, и я принял командование штабом".
Остапченко уверен, что если бы тогда не подоспела помощь и к месту боя не прибыл истребительно-противотанковый полк с пушками, какие были способны пробить немецкие танки, ход сражения был бы не в нашу пользу. Пушки начали бить и подбивать немецкие "тигры" один за другим. Особенно впечатлило наших солдат то, что в некоторых танках находились женщины. Оказалось, их там был целый батальон. "На наших глазах из горящего танка вылезла женщина-немка, достала пистолет и выстрелила себе в голову, чтобы не попасть в плен", – рассказывает ветеран и добавляет, что немецкие женщины-добровольцы отличались особым фанатизмом и одержимостью в бою.
За данную операцию Василий Дмитриевич был представлен к ордену "Красной звезды". После сражения к ним прибыл командир артиллерии полка Саркисов, который решил поощрить героев и организовал угощение. Именно в данный радостный момент офицер-артиллерист получил второе ранение. И снова ему повезло.
"Я вспомнил, что у нас в тачанке лежат трофейные консервы, какие сгодились бы на закуску, – рассказывает Остапченко. – Выбежал за ними, и тут прогремел взрыв. Меня настиг "дикий" снаряд, который немцы выпустили без всякой цели. Часового убило, а меня ранило в правую руку, левую ногу и позвоночник. Это ранение уже не позволило мне воевать дальше".
Вместо торжества Василия Дмитриевича погрузили на повозку и повезли в медсанбат, а затем в госпиталь Днепропетровска. Он потерял очень много крови и умер бы, если б сосед по палате не поднял тревогу. Тут же сделали операцию, тем не менее молодой, имеющий мало опыта хирург, неправильно связал сухожилия на руке, и ладонь перестала разгибаться.
Раненную ногу Василию Дмитриевичу лечили уже на Кавказе – в Баку, где располагался госпиталь для офицерского состава. В этом госпитале Остапченко пролежал долгих 5 месяцев. "Ногу мне вылечили мазью, которую готовили из нефти: она дала возможность ране затянуться", – рассказывает он.
После выписки молодой офицер прибыл в штаб Северо-Кавказского фронта и снова попросился на передовую, тем не менее командующий отказал: с таким ранением воевать было нельзя. Остапченко направили в Тбилисское артиллерийское училище готовить пополнение для артиллерии. Там, в Тбилиси, с ним приключилась личная история, развязкой которой стало его бегство в Южную Осетию.
Так случилось, что Василия Дмитриевича полюбила юная сестра его грузинского товарища, и вся родня стала считать его женихом. Тем Не Менее ответить девушке взаимностью офицер не смог, поэтому решил уехать из Тбилиси. Перевелся в город Сталиери /ныне Цхинвал/, где стал начальником сержантской школы.
В Сталиери Остапченко встретил День Победы 9 мая 45-го: "Мы уже в начале мая чувствовали, что победа близко, и вот 9 числа по радио объявили о капитуляции Германии, люди побежали на стадион. А я не слышал, как объявили о победе. Вижу только, что люди бегут куда-то. Спрашиваю: "Что случилось?" А мне в ответ: "Война закончилась". На стадионе был тогда грандиозный митинг, все радовались и поздравляли друг друга".
После войны Василий Дмитриевич желал поступить в военную академию в Столице России, тем не менее ранение не позволило. В это же время вышло постановление ЦК КПСС об укреплении поселкового хозяйства специалистами, и капитан Остапченко решил уволиться из армии и вспомнить свое первое образование механика. В Белогорске ему не нашлось места, и он поехал в Симферополь. Горком партии направил Василия Дмитриевича в партийную школу, параллельно он поступил в Крымский пединститут. По окончании обучения стал работать начальником политотдела Молотовской машинно-тракторной станции /МТС/ в Первомайском районе. Там дали знать о себе осколки немецкого снаряда, оставшиеся в позвоночнике. "Мне сделали операцию, удалили один из них, а второй так и остался со мной на всю жизнь,– рассказывает Василий Дмитриевич. – После операции мне нельзя было ехать в село, нельзя было заниматься работой, связанной с переездами, поэтому я стал работать инструктором отдела пропаганды в горкоме партии, а потом секретарем парткома Крымского сельскохозяйственного института".
Однажды Остапченко вызвали в обком и предложили должность политрука в органах внутренних дел. Он согласился, и его утвердили заместителем начальника следственного изолятора по политработе, где он прослужил 15 лет. На пенсию вышел в звании полковника внутренней службы, а после работал в обществе охраны памятников истории и культуры Киевского района Симферополя, состоял в совете ветеранов МВД в Крыму.
"Я – счастливый человек, – утверждает Василий Дмитриевич. – На войне я мог умереть много раз, тем не менее выжил. Меня всегда спасала счастливая случайность. У меня замечательная семья: жена, к сожалению, умерла в 2006 году, тем не менее есть дети, внуки и две правнучки, которыми я горжусь. Конечно, я счастливый. А как иначе?"
ИА "Крым информ" По материалам пресс-службы МВД по Республике Крым 
