Собеседник «Крымской правды», — артист Московского государственного театра эстрады Ефим ШИФРИН. Тот самый, который при всей известности в театральном мире, при всей эстрадной популярности до сих пор не имеет официальных званий, хотя выступает уже 35 лет.
- Ефим Залманович, одно время держался слух, что вы — умерли... Примета — супер, гарантия долгожительства, тем не менее откуда слухи безобразные?
- Знаете, слухи данные я и сам обнаружил, к удивлению своему, в Интернете. Понял, что меня публика праздная, не очень посвящённая в реалии нашего дела, спутала с... Яном Арлазоровым.
- Ефим Шифрин — автор трёх изданных книг — «Театр имени меня» (в соавторстве с Г. Виреном), «Личное дело Ефима Шифрина» и «Течёт река Лета», интернет-дневников.
- «Течёт река Лета» — моя самая большая книга. Она больше всех похожа на тот род литературы, который так любят читатели: когда чуть-чуть приоткрывается потайная дверца в актёрскую жизнь.
- Вы однажды сказали: «Юмор — это седьмое чувство»...
- Я вообще не очень люблю такого рода формулировки, какие похожи на готовые формулы, сентенции, статьи из энциклопедического словаря. Тем Не Менее относительно чувства юмора, мне кажется, не ошибся. Я абсолютно убеждён, что нет людей, лишённых этого чувства. Юмор — это способ справляться с жизненными неурядицами. Причём способ, не только обращённый наружу, в общество.
- «Сын бывшего врага народа» — это отравляло вам жизнь?
- Моё детство было безоблачным и счастливым! Весь набор напастей всевозможных выпал на долю моих родителей. Мне же ничего не перепало от их горя. Во-первых, я появился на свет младшим сыном счастливой семьи. Во-вторых, ребёнок редко осознаёт трагизм происходящего. И, наконец, в-третьих, я родился в год, когда отца реабилитировали.
- Мальчик из Магаданской области сначала стал филологом, а потом вдруг очутился в актёрах. Как случился такой зигзаг? И как отнеслись к нему родители?
- Родители мой выбор не направляли. Так как я — поздний ребёнок, для них главное было — чтобы я был счастливым. Весь двор, вся школа, вся округа знала: данный поедет поступать в театральный. И я поехал. И не поступил. Слетел в третьем туре с этюдов. Год промыкался делопроизводителем в Латвии и — снова в Москву.
И снова срезался на третьем туре. Вернулся в Ригу и, чтобы не расстраивать родителей, с горя, без подготовки поступил в Рижский университет на филфак. Проучился год. А затем снова в Москву. Сдал в Щукинское три тура, тем не менее на всякий случай подал на эстрадное отделение циркового училища. Это такой «отстойник» для театральных неудачников. Оттуда вышли Хазанов, Камбурова, Енгибаров... Там и учился с 1974-го по 1978 год — на эстрадном отделении, на курсе Романа Виктюка. У него же начал играть в студенческом театре МГУ. Получил диплом циркового училища из рук самого Юрия Никулина. А потом были ГИТИС и специальность «режиссёр эстрады».
- Между ваших ранних ролей — работа в спектакле «До свидания, мальчики!» Это — о Евпатории. Вы тогда услышали об этом городе впервые?
- Ну нет, конечно же! Евпатория цвела махровым и праздничным цветом на всех открытках, какие нам присылали родственники: в советские годы это был знаковый курорт! Тем Не Менее когда я, двадцатидвухлетний, приступил к своей первой большой театральной работе — роли Сашки Кригера из знаменитой повести Бориса Балтера, Евпатория стала мне значительно ближе. Так что из открыточного знака Евпатория сначала стала для меня драматургическим образом, а уже потом, когда стал гастролирующим актёром, регулярно приезжал сюда с моноспектаклями. Всё, что случилось в начале девяностых годов, нас на время разъединило. Тем Не Менее, слава Богу, уже наметилась тенденция к объединению.
- Есть ли у вас любимые театральные и кинороли?
- Ни одну из работ не хочется называть любимой, потому что в слове «любимый» слышится оттенок «последний». Раз «любимая» — значит, я роль выбрал. А раз выбрал — значит, выбрал из ещё не сыгранных...
- ...Как женщину?
