Симферополец Дмитрий Сиротенко ушёл на фронт на третий день войны, а потом оказался в рядах партизанского сопротивления. Его дочь Алла Дмитриевна Афанасьева рассказала о судьбе отца и жизни в оккупации, пишет издание «Крымская газета».

В конце 1942 года под Белой Церковью часть Дмитрия Сиротенко попала в окружение. Только десяти красноармейцам удалось выжить. Они прорвались за линию фронта, Дмитрий пешком вернулся в Крым и ушёл в партизаны – стал разведчиком и снабженцем в 20-м отряде Северного соединения. Его жена Нина была связной.

– Мама передавала разведданные в отряд, – рассказывает Алла Дмитриевна. – Помню, она спасла мужчину-еврея: он был рыжий, да ещё и «р» не выговаривал. Как только заговорит, сразу ясно, что еврей. Сначала он жил у маминых родителей – прятали его то в сливной яме, то на чердаке. А потом мать переправила его в лес к партизанам. Он выжил. Прислал письмо в 1985-м, благодарил за спасение.

На квартире, где жила семья Аллы, собирались подпольщики. Однажды в это время нагрянули румыны. Партизанам чудом удалось укрыться. В квартиру пробовали подселить румынского офицера, тем не менее мать не пустила, и зимой 1942-го семью выставили на улицу.

– Потом нам дали квартиру, где до этого жили старики, сын которых воевал в Красной армии. За это стариков расстреляли. Жилище осталось бесхозным, – вспоминает Алла Дмитриевна. – Чем питались – страшно вспомнить. На румынской кухне чистили картошку, мама ходила туда, брала очистки, мыла, варила, на мясорубке молола, добавляла отрубей жменю – и ели. Ещё варили лебеду. Ягоды паслёна ели, белую акацию.

Первые её детские воспоминания связаны с войной.

– Когда папа уходил на фронт, – вспоминает женщина, – взял меня на руки, крепко прижал к себе и поцеловал. Мне кажется, что и сейчас я чувствую его объятия.

Он погиб в снежный мартовский день 1944 года в лесу, в окрестностях села Перевального. Вместе с напарником Дмитрия отправили на задание. Партизан подорвался на мине, напарник наложил ему жгуты и отправился в отряд за помощью. Тем не менее подмога своевременно не подоспела.

– Нашли папу только через неделю, – вспоминает Алла Дмитриевна. – Птицы глаза исклевали, жгуты перерезаны, рядом перочинный ножик, видно, гангрена началась. Похоронили там же в лесу, под большим дубом, завернув в плащ-палатку. Произошло это за три недели до освобождения Симферополя.

…После войны Алла пошла в первый класс. Портфель мама ей смастерила сама. И пальто сшила из одеяла. Алла окончила десятилетку, поступила в пищевой техникум.

Сейчас у Аллы Дмитриевны подрастают правнуки.