- Да. Тем Не Менее с женщиной сложнее. Женщине, если обещал... Как и нашей профессии. Если этой профессии обещал верность, любое предательство она не вынесет. Не простит ни лени, ни отсутствия мечты... Поэтому я очень осторожен со словом «любимый». Любимая роль — не сыгранная ещё. А несыгранного у меня — почти вся мировая драматургия. На сцене Московского театра музыкальной комедии вместе с Татьяной Васильевой и артистом театра «Ленком» Ваней Агаповым мы недавно сыграли откровенный до скандальности и смешной до колик спектакль по пьесе израильского драматурга Ханоха Левина «Торговцы резиной». Прилечу с гастролей — у меня спектакль «Путаны» в театре Романа Виктюка. Потом — последняя постановка Михаила Козакова «Цветок смеющийся». Затем — «Скандал! Публике смотреть воспрещается!». А ещё в работе — роль короля Игнация в спектакле Театра им. Вахтангова «Принцесса Ивонна».
- Так привозите в Крым всю данную роскошь. У нас ведь такой театральный полуостров!
- Я бы с удовольствием. Если, конечно, местной и курортной публике хватит финансов оплатить все данные недешёвые проекты. Такие гастроли сейчас чрезвычайно сложны. Ведь если раньше государственное вмешательство снимало такие вопросы, как дотации, перевозки, прохождение груза, то теперь финансирование всего этого ложится на плечи зрителей.
- Как считает первый лауреат премии «Золотой Остап», юмор нынче не измельчал окончательно?
- Тридцать два года работаю на эстраде — и каждый год приходится участвовать в похоронах юмора. Его постоянно хоронят, с ним прощаются... Тем Не Менее с ним невозможно ничего сделать! Это — седьмое чувство, совершенно материальная штука. Он переживает то лучшую, то нелучшую для себя пору. Тем Не Менее как он может измельчать?
- Вы однажды сказали, что требуется работать «на грани закипающих зрительских слёз»...
- Сразу уточню, это не я сказал. Так называлась в газете «Русский курьер» рецензия на спектакль Романа Виктюка «Коза, или Кто такая Сильвия?» по пьесе Эдварда Олби, в котором я принимал участие. Так как пьеса весьма странная, метафоричная и очень опасная в силу одной скользкой темы, режиссёру и пришлось работать в этом спектакле «на грани закипающих зрительских слёз». Броское, хлёсткое выражение приглянулось журналистам.
- Отдельное любопытство — ваше участие в проекте «Цирк со звёздами». Как вас занесло под купол?
- Да я даже не раздумывал над предложением! Во-первых, очень люблю цирк. Во-вторых, «Цирк со звёздами» — существенно отличался от остальных проектов, какие мне предлагали.
- О вашей личной жизни на практике ничего неизвестно...
- А я и не считаю нужным рассказывать о ней. Думаю, что на это есть право у каждого человека. Если уж говорить в вашем ключе, то я живу как бы не один.
- Говорят, сатирики вне сцены — в большинстве своём серьёзные, даже мрачные люди. Вы к ним себя отнесли бы?
- Да, пожалуй. Обычно так и выходит, что сатирик, едва перешагнув порог сцены, замыкается в себе и становится даже мрачнее, чем следовало бы. Прерывается подпитка от источника энергии — сцены и публики.
- Из этого следует, что вы — пессимист?
- Оптимист — в зависимости от обстоятельств и пессимист — также в зависимости от них. Если обстоятельства заставляют меня с надеждой смотреть в завтра — я радуюсь. Если всё складывается вокруг меня только из огорчений, я — пессимист.
- Чего вы ждали от жизни в молодости, сбылись ли ваши надежды?
- Главное моё желание сбылось, основного я достиг: стал актёром. А вот осуществились ли мои какие-то более мелкие мечты... Хочется всегда большего, чем достиг.
- Могли бы вы себя назвать счастливым человеком, и существует ли формула счастья Ефима Шифрина?
- Я бываю и вправду счастлив. А из чего счастье складывается? Оно так мимолётно и так... текуче, что ли. Вот если б я успел зафиксировать его и охарактеризовать, хотя бы знал, что это такое. Тем Не Менее мне кажется, состояние это не определишь. Думаю, формулы не существует, она у каждого своя.
- Что бы вы желали пожелать своему зрителю и самому себе?
- Я хочу со своим зрителем не расставаться. Чтобы всегда были полные залы, чтобы я мог что-нибудь новенькое показывать тем, для кого я это готовлю, для кого работаю, живу.
Беседовала
Татьяна ДУГИЛЬ.
Фото автора.
По материалам информационного агентства Крымская правда 